Рамиль Юсупов - Паутина противостояния (сборник)

Я говорил с врачом, он приехал к нам домой и спрашивал меня, зачем я напал на того мужчину, знаком ли я с ним, зачем я разбил стекло его машины. А я не смог промолчать, я рассказал все. Тогда он вышел к родителям, а потом они зашли ко мне и сказали, что доктор сумел определить, чем я болен. Он назвал это параноидальным бредом и посоветовал хорошую клинику, где можно обследоваться и вылечиться. Но я не болен, я так и ответил родителям, а мама снова начала плакать, и я согласился. Со мной в первый раз говорили три врача, сначала вместе, потом по очереди. Они писали в блокнотах чудовище начало двигаться какие-то свои закорючки. Я пытался шутить, но, наверное, не очень весело, потому что после Лизы уже нет ничего веселого. Лизы со мной больше нет, и ее никогда не будет, я верю в злой рок. Полиция не нашла ничего странного во всем этом. Но они не видели. Никто, кроме меня, не видел того, что произошло на самом деле.

А потом мне сказали, что лечение займет несколько месяцев, но мне все равно. И сейчас все равно. Я его убью, когда выйду. Я здоров, поэтому какая разница, от чего они меня там собрались лечить…

Я стал быстро уставать. И скоро родители приедут. Нужно сходить в душ, наверное.

И причесаться, чтобы мама не плакала в этот раз.

26 ноября

Сегодня мне сделали укол прямо с утра. До завтрака. Было больно – больнее, чем обычно, наверное, они сменили лекарство. Скоро меня выпишут.

И я найду того мужчину. Я его очень хорошо запомнил. Похороны Лизы были очень скромными. Я не много переход там всегда какой-то странный, с потолка течет вода денег мог собрать, но отдал все, что у меня было. Ее хоронили в закрытом гробу, а все вокруг называли ее самоубийцей и жалели. А я ударил какого-то знакомого и сказал, что ее убили. А я убью того, кто это сделал. Но этого я врачам не говорил и не буду говорить. Они и так считают меня сумасшедшим.

Было пасмурно, но солнце изредка выглядывало. Я случайно встретил его недалеко от стоянки и кричал ему, чтобы он остановился, что он убийца, я его узнал. А он шел, он не обращал на меня внимания. У него машина, черная, дорогая, это был «Бентли». И он сел в нее, и тогда я разозлился. Я схватил металлическое ограждение – они легкие на самом деле и не прикреплены к асфальту, – и начал бить по машине. Но на стоянке была охрана, и они скрутили меня, а потом вызвали полицию.

А тот, с черными волосами, что убил мою Лизу, он так и не вышел. Он только посоветовал мне «подлечить мозги».

Я лечу мозги. А когда я выйду, я его снова найду и убью. Чего бы мне это ни стоило.

Снова хочется спать.

Я дневник положу рядом с собой. Там фотография.

27 ноября

Папа вчера сказал, что они улетают на целый месяц к Сергею: он поступил в Оксфорд, нужно быть рядом. И еще папа сказал, что надеется, что к их следующему визиту я уже буду «выглядеть лучше» и избавлюсь от своей навязчивой идеи. Он сказал, что они попросили удивительно черный, почти матовый сестру внимательнее за мной следить и помогать мне.

Сегодня она принесла завтрак в комнату и сказала, что теперь я буду кушать здесь, чтобы не напрягаться.

Снова эти фразы. Они сами заползают между слов. Их там не должно быть. Я вычеркивал их все утро. Может быть, вычеркнул и полезные, такое может быть.

Я все утро смотрел на фотографию. Лиза.

Она была только с матерью, она внебрачная дочь. Она говорила, что не злится на отца и все понимает. У него важный пост, у него выбранная родителями жена и сын Ричард…

Ричард был многим должен.

Почему я думаю про Ричарда? Ричард-Ричард-Ричард. Он же во всем виноват! Все из-за него!

Из-за него.

Сегодня двадцать шестое ноября. Ровно три месяца, как со мной нет Лизы. Я помню этот день очень хорошо (я только вчерашний день не помню, и дневник поэтому завел), а тот день помню хорошо. Мы договорились встретиться на «Белорусской». Той, что кольцевая. И я немного опаздывал, летел с радиальной. Там переход такой есть, когда уже у самой станции. Я оттуда увидел Лизу.

Я торопился. Я еще в тот день дома делал уборк, и нашел на ее полке очки. Черные обычные очки. Странно, я их страшные глаза, черные не помню совсем. Лиза никогда не носила их, может быть, они не ее? Может быть, их кто-то забыл у нас дома? И я надел очки, а они оказались прозрачные. Как тот зонтик. Странные очки, и я взял их с собой. Я надел их на себя, потому что мне было интересно узнать, что скажет Лиза, увидев их на мне.

И я видел через них Лизу. И Ричарда рядом с ней. Я его не сразу заметил, хотя он стоял с ней рядом и что-то говорил. Она слушала, и ее лицо менялось. Она, наверное, улыбалась до этого, а теперь стояла белая-белая. Как мел. Он что-то страшное Лизе говорил. Говорил быстро, говорил спокойно, но я видел, что он оглядывается по сторонам. Будто боится. Я хотел подбежать к ней, чтобы утешить, уберечь.

А позади них вдруг появился мужчина. Он был очень высокий. И худой. И весь в черном. Но сначала появилась она. Дыра в воздухе. Как смерч из черной-черной пыли. И мужчина вышел оттуда. А потом шагнул к Ричарду. Ричард сразу развернулся к этому черному. Что-то закричал. Мужчина что-то сказал, наверное, позвал с собой, потому что указал на черную воронку, но Ричард сделал шаг назад. Поезда еще не было – предыдущий только что ушел, – но толпа у края платформы уже собиралась. Некоторые люди смотрели на Ричарда, кто-то сделал ему замечание, но никто не замечал мужчину и воронку.

Мужчина сделал шаг, а Ричард перестал отступать. Он вдруг выхватил из-под куртки кинжал и бросился на черного. А Лиза попыталась схватить брата за плечо, оказалась рядом. Люди ругались, но они не видели того, что видел я. Они не видели мужчину и воронку.

Из туннеля сверкнула фарами электричка…

Я тогда закричал и кинулся вперед. Там было много людей, я толкал их, я бежал с лестницы. Споткнулся, едва не упал, увидел, как черный очень ловко отмахнулся от Ричарда, от ножа, и Ричард отлетел, словно ничего не весил. И Лиза отлетела тоже, потому что он схватил ее за руку. Он пытался удержаться. Черный ничего не сделал, чтобы им помочь. Мгновение! Всего мгновение Лиза и Ричард балансировали на краю, а потом…

Вокруг закричали, меня оттолкнули, я потерял очки, а поезд визжал тормозами, машинист видел их, он пытался остановиться, но я не знаю поезд тяжелый. Стало жарко. Очень жарко.

Я очнулся, когда вокруг были врачи и почти никого не было на платформе. Поезд отогнали. Я умолял человека в халате сказать, что Лиза жива. Что она только ранена. Но он отвел глаза.

А потом пришел полицейский. Он задавал глупые вопросы и попросил рассказать, что я видел. Я рассказал. Я описал того мужчину, что дрался с Ричардом, рассказал, как он толкнул его на рельсы, как Ричард утянул за собой Лизу, а черный даже не попытался им помочь. Полицейский покачал головой и ответил, что девушка и парень взялись за руки и прыгнули под поезд. Что моя Лиза сама шагнула вперед, и это видели все, кто стоял рядом. Он сказал: «Наверное, они из секты…»