Роберт Сильверберг - Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик

Уже третий день как начались Демонстрации в честь нового Коронованного, и сегодняшние беспорядки были самыми неистовыми. Вполне вероятно, что они сопровождались бесчинствами, грабежами, повсеместными разрушениями. Но это почти не беспокоило Ярмуза Хитайна. И без того это был один из самых ужасных дней, которые он пережил за долгий срок своего пребывания в должности хранителя Парка, ниспровержение всего, что он считал правильным, рациональным и разумным. Так зачем ему беспокоиться о незначительном шуме, поднятом какими-то дураками в городе?

На рассвете этого дня Ярмуз Хитайн был разбужен самым юным помощником хранителя, который сказал ему робко:

— Вингол Наила вернулся, сэр. Он ждет у восточных ворот.

— Он много привез с собой?

— О, да, сэр! Три полных грузовых плавуна, сэр!

— Я сейчас буду,— сказал Ярмуз Хитайн.

Вингол Наила, главный полевой зоолог парка, последние пять месяцев исследовал зараженные северные районы центрального Зимроеля. Он не был человеком, которого Ярмуз Хитайн очень любил, поскольку был склонен к нахальству и надменному самодовольству, и всякий раз, когда он подвергался смертельной опасности, преследуя ка кого-нибудь неуловимого животного, он делал все для того, чтобы каждому стало известно, насколько смертельной была эта опасность. Но профессионалом он был превосходным, выдающимся собирателем диких животных, неутомимым, бесстрашным. Как только начали поступать сведения, что незнакомые и нелепые существа вызывают опустошение

в регионе между Хинтором и Дулорном, Наила, не теряя времени, снарядил экспедицию.

Экспедиция была успешной. Когда Ярмуз Хитайн прибыл к восточным воротам, он увидел Наила, с важным видом расхаживающего на другом конце энергетического поля, куда не допускались посторонние и где содержались редкие животные. За пределами этой зоны розовой дымки Наила наблюдал за разгрузкой огромного количества деревянных контейнеров, из которых доносилось всевозможное шипение, рычание, жужжание, повизгивание и поскуливание. Увидев Хитайна, Наила закричал:

— Хитайн! Вы не представляете, что я привез!

— А что вы привезли?

Процесс приема, казалось, уже начался: все работники, которые еще остались, проносили животных Наила в ящиках через ворота к зданию приемного пункта, где их помещали в клетки, пока достаточно не изучат, чтобы отпустить в один из открытых вольеров.

— Осторожно! — кричал Наила, когда двое мужчин, приподнимая массивный контейнер, едва не уронили его на бок. — Если это животное вырвется на свободу, мы все об этом пожалеем, и вы в первую очередь!

Повернувшись к Ярмузу Хитайну, он сказал:

— Это действительно ужасное зрелище. Хищники — только хищники… Зубы, как ножи, когти, как бритвы. Я не понимаю, как мне удалось вернуться живым. Много раз казалось, что пришел мне конец, а я даже не записал ничего в Реестр Душ. Какая была бы потеря, какая потеря! Но вот я здесь. Идите, вы увидите сами.

Да, зрелище ужасное. Все утро и весь день Ярмуз Хитайн был свидетелем невозможного, страшного и неприятного: чудовища, уроды, ужасные аномалии.

— Эти бегали в окрестностях Мазадоны,— сказал Наила, показывая на пару яростно рычащих животных с горящими красными глазами и тремя неимоверно острыми рогами длиной в десять дюймов, растущими на лбу. Ярмуз Хитайн узнал в них по густому рыжеватому меху хайгусов, но никогда он не видел еще хайгусов с рогами или таких злых.

— Мерзкие маленькие убийцы,— сказал Наила.— Я видел, как они бежали за бедным блавом, который просто обезумел, и прикончили его через пять минут, прыгнув на него и вонзив рога ему в живот. Я поймал их, когда они насыщались, а потом явился вот этот, чтобы доесть остатки.— Он указал на темнокрылого канавонга со зловещим черным клювом и единственным сверкающим глазом в середине вытянутого лба: невинный скавенжер, загадочно трансформированный в чудовище из кошмара.

— Видели ли вы что-либо столь же отвратительное?

— Мне не хотелось бы увидеть более отвратительное,— сказал Ярмуз Хитайн.

— Но вы увидите. Вы увидите. Отвратительнее, мерзостнее, ужаснее… Посмотрите на эти клетки.

Ярмуз Хитайн уже не думал, что ему хочется их видеть. Всю свою жизнь он провел с животными, изучая, исследуя их повадки, заботясь о них. Любя их в прямом смысле этого слова. Но эти… эти…

— Посмотрите на этого,— продолжал Наила,— миниатюрный думкар, в десять раз меньше обычного экземпляра и в пятьдесят быстрее. Он не станет сидеть в песке, крутя своей мордой в поисках обеда, нет, это дьявольское маленькое существо, которое догонит вас и в мгновение ока сгрызет вашу ногу до колена. Или этот: манкулан, вы бы узнали?

— Конечно. Но манкуланов нет в Зимроеле.

— Я тоже так думал, пока не встретил этого приятеля на горных дорогах. Очень похож на манкуланов из Стоензора, не так ли? Но по меньшей мере с одной разницей.

Он опустился на колени перед клеткой, в которой находилось округлое существо со множеством ног, и издал низкий рокочущий звук. Манкулан тут же громыхнул в ответ и угрожающе задвигал длинными кинжалообразными иглами, которые покрывали все его тело, словно хотел метнуть их сквозь решетку. Кайл сказал:

— Мало того, что он покрыт колючками. Они ядовиты. Одна царапина — и ваша рука распухла на неделю, по себе знаю. Не знаю только что произойдет, если колючка проникнет глубже, да и не хочу знать. А вы?

Ярмуз Хитайн поежился. Ему стало тошно при мысли, что эти вселяющие ужас существа поселятся в Парке Мифических животных, который был основан, много лет назад как убежище для существ, в основном мягких и безобидных, близких к исчезновению в результате распространения цивилизации на Маджипуре. Конечно, в коллекции парка немало хищников, о чем Ярмузу Хитайну никогда не приходилось сожалеть. В конце концов они были творениями Божьими и если считали нужным убить кого-то, чтобы съесть, это не переходило границ их врожденной злобности. Но эти, эти…

"Порождение зла,— подумал он.— Они должны быть уничтожены!"

Мысль эта поразила его. Ничего подобного прежде не могло прийти ему в голову. Животные — порождения зла? Как могут быть животные злом? Неприятными, опасными — да, но злом не могут быть даже эти твари. Зло должно гнездиться где-то в другом месте — в их создателях. Нет, даже не в них. У тех тоже могут быть основания, чтобы натравить этих тварей на мир, и причина, наверное, не в том, чтобы делать зло ради самого зла, если я не ошибаюсь. Но в чем же тогда зло? И сам себе ответил: "Зло находится повсюду, им насыщен сам воздух, которым мы дышим. Это всеобщее разложение, в котором все мы участвуем. Кроме животных".