Ведьмы Алистера (СИ) - Дарья Шатил
Коул кряхтел от натуги над её ухом: мерзость, которую наварила Марта, не желала отпускать её.
— Вот чёрт, — выругался Коул. — Просто признайся, что ты придумала всё это, чтобы убить меня. Представляю, как будет смеяться доктор, констатируя мою смерть. «Сердце разорвалось от натуги» — вот, что он напишет в графе причины смерти.
— Поверь, мне сейчас хуже, чем тебе, — сглотнула очередной крик Марта.
— О, получается, мы занимаемся двойным самоубийством. Просто потрясающе. Спасибо, Марта. Никогда даже представить не мог, что умру, вытягивая ведьму из ванной, — коротко хохотнул он.
— Из корыта, — машинально поправила Марта.
— Ещё лучше.
Коул всё тянул и тянул, и в какой-то момент тело Марты всё же поддалось. Сказать, что девушка испытала облегчение — значит, не сказать ничего. Словно разорвавшаяся натянутая струна, она вылетела из ванной и рухнула на Коула, повалившись вместе с ним на пол. Марта оказалась настолько дезориентирована резкой сменой положения, что не сразу заметила, что чернота с её рук ушла, а густая жижа в ванной вновь стала жидкой.
Девушка тяжело дышала, пытаясь прийти в себя и не понимая, почему зелье ей всё-таки помогло, хотя действие было абсолютно другим. Коул поднялся на ноги и, найдя где-то большое полотенце, швырнул им в Марту. И только когда махровый ком повстречался с её головой, до девушки дошло, что она сидит на полу абсолютно голая, а над ней стоит охотник, буравя её гневным взглядом.
Дрожащими руками Марта развернула полотенце и закуталась в него.
— Что. Это. Было?
— Эксперимент? — неуверенно предположила Марта. Она всё ещё была немного не в себе. Удивительно даже, как она смогла избавиться от чёрных пятен, когда всё пошло не по плану.
— Ты из меня дурака-то не делай, — не поверил ей Коул. — Чего ты хотела добиться? А?
Марта выставила из-под полотенца руку и покрутила кистью. Кожа стала абсолютно чистой, если не считать тонких шрамов. Подарок на память от Кеторин.
— Я знаю, что ты видел их, когда они были чёрными. Ты постоянно косился на мои руки, словно они были чем-то измазаны, и брезгливо морщился.
Коул уставился на выставленную ладошку, и его всего аж передёрнуло.
— Не думал, что ты заметишь.
— Если не хотел, чтобы я заметила, не стоило корчить брезгливые рожи. Мне, собственно, всё равно. Даже удивительно, что ты не заметил то же самое в тот раз в подвале.
— Знаешь, мне тогда было немного не до того.
— Я же сказала, мне всё равно. Вот только ни Старейшинам, ни другим ведьмам в Шарпе знать об этой моей особенности не нужно. Собственно, эксперимент и заключался в том, смогу я их убрать или нет.
— Рой видел твою тёмную кожу, — задумчиво произнёс Коул. — Он может рассказать.
— Если не рассказал сразу, то и дальше не скажет, — возразила Марта, и спрятала руку под полотенцем. — Мне он кажется человеком очень… даже не знаю, как сказать… в общем, тюфяк, но тюфяк правильный, который ради семьи готов на всё. И если я права, то он ничего не скажет, пока на кону стоит жизнь его сестры. По крайней мере, я на это надеюсь.
— Да уж, — протянул Коул. — Я бы на него не особо рассчитывал, да и Рози, кажется, слышала, но, возможно, пропустила мимо ушей.
— Надеюсь, что пропустила, — произнесла Марта. — Я не знаю, как они отреагируют, узнав о пятнах. Да и знать не хочу. Уже раскрытие того, что я ведьма, не очень-то хорошо.
Коул лишь хмыкнул и скептически посмотрел на ванну, в которой мутноватая чёрно-зелёная вода ходила мелкой рябью.
— Как думаешь, получится спустить или она опять застынет, если попытаться нащупать слив? И не ждать ли нам встречи с канализационным монстром?
Марта пожала плечами.
— Может, она так только на меня реагировала? А если попробуешь ты, то она не застынет?
— О, — Коул недоверчиво покосился на Марту. — Ты сейчас серьёзно предложила мне засунуть туда руку?
— Ну, я же была там целиком…
— И, наверное, захотела обратно, — буркнул Коул и принялся оглядывать ванную в поисках чего-то, чем можно было бы вынуть пробку.
А Марта в который раз подумала о том, как сильно скучает по дому, по своему комоду, по функциональному душу, по собственной мягкой кровати. И, конечно же, по сестре. Мегги не покидала её мысли, постоянно маяча где-то на задворках сознания.
Марта тоскливо вздохнула и поднялась на ноги. Огромное полотенце доставало ей до колен — в такое вполне можно было завернуть трёх Март, и ещё осталось бы место для Мегги. На дрожащих ногах она дошла до древнего унитаза и, опустив крышку, села на него. Пока она справлялась со свой непосильной задачей, Коул нашёл какой-то странный инструмент: деревянную палочку с металлическим крючком на конце, название которой Марта не знала, — и в нерешительности стоял над ванной-корытом.
— Думаешь, на металл оно не среагирует? — спросила Марта, склонив голову к плечу.
— Я ни о чём не думаю. Нам нужно избавиться от улик и как можно скорее, — однако, в противовес своим словам, охотник не спешил совать палку воду. Коул смотрел на жидкость так, словно оттуда действительно мог выпрыгнуть канализационный монстр и утащить его за собой.
— Это всего лишь вода, — попыталась успокоить его Марта, хотя сама не решилась бы вновь прикоснуться к этой гадости — что уж говорить о том, чтобы ещё раз погрузиться.
— Ты совсем не помогаешь, — буркнул Коул и, тяжело вздохнув, опустил палку в воду.
Вода не застыла, и мужчина с лёгкостью нашёл затычку и подцепил её. Марта с нескрываемой радостью смотрела, как мутная жижа с противным бульканьем утекает в водосток. Она поймала себя на мысли, что экспериментатор из неё никудышный, и она вполне прожила бы без подобных новшеств. Вот только какое-то шестое чувство подсказывало, что в ближайшее время спокойная жизнь ей не грозит.
Коул как-то странно посмотрел на девушку, и Марта вопросительно выгнула бровь.
— Советую помыться. И на этот раз обычной водой, — после этих слов охотник вышел и закрыл за собой дверь.
***
Марте хотелось на стенку лезть от скуки. Ей начинало казаться, что Старейшины просто не знают, что с ними делать, и потому держат взаперти — другого логичного объяснения своего пятидневного пребывания к комнате тюремного свойства наедине со своим «мужем-сокамерником» Марта не находила. Теперь она понимала, как чувствовал себя Коул, находясь у них в заключении, и даже начинала сочувствовать ему, потому что её мозг просто не выдерживал
