Стивен Эриксон - Сады Луны

Муриллио разинул рот.

«Клобук накрой этого слизняка! Как он пронюхал?»

Крюпп между тем продолжал:

– Но все ваши благородные устремления меркнут, едва мы вспоминаем о серьезной опасности, нависшей над Крокусом. Более того: если Колль прав и эта девчонка находится в чьей-то власти, опасность вырастает до пугающих размеров. Была ли она единственной охотницей за хрупкой жизнью нашего оболтуса? А вдруг тысячи богов и демонов при первой же возможности оттеснят опоннов и завладеют душой Крокуса? Неужели Муриллио, давний его друг, бросит мальчишку на произвол судьбы? Неужели Муриллио утратил способность здраво рассуждать и пошел на поводу у кошмарных картин, порожденных его воспаленным мозгом?

– Хватит! – рявкнул Муриллио. – Убедил. А теперь закрой рот и едем дальше.

Крюпп кивнул и умолк.

Уже под вечер, когда закатное солнце освещало только западные склоны холмов, а все остальные пространство погружалось в сумрак, Муриллио поравнялся с Крюппом и сердито посмотрел на толстяка. Сумерки уберегли Крюппа от этого взгляда.

– Проклятье! Я говорил, что не собираюсь попадаться на его уловки. И надо же, попался! Только сейчас сообразил.

– Муриллио что-то бормочет? – невинным тоном осведомился Крюпп.

Муриллио потер лоб.

– Заклинания от головной боли. Давай останавливаться на ночлег. Крокус с девчонкой все равно не доберутся до города раньше завтрашнего дня. По дороге мальчишке вряд ли будет грозить опасность. Завтра к вечеру мы его нагоним. Лучше бы, конечно, днем. Так они поехали прямо к Мамоту?

– Крюпп очень на это рассчитывает и не боится признаться, насколько устал. Привал – лучшее, что мы сейчас можем сделать. Муриллио разведет костерок и займется приготовлением ужина, пока Крюпп сосредоточится на жизненно важных размышлениях.

– Вот-вот, – невесело усмехнулся Муриллио. – Крюпп ведь не может размышлять, собирая хворост на костер.

Через пару дней после неожиданной встречи с тистеандием и погружения в недра Драгнипура Паран запоздало сообразил: а ведь Рейк не заподозрил в нем малазанского офицера. Иначе бы тистеандий не оставил его в живых. Капитан словно выпадал из поля зрения его возможных палачей: и тогда, в Крепыше, и сейчас. Аномандер Рейк спас его от гончих и подарил свободу. Было ли все это свидетельством благосклонности опоннов? Скорее всего, да, хотя и без помощи тистеандия тоже не обошлось.

Так, может, и впрямь удача скрывалась внутри его меча? И все эти подарки судьбы знаменовали поворотные моменты в его жизни? Теперь он сошел с имперской дороги. Слишком долго он шел по этой дороге, вымощенной вероломством и обильно политой кровью. Довольно. Сейчас для него не было более важного дела, чем спасти жизнь людям сержанта Бурдюка. Быть может, даже ценой собственной жизни. Мысль о гибели не пугала Парана.

Он чувствовал, что есть вещи, лежащие за пределами жизни одного человека. Например, справедливость. Она не подчинялась законам людей; возможно, даже боги и богини взирали на нее жадными глазами, не в состоянии до нее дотянуться. Она была подобна солнцу: сияющая, чистая и совершенная. Паран вспомнил рассуждения философов, которых читал, когда учился в Анте. Тогда их мысли казались ему полной нелепицей. Нравственные принципы – утверждали философы – не могут быть относительными и целиком принадлежать миру людей. Философы провозглашали эти принципы непреложным законом всей жизни, ее естественным законом, лежащим вне жестоких инстинктов животного мира или честолюбивых устремлений человечества.

«Очередная погоня за истиной?» – мысленно спросил себя Паран и нахмурился.

Двигаясь по колее, едва заметной в желтой траве, он вспомнил, как однажды заговорил об этом с адъюнктессой Лорной. Сама обстановка, в которой они оказались, располагала к такому разговору. Тогда он впервые и услышал эти слова – «очередная погоня за истиной». Адъюнктесса произнесла их насмешливо-циничным тоном, разом оборвав разговор и отбив у Парана охоту говорить с ней о подобных вещах.

Помнится, его поразило, что эти слова были сказаны не древней старухой, а его сверстницей. Скорее всего, решил он тогда, Лорна избрала самый простой и легкий путь подражания взглядам и суждениям императрицы Ласэны. Но Ласэна жила на свете дольше Лорны, больше видела и имела право так говорить. Лорна, по мнению Парана, такого права не имела. Цинизм и усталость от мира он считал исключительно привилегией императрицы.

Адъюнктесса лезла из кожи вон, делая себя продолжением Ласэны. Только какой ценой? Однажды Паран увидел ее истинное лицо – тогда, в Итко Кане, когда они пробирались по дороге, усеянной трупами растерзанных солдат. Бледное лицо испуганной девчонки. Капитан уже не помнил, что вернуло ее лицу маску адъюнктессы. Возможно, он что-то сказал или тоже ненароком сбросил маску бывалого вояки.

Паран глубоко вздохнул.

«Сожаления, одни сожаления. Упущенные возможности, и после каждой в нас остается все меньше и меньше человеческого; зато мы все глубже и глубже погружаемся в кошмар власти».

Неужели его жизнь уже нельзя повернуть в иную сторону? Как ему сейчас хотелось знать точный ответ на этот вопрос.

С юга на него что-то надвигалось. Паран пока не понимал, что именно, но уже слышал грохот, распространявшийся по земле. Он привстал в стременах, пытаясь получше разглядеть приближавшуюся лавину. Кажется, пыльная буря. Паран развернул лошадь и пустил ее галопом. Проехав не более сотни шагов, он был вынужден остановиться: теперь стена песка и пыли приближалась к нему со всех сторон. Бормоча проклятия, Паран погнал лошадь на вершину ближайшего холма. Ему приходилось видеть пыльные облака и песчаные бури, но они всегда шли с какой-то одной стороны, гонимые ветром. Да и буря ли это? Нет, скорее цокот копыт. Стадо животных? Или конное войско?

Паран съехал вниз и снова осадил лошадь, не зная, что делать. Холм, откуда он спустился, скрылся за пыльной завесой. Гул и грохот нарастал. Паран догадался: на него двигалось стадо бхедринов.

Бхедрины. Он слышал легенды об этих массивных косматых животных. Они кочевали по равнинам громадными стадами в десятки и даже сотни тысяч голов. Не прошло и минуты, как Паран оказался в самой гуще рыжевато-бурых бхедринов. Он не мог ни отъехать в сторону, ни даже спешиться. Оставалось пригнуться к седлу и ждать.

А там что, слева? Детеныш бхедрина или человек в одежде из шкур? Паран повернул голову, и в это время кто-то вцепился в него с другой стороны и начал стаскивать с седла. Паран упал в пыль, успев заметить чьи-то жилистые руки и спутанные черные волосы. Подняв колени, он ударил нападавшего в живот. Тот застонал и упал на бок. Паран вскочил и увидел совсем молодого парня. Парень тоже вскочил и снова бросился на капитана. Парану не оставалось ничего иного, как с силой ударить его по затылку. Потеряв сознание, нападавший распластался на земле.