Глен Кук - Стальные сны. Серебряный клин

Молчун перевел речь Боманца Душечке. Та, на языке жестов, ответила:

— Такой путь мы уже испробовали. Безуспешно. Нападение Хромого привело к гибели слишком многих, а выжившие настолько выбиты из колеи, что собрать такую информацию просто невозможно.

— Все же это хоть какой-то способ, — возразил Ворон.

— Паутинка и Шелкопряд уже используют его, — сказал один из местных ребят. — Они собрали в городе целую толпу головорезов в надежде, что похитители ударятся в панику и каким-то образом выдадут себя. Рано или поздно.

— Идиотизм, — сказал Ворон, презрительно улыбаясь. — Парням надо всего лишь обрезать все ведущие к ним концы и лечь на дно. Уж как-нибудь сообразят.

— Именно так они и поступили. Во всяком случае, мы так полагаем, — Местный принялся рассказывать о появившейся в городе отвратительной заразе. Эту болезнь прозвали «черная рука». Удалось выяснить, что следы ведут к одному врачу, которого зарезали сразу же после того, как близнецы наглухо заткнули все входы и выходы из города. Тот, кто первым заболел «черной рукой», скорее всего, случайно коснулся Клина, а затем заразил врача, к которому обратился за помощью. Так считало большинство, хотя были и другие мнения. Позже врач заразил всех своих пациентов, а от тех болезнь начала передаваться дальше, пока солдатам не удалось выловить и изолировать всех инфицированных.

— Близнецы придерживаются того же мнения, — показала знаками Душечка. — А убийство врача служит лишним тому доказательством. В нем замешаны два человека. Но установить их личность пока не удалось. Описания свидетелей недостаточны для опознания.

Один из местных снова начал излагать всякие домыслы. Он считал, что ни один из заразившихся не имел никакого отношения к похищению Клина. Близнецы, сказал он, тоже в этом уверены. Значит, где-то сейчас по улицам разгуливает парень, ухлопавший дока, который его вылечил. Именно так считало большинство охотников за Клином, орудовавших в городе.

— Может, оно и так, — сказал я. — А может быть, у его подельников хватило ума. Тогда его надо искать не на улицах, а шестью футами ниже.

Похоже, такая возможность никому еще не приходила в голову. Порядочные люди почему-то считают, что все остальные тоже должны вести себя порядочно.

— И еще, — продолжал я. — Что там насчет роз? Если ваши люди здесь ни при чем, тогда кто? И зачем?

— Очевидно, отвлекающий маневр, — предположил Ворон. — Но кто бы за этим ни стоял, мы сильно продвинемся вперед, если сможем схватить его.

— Пойди поучи свою бабушку, как яичницу бить, — опять воткнулся в разговор местный. — Сейчас почти все наши ходят по улицам, успокаивают людей и задают им вопросы. А ночью мы возьмем под наблюдение наиболее вероятные места, где могут появиться те артисты. Если кто-нибудь из них подвернется нам под руку, он и глазом моргнуть не успеет, как уже будет сидеть здесь и отвечать на вопросы.

— Они не попадутся в вашу ловушку. Хочешь, поспорим на что угодно? — спросил я, устраиваясь поудобнее, чтобы вздремнуть.

Устал я от этого трепа.

XLVII

Устает ли глина? А земля? Нет. Глиняный человек мчался на север. Час за часом, миля за милей, днем и ночью, преодолевая расстояние длинными скачками. Он останавливался редко и ненадолго, лишь для того, чтобы прочесть несколько заклинаний и подновить слой жира, удерживавший в нем влагу, чтобы глина не теряла свою эластичность.

Миля за милей. Возникали, проносились мимо и оставались позади руины разрушенных им городов. Восходы сменялись закатами.

Однажды ранним утром он пересек южную границу Северной Империи. Это случилось ранним утром.

И очень скоро обнаружил, что его преследует имперская конница. Тогда он замедлил бег. И они попридержали коней. Он остановился. Они тоже. Вне пределов его досягаемости. Выжидая.

Да, они оказались здесь из-за него. Его возвращение не было неожиданностью.

Но кто? Кто мог ждать его появления? И как давно? Какие сюрпризы они успели для него заготовить?

Он возобновил свой бег, но теперь двигался медленнее, стараясь держать свое бешенство в узде.

Подразделения кавалеристов, преследовавшие его, сменялись каждые пять миль. Как только он поворачивался к ним лицом, они отступали. Но стоило ему опять двинуться вперед, и они снова подбирались ближе, как бы бросая ему осторожный вызов. Он подозревал, что кто-то хочет заставить его повернуть. Он не поддался на такую уловку, а продолжал свой путь. Постепенно он снова увеличил скорость.

Ему противостоял проницательный, искушенный разум.

Прошло совсем немного времени. Вдруг очертания отряда конников начали меняться. Похоже, кавалеристы перестраивались, готовясь к атаке…

Это отвлекло его внимание, поэтому он едва не проглядел впереди чуть просевший участок дороги. Но все же заметил западню. Останавливаться было поздно, и он оттолкнулся от земли, бросив свое тело вперед в длинном, чудовищно длинном прыжке.

Воздух загудел от камней, пущенных из пращи. Несколько штук попало в него, едва не сбив с ног, и он понял, что его таки подловили. Он еще не успел восстановить равновесие, как вокруг засвистели арбалетные стрелы. Верховое слева слишком осмелели. Он повернулся, готовый стереть их с лица земли.

Пятисотфунтовый камень чиркнул по его правому плечу, содрав защитную смазку. Он извернулся и прыгнул в сторону. Если бы эта глыба угодила прямо в него… Он снова повернулся, готовясь излить душившую его ярость. Всадники скакали прочь. Они избежали возмездия, были уже вне пределов его досягаемости.

Он повыдергивал из своего тела все стрелы, осмотрелся. Никакой ямы на дороге не оказалось. Лишь ее искусная имитация и хорошо замаскированная спусковая доска там, куда он должен был приземлиться после прыжка. Его спасло только то, что катапульта, метнувшая камень, стояла достаточно далеко. Да, на сей раз его уберегла слепая фортуна.

Но это была лишь первая ловушка. Следующая ждала его на мосту, переброшенном через тихую болотистую речушку. Под мостом были укрыты бочки с нефтью и механизм, который должен был опрокинуть их и поджечь нефть, едва он дойдет до середины настила.

Кавалеристы, отвлекавшие внимание, на этот раз ждали его за рекой, на крутом, обрывистом берегу. Град камней из легких катапульт посыпался на него как раз в тот момент, когда он пытался заклинаниями вывести из строя механизм, предназначенный для поджога нефти.

Здоровенный пятифунтовый булыжник угодил ему прямо в грудь, опрокинув на спину. Взвыв от злобы, он вскочил на ноги и очертя голову ринулся на своих преследователей.