Мэри Джентл - Золотые колдуны

Осмотревшись, я увидел бел-Олиньи и делегацию из Харантиша, а с противоположной стороны двора — Джона Лакалку и Адаира. Пришли и остальные члены ксеногруппы — я увидела сбитого с толку Тима Элиота, старавшегося понять какие-то замечание бел-Олиньи, — пришли все за исключением Сэма Хакстона.

— О, боже! — Я достала из внутреннего кармана письмо Керри и развернул его. В нем говорилось:

«Таткаэр, утро.

Линн, я только что услышала, что прибыл корабль, на котором находится из Департамента. Сэм сейчас у него. Думаю, что он прибыл на замену, предполагаю, что известие о вашей смерти поступило домой прежде, чем его опровержение.

Керри

РS: его зовут Дэвид Мередит. Что вы думаете по этому поводу?»

— Что же случилось? — спросил Халтерн.

— Как будто у меня уже не было недостатка в трудностях. — Я отдала ему записку, но потом вспомнила, что мне нужно ее, наверное, перевести ему. Однако он проверил когтистым пальцем по строчкам и перевел текст тихим голосом. Я совершила ошибку, недооценив его.

— Если уж он до сих пор не появился на площади, то, пожалуй, и не придет, — сказала я. — Впрочем, я могу и подождать.

— Не подумал бы, что ваши люди так быстро пошлют корабль.

— Я предполагаю, что они перенаправили его сюда с другого маршрута. — Мне удалось поймать взгляд Керри, и я подала ей знак, что получила ее сообщение. Она кивнула. — Мы оба вернемся к месту посадки ксеногруппы, на четвертой неделе.

— На четвертой неделе? Да, конечно. Я и думать забыл, что это будет так скоро. — Он вернул мне записку. Его глаза закрылись перепонками, потом снова открылись, на губах появилась улыбка, в которой было больше озадаченности, чем иронии. — Мне жаль, что вы уезжаете.

— Я тоже об этом сожалею.

— Если ваши люди соорудят здесь станцию…

Родион, сидевшая на несколько ступеней ниже, откликнулась назад и прервала нас:

— С'арант, ведь вы нас еще не покидаете?

— Только через четыре недели.

— До того времени мы уже вернемся из Медуэнина, — сказал Блейз.

— Вы вернетесь? — спросила молодая женщина с серебристой гривой. На ее лице было написано истинное смущение. — С'арант?

— Если я смогу… да, я это сделаю.

— Это было бы лучше всего, — задумчиво сказал Халтерн, потом развел руками и добавил, слегка покраснев: — Это я вам говорю не только из вежливости, Кристи.

— Ладно, ладно, я вам верю.

«Прилечу ли я сюда еще раз? — спросила я себя. — Постоянная станция нуждается в поддержке, но ней-то как раз я и так мечтаю. Это не совсем то, что я себе представляла, однако…

Собираешься в дорогу и думаешь, что совершишь грандиозные дела: открытие привлекшего всеобщее внимание мира, выполнение большой дипломатической миссии. Возможно, это даже и так. Но потом ловишь себя на какой-нибудь небольшой детали — и она оказывается совсем не такой уж малой. Это даже может и не является столь грандиозным делом, но занимаешься им всю свою жизнь, чтобы осознать этот факт.

Каррик V, а именно Орте. Да, варварская планета, но в то же время и непростая. Посттехнический мир. Все, что я о нем узнала, подчеркнуло лишь то, насколько невежественной я в сущности была. Но люди…»

— Кристи…

Мои размышления были прерваны. Я подняла голову и увидела Блейза, стоявшего на лестнице чуть ниже меня. Марик и Родион находились дальше, среди толпы. Марик представляла Родион группе людей из телестре Салатиэл. Эти люди, увешанные драгоценными камнями и харурами, блестели на солнце. Они представляли собой нечто среднее между праздником и военным лагерем.

— Не хотите ли сыграть в охмир, пока мы ждем? — Блейз все еще всюду носил с собой старый набор для игры, которым мы пользовались в Кирриахе. Из-за шрамов его лицо казалось неподвижным, когда он обратился к Халтерну: — Вы тоже?

Халтерн окинул его взглядом — истинный посол Короны, — потом пожал плечами и ответил:

— Да, почему бы и нет?

Так мы и стали играть втроем в охмир на лестнице теократического дома. Для такого варианта игры имеются фишки белого, синего и коричневого цвета. Победителем становится тот, кто сможет первым предъявить все сто сорок четыре фишки своего цвета.

Уже в самом начале игры я перевернула один леремок, уступила его Халтерну, но запомнила, где он находился, и добилась второго переворота. Вариант игры для троих протекает быстрее, потому что вместо большинства в четыре или пять фишек в одном малом шестиугольнике здесь достаточно трех, чтобы добиться переворота, однако часто игра длится и дольше из-за меняющихся союзов между игроками.

Я достигла существенного прогресса, когда происшедший поблизости спор отвлек внимание Блейза и Халтерна и позволил мне перевернуть ряд фишек, которые теперь имели мой цвет (среди них три турин и еще один леремок). После этого игра завершилась моей победой.

Вторая половина дня казалась невыносимо долгой. Родион взяла нас с собой на поздний ужин на Дамари-На-Холме. Когда мы вернулись, на площади еще ничто не изменилось.

Прозвонили послеполуденные колокола, и толпа снова увеличилась; она заполнила всю площадь перед Цитаделью и забила важнейшие пути подступа к горе. Были заняты и все улочки позади дома-колодца.

— Т'ан иностранка. — Сверху по лестнице к нам подбежал молодой говорящий с землей. — Пройдите, пожалуйста, со мной к воротам.

Мы подошли к створкам ворот, они распахнулись, и мы прошли через них в большой двор, где в солнечном свете сверкала водная поверхность колодцев. Туда же двинулись саберонцы, посланцы Кварта, Кель Харантиша и Касабаарде, ксеногруппа, телестре избранных Т'Анов, их л'ри-аны и аширен, а за нами все ортеанцы, стоявшие на площади.

Большой белый купол вздымался к усыпанному звездами небу, в котором высоко парили на ветру рашаку.

Я увидела циничное лицо Блейза, покрытое шрамами, и спросила себя, не думает ли он о Бродине н'ри н'сут Хараине. Год — большой срок, и что бы предпринял Бородин в Дамари-На-Холме, если бы знал, что его жизнь продлится не больше этого срока?

Говорящие с землей проводили нас под купол.

Моим глазам было трудно привыкнуть к царившему под ними полумраку, потому что я пришла с яркого солнечного света. Почти вслепую я отыскала себе место и оказалась между Родион с одной стороны и людьми бел-Олиньи из Харантиша с другой.

На некотором расстоянии друг от друга стояли огромные деревья-подсвечники, и мириады белых огоньков освещали плотные ряды собравшихся людей. Огни походили на мерцавшие матовым блеском жемчужины. Лилейно-белого цвета купол поднимался в высоту. Сноп солнечного света словно расплавленный металл падал через отверстие в вершине на полированный каменный пол.