Денис Субботин - Огненный дождь

-Ну, не тяни! – резко сказал Лютень, напряжённо глядя на него. – Что он пишет?!

-А пишет он, что Теодор нас предал и продал, курва! – зло выплюнул слова Волод, вскидывая ясный взор своих серо-бесцветных глаз на князя-медведя. – Что в славном граде Тангарии ныне гостит посольство Филиппа и разговор идёт о мире! Что, вроде бы, мир будет заключён за нашими спинами, а нам не достанется ничего вообще!..

-Постой, Волод! – прервал его Лютень, вскочив на ноги и от волнения начав заикаться. – А почему ты мне одному это говоришь?! Почему не на совете? Почему не Буйславу – он ведь старший над нами?!

-Почему? – искренне изумился Волод. – Это ты меня спрашиваешь? Потому, что скажи я это Буйславу, и завтра же мы пойдём штурмовать Тангарию! Скажи я это на совете, и я вообще не знаю, что случится. А ты – зять императора, тебя он уважает, побаивается слегка и даже, кажется, любит. Вот потому – тебе одному говорю! К тому же, ты уж извини, раз мы влезли в эту войну, надо её заканчивать. Так или иначе – заканчивать. Мир с базиликанцами – не самый худший исход. Если в этом мире есть место для нас. Лично мне ничего не надо. Мы, Волки, далеко от базиликанской границы и на землю не претендуем – не Соколы[129]! Вот золото или там что ещё – это пожалуйста. И законную ругу воинам за службу! Ну, так тут уж дело чести Теодора. Порушит – ему больше никто не поверит… Ты что, Лютень?!

Лютень, обхватив голову руками, медленно раскачивался из стороны в сторону и негромко, чуть слышно бормотал: «не верю!».

-Ну не молчи! – нервно закусив тонкую губу, попросил его Волод. – Лютень!

-Не верю! – полными ярости глазами взглянув на него, проскрежетал Лютень. – Твой знакомец – лжёт! Он сам, наверное, подкуплен базиликанцами и пытается посеять прю между нами!

-Вот потому я и пошёл к тебе! – пробормотал Волод, кажется, уже жалея, что вообще явился. – Ты лучше говори, что дальше делать будем!

-Ждать! – холодно, но твёрдо, оправившись от потрясения, сказал Лютень. – Ждать, князь Волод! И следить за торингами. Кто из них врёт, в общем-то не важно. Среди них – нестроения! А значит, может быть всякое!

-Вот! – радостно возвестил Волод. – Этого я от тебя и ждал! Вот! Потому и не к Буйславу пошёл, а к тебе! Вот! А теперь – давай выпьем! Отметим, стало быть, наш с тобой разговор!

-Всё бы тебе выпить! – буркнул смущённый Лютень. – Мирон!!!

Мирон, неловкий только в бою, немедленно притащил кувшин с хмельной влагой, какую-то небогатую закуску. Налили. Выпили по чарке кисловатого молодого вина из Данарии.

-А ведь ты непрост, Волод! – проворчал Лютень, искоса следя за его реакцией. – Признайся, непрост!

-Ну, – ухмыльнулся явно польщённый Волод, - скажешь тоже!

Они налили по второй…

8.Август Филипп Красивый. Миллениум.

Август Филипп взошёл на престол Империи Базилиска в славное время. Война с Империей Тор пусть вяло, но клонилась к концу, Данария и Фронтир были взяты почти целиком и отдельные отряды базиликанского войска уже вступили на земли Ассании и Изении. Дальше, как мыслил это сам Филипп, должно было произойти генеральное сражение… И оно – произошло. Разбитые войска торингов отступили в Ассанию, Филипп, успокоенный, вернулся в Миллениум, который уже начали именовать Великим Городом и стал ожидать вестей о капитуляции императора Теодора. Он был благоразумен, довольно добр сердцем и не собирался требовать невозможного. Конечно, золотые, медные и железные рудники в Золотых горах должны были перейти под его руку. Конечно, в Срединном море больше не должно было быть и намёка на торингский военный флот, а право на торговые перевозки перейдёт торговому флоту Базилики. Все укрепления на границе с Базиликой должны быть срыты, армия Империи Тор – сокращена в числе… Филипп до начала осени ждал вестей от императора Теодора. Не дождался. Наоборот, пришли вести от архистратига Анфиноса, командующего армией в оккупированном Фронтире. Мол, торинги резко активизировались, к ним на помощь подошли варвары из Гардарики и теперь уже базиликанцам необходимо обороняться. Поначалу август не воспринял эти сообщения всерьёз, лишь начал переброску трёх арифм из восточных фем на запад. И тут гардары ударили через Мраморные горы и Понтийские Ворота[130]. Это был шок. Сильно опустевшие фемы Восточная и Номадская не могли долго сдерживать натиск варваров и к зиме Глассия была взята, а Вассилиссум осаждён и находился на грани падения. И – страшный разгром в Данарии и Фронтире. Пали Сальм – там погиб весь гарнизон, попал в плен стратиг Роман, без боя был сдан Фронфор. Лишь в Данабурге гарнизонная арифма сражалась яростно и долго, но это было вызвано скорее нежеланием гардар класть воинов в штурме. Они дождались, пока за стенами вспыхнет восстание и ворвались в город почти без сопротивления. А потом настал черёд земель базиликанских…

Август Филипп мог не признаваться себе, мог даже обманывать себя, но где-то в глубине души он осознал своё поражение ещё тогда, когда под натиском гардар пали все города Западной Фемы, когда под его рукой остались только осаждённый Кирифор, далёкая и не способная помочь Номадская фема. И сам Миллениум, ныне переполненный войсками. Через Тивранские ворота – единственный морской порт, оставшийся в руках базиликанцев – потоком шли подкрепления – добровольцы из Заморских городов, вспомнившие, где их истинная родина, наёмники из Норлингре и Номадии. Филипп не поскупился, дочиста опустошил эрарий и задержал к выплате руги большинства новелиссимов и даже полководцев, но даже пираты Медитерраники, оставив бесполезные ныне корабли, пришли под стены столицы в количестве почти пятнадцати тысяч. Безумным усилием Восточная Империя, иначе Империя Базилиска поставила под императорского Золотого Орла полтораста тысяч воинов. Пятую часть из них составляли ветераны, ещё примерно две трети – лёгкая пехота. И – главная ударная сила, уже два месяца как выведенная из сражений – десять дюжин базиликанских магов, от лучших магистров до учеников. И – тайное оружие – почти заключённый (наконец!) договор с императором Теодором. Гардары, уже перешедшие через Тиврану и неспешно двигающиеся к Великому Городу, останутся один на один с базиликанцами. Их ждёт несколько сюрпризов. И – разгром, тут август был в себе уверен…

Ещё бы не быть уверенным – он сам выбрал место для главного сражения, ещё зимой выбрал и с тех пор только тем и занимался, что заманивал варваров на это поле. Пришлось пожертвовать частью конницы, несколькими ценными отрядами, чтобы гардары поверили и пришли. Лишь бы ничего не сорвалось! Лишь бы они дошли досюда! До этих полей под самыми стенами Миллениума, до двух линий холмов, между которыми не сможет развернуться в полную силу гардарская страшная конница, до камышовых зарослей на берегу Тивраны, до изрезанного оврагами восточного края поля… Здесь, на этой четверти сальта, разыграется сражение, должное решить исход всей войны. Если гардары придут. Если воины – в большинстве своём не видевшие смерти вблизи – выдержат первый, самый страшный натиск варваров. Если император Теодор, с которым почти договорено, не переменит своего решения и не приведёт на помощь свои легионы. Тогда варвары не смогут устоять и будут разбиты. Тогда Дария и Тулса, Маласса и Кирифор вновь станут свободны, а он, император Филипп, сможет разговаривать с торингом на равных. И тот поймёт свою ошибку. Если!