Андрэ Нортон - Мастер зверей. Бог грома. Бархатные тени

Решив, что следует все толком осмотреть, прежде чем звать на помощь, я зажгла вторую лампу, и, держа ее в руке, прошла через комнату к гардеробу. Распахнув его, я отчасти получила ответ на свой вопрос.

Без сомнения, здесь рылись в спешке. Мантилья лежала на полу, платья были в полном беспорядке, а два саквояжа, стоявшие раньше в глубине, исчезли. Беглого взгляда на столик у трюмо хватило, чтобы понять — пропал ларец с драгоценностями Викторины и некоторые ее косметические принадлежности.

Я могла дать этому лишь одно объяснение — побег. Но почему она бросила Амели в таком состоянии? Я-то считала, что узы, связывающие ее с Викториной, таковы, что она тоже должна была бежать.

Когда я подняла лампу повыше, что-то заставило меня обратить внимание на полуобгоревший клочок бумаги. Я подобрала его и с уцелевшего обрывка просыпался желтоватый порошок. На смятом обрывке было написано несколько слов. Я разгладила его и прочла по-французски: «достаточно для…»

Я осторожно положила бумажку на стол. Достаточно для чего… для кого? Был ли здесь завернут наркотик для Амели? Я быстро стряхнула несколько крупинок порошка, налипших на мои пальцы, обратно на бумагу, и аккуратно свернула ее: следовало узнать, что это за порошок.

Затем я вернулась к постели, но только для того, чтобы столкнуться с новой напастью. За те несколько минут, что я была занята поисками, с девушкой произошла перемена. Она, казалось, боролась за каждый вдох, и промежутки между глотками воздуха увеличивались. Когда я коснулась ее лба, он был холоден как лед. Амели нуждалась в срочной помощи!

Поставив лампу, я дернула сонетку, вызывая ночного портье. Пока я стояла, ожидая ответа на свой неистовый призыв, в замке гостиной послышался скрежет ключа, и дверь распахнулась, пропуская миссис Дивз.

Увидев меня в дверях спальни Викторины, она застыла на месте.

— В чем дело?

11

Признаться, что не сумела выполнить свой долг, всегда нелегко, а сделать это перед миссис Дивз, которая, как мне было отлично известно, меня недолюбливает, было особенно трудно. Но сейчас речь шла, возможно, о жизни Амели и, конечно, о безопасности Викторины.

Я начала вкратце излагать, но, прежде, чем я успела кончить, она буквально оттолкнула меня, решив, что лучше посмотреть самой.

Я было последовала за ней, но тут раздался стук в дверь, и я впустила коридорного, пришедшего на мой вызов.

— Вызовите врача, и как можно скорее!

— Здесь есть доктор Бич, мэм. Этажом ниже, он живет здесь. Если он у себя…

— Вызовите его. Если его нет, найдите кого-нибудь еще… только быстрее!

— Да, мэм. — Он поспешно удалился.

Пухлые пальцы вцепились в мою руку.

— Что вы делаете? — требовательно вопросила миссис Дивз.

— Вызываю врача для Амели. Я уверена, что ее жизнь в опасности.

— Вы что, спятили?! — взвизгнула она. — Не понимаете, что такой скандал может отразиться на репутации Алена? Эта негодяйка набралась наркотиков. Оставьте ее в покое, и она поправится. Но если вы примешаете сюда посторонних, пойдут сплетни…

Я оттолкнула ее руку.

— Вы хоть посмотрели на нее? Я мало знаю о наркотиках, но уверена: она в смертельной опасности. Ей необходима помощь, причем как можно скорее.

Отстранив миссис Дивз, я вернулась к постели. Дыхание Амели стало еще тяжелее даже для моего неискушенного слуха. Мне никогда прежде не приходилось сталкиваться ни с одной серьезной болезнью, но сейчас я была уверена, что Амели в опасности. Миссис Дивз встала против меня с другой стороны постели.

— Вы — законченная дура, и Ален никогда не простит вам! Вы бы сперва подумали, где может быть Викторина, а уж в последнюю очередь беспокоились бы об этой мерзавке. Я собираюсь телеграфировать Алену…

— Ради бога!

Если она думала напугать меня — не важно. Ален нужен здесь. Только ему по силам остановить Д’Лиса. Чего бы я только не отдала, лишь бы он сейчас оказался здесь!

— Будьте уверены, я сообщу ему все, — продолжала она, не обращая внимания, что Амели борется за каждый глоток воздуха, злорадно сверля меня глазами. Но в этот момент меня не волновало, что она ему сообщит, главное — чтобы он приехал.

— Кто-то заболел?

Мы одновременно взглянули на дверь. Там стоял плотный мужчина в парчовом халате, его взъерошенные волосы вздыбились, как петушиный гребень.

— Я — доктор Бич. Ну, леди, в чем дело?

Миссис Дивз быстро отошла от постели, словно отстраняясь от малейшего участия в происходящем.

— Я иду посылать телеграмму. — Она обращалась ко мне, а не к нему. Высоко подняв голову, она прошла мимо него, не произнеся не слова.

Доктор наблюдал ее маневр с некоторым удивлением, затем повернулся ко мне.

— А теперь, юная леди, скажите, в чем же дело?

Я объяснила, пока он быстро осматривал Амели.

— Да, она отравлена наркотиком, — согласился он. — Нужен горячий кофе, как можно больше. Нужно поднять ее, заставить ходить, даже если придется тащить ее волоком — лишь бы она двигалась. Я не знаю этот наркотик, но симптомы позволяют предположить какое-то снотворное, причем в лошадиной дозе.

— Я приготовлю кофе, мисс Тамарис!

Вздрогнув, я оглянулась. Вернулась Фентон, и никого на свете я бы не была так рада видеть. При взгляде не ее угловатую нескладную фигуру у меня сразу полегчало на душе. Я знала, что мы не дождемся ни малейшей помощи от миссис Дивз, но Фентон могла оказаться надежной опорой до приезда Алена.

Хотя Амели была в опасности, я не могла позволить себе забыть о Викторине. Куда она сбежала, с кем? Возможно, с каждым мгновением, что мы тратили на борьбу за жизнь Амели, ее безрассудная юная хозяйка все дальше удаляется от нас. Однако я не знала, что еще можно предпринять. Возможно, когда Амели придет в себя, она сообщит нам какие-то полезные сведения.

Мы боролись за нее несколько последующих часов, силой вливая черный кофе ей в горло. После первой же чашки ее жестоко вырвало, но доктор сказал, что это обнадеживает.

— Пусть извергнет хоть часть отравы, — объяснил он.

Фентон очень помогла нам, а вот миссис Дивз мы так и не увидели. Нам пришлось тяжело потрудиться, поскольку двое из нас постоянно водили Амели по комнате. Она стонала и вяло отбивалась. Однако, я сомневалась, что она сознает свое положение. Время от времени она открывала глаза, но нас, судя по всему, не узнавала. Или притворялась, имея на это свои причины?

Наконец доктор Бич заключил, что кризис миновал, и мы уложили ее в постель. Я рухнула в кресло, неожиданно осознав, что меня трясет — сказывались усталость и нервная реакция. Когда я уселась, ко мне подошел доктор, держа веер с тайником в пластине. Он принюхивался к выемке.