Джордж Мартин - Танец с драконами. Грёзы и пыль

— Дальше пойдем пешком, — сказал Джон, спрыгнув с коня. Снег был ему по щиколотку. — Рори и Пейт останутся с лошадьми. — Он мог бы поручить это рекрутам, но надо же мальчишкам когда-нибудь себя испытать. — Построимся полумесяцем, чтобы накрыть их с трех сторон сразу. Правого и левого не теряйте из виду, чтобы промежутки не расширять. Снег нам на руку: если застанем их врасплох, можем обойтись малой кровью.

Лес на западе поглотил последний краешек солнца. Розовые сугробы опять побелели и начинали синеть. На сером, как много раз стиранный черный плащ, небе проглянули первые звезды.

Маячившее впереди белое дерево с темно-красными листьями могло быть только чардревом. Джон, вынув Длинный Коготь из ножен, кивнул Атласу справа и Коню слева. Они передали этот знак по цепи, и все бесшумно ринулись в рощу, взрывая ногами снег. Призрак белой тенью бежал рядом с Джоном.

Вокруг поляны росло девять чардрев, примерно того же возраста и той же величины. Ни один из вырезанных на их стволах ликов не походил на другой. Одни улыбались, другие кричали, разверзнув рты. Глаза казались в сумерках черными, но Джон знал, что днем они красные, как у Призрака.

Костер посреди поляны едва тлел и сильно дымил, но даже в нем было больше жизни, чем в столпившихся у огня одичалых. Ребенок при виде Джона — больше никто вторжения не заметил — поднял крик и стал дергать за рваный плащ своей матери. Поздно: черные воины уже вышли из-за белых деревьев, и в их черных перчатках сверкала сталь.

Спавший у огня великан спохватился последним. Разбуженный детским криком, хрустом снега под черными сапогами или чьим-то испуганным «ах», он заворочался, будто оживший валун, сел, протер глаза — и увидел перед собой Железного Эммета с мечом. Тогда он взревел, вскочил и поднял свою дубину.

Призрак оскалился, а Джон, схватив его за шкирку, сказал:

— Мы не хотим проливать кровь. — Великана свалить можно, но это повлечет за собой многие жертвы. Одичалые непременно ввяжутся в бой и погибнут, прихватив с собой кого-то из его братьев. — Это священное место. Сдавайтесь, и мы…

От нового рева содрогнулась уцелевшая на деревьях листва. Великан грохнул по земле дубовой шестифутовой палицей с увесистым камнем в набалдашнике. Несколько одичалых тоже взялись за оружие, и тут с другого конца рощи подал голос Кожаный. По гортанным звукам и напевности Джон узнал старый язык.

Кожаный говорил долго. Великан в ответ пробурчал нечто совершенно неразборчивое, на слух Джона, но Кожаный показал на деревья и что-то добавил. Великан скрипнул зубами и бросил дубину.

— Всё, — сказал Кожаный, — драки не будет.

— Молодец! — восхитился Джон. — Что ты ему сказал?

— Что это и наши боги. Что мы пришли помолиться.

— Этим самым мы и займемся сейчас. Спрячьте клинки, сегодня ночью кровь не прольется.

Джон пересчитал одичалых. Девять, это верно, но двое из них мертвы, а третья и до утра не протянет. Шестеро остальных состояли из матери с ребенком, двух стариков, раненого тенна в помятых бронзовых латах и Рогоногого с обмороженными ногами, который никогда уже не будет ходить. Впоследствии Джон узнал, что прежде они не были знакомы друг с другом. Когда Станнис разбил войско Манса, они долго скитались по лесу, теряли родных и друзей и наконец пришли сюда, в священную рощу.

— Здесь живут боги, — сказал один старик. — В таком месте хорошо умирать.

— До Стены всего несколько часов ходу, — напомнил Джон. — Почему вы не обратились туда за помощью? Все остальные сдались — даже Манс.

Одичалые переглянулись, и кто-то сказал:

— А вы, вороны, их всех пожгли. Мы слышали.

— Манса первого, — добавила женщина.

«Тебе с твоим красным богом за многое придется держать ответ, Мелисандра».

— Все, кто захочет, могут пойти с нами в Черный Замок. Там есть еда, есть где спать, а Стена защитит вас от нечисти, обитающей в этих лесах. Даю вам слово, что никого из вас не сожгут.

— Слово вороны, — бросила женщина, прижимая к себе дитя. — Кто ты такой, чтоб мы тебе верили?

— Лорд-командующий Ночного Дозора, сын Эддарда Старка из Винтерфелла. Скажи Рори и Пейту, чтобы привели лошадей, — велел Джон Ячменю. — Не хочу задерживаться здесь дольше, чем требуется.

— Слушаюсь, милорд.

Оставалось исполнить то, ради чего они сюда ехали. Новички преклонили колени перед чардревами, остальные стояли на почтительном расстоянии. День угас окончательно — свет давали лишь звезды и угли догорающего костра.

Шестеро присягающих в своих черных плащах казались выкроенными из тени, голоса звучали слабо среди необъятной ночи.

— Ночь собирается, и начинается мой дозор, — произносили они, как тысячи их предшественников. Атлас выпевал слова, Конь сипел и запинался, Эррон пищал. — Он не окончится до самой моей смерти.

«Только бы не слишком скоро она пришла, эта смерть. — Джон опустился в снег на одно колено. — Боги моих отцов, храните этих людей. И Арью, мою сестренку, где бы она ни была. Молю вас, пусть Манс найдет ее и благополучно доставит ко мне».

— Я не возьму себе ни жены, ни земель, не буду отцом детям, — звучали обеты, освященные годами и столетиями. — Я не надену корону и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру на своем посту.

«Боги леса, ниспошлите мне сил, чтобы сдержать эту клятву, — молился Джон. — Ниспошлите мудрость, чтобы я знал, что мне делать, и мужество, чтобы выполнить это».

— Я меч во тьме, — говорили шестеро, и Джону казалось, что их голоса крепнут, обретая уверенность. — Я дозорный на Стене; я огонь, отгоняющий холод; я свет, приносящий зарю; я рог, пробуждающий спящих; я щит, охраняющий царство людей.

«Щит, охраняющий царство людей». Джон обнял ткнувшегося в плечо Призрака. Пахло грязными штанами Коня, благовониями Атласа, страхом и, поверх всего — великаном. Сердце стучало в груди, как молот. Женщина с ребенком, два старика, обмороженный Рогоногий — все они люди.

— Я вручаю свою жизнь и честь Ночному Дозору среди этой ночи и всех, которые грядут после нее.

Джон поднялся первым.

— Встаньте же мужами Ночного Дозора, — сказал он и подал руку Коню.

Ветер поднимается… Пора ехать.

Обратно они двигались куда медленней, чем сюда. Великан при всем своем росте шагал неспешно и все время сбивал дубиной снег с веток. Женщина ехала на одном коне с Рори, ее сын — с Томом-Ячменем, тенн боялся лошадей и ковылял, несмотря на раны, пешком, Рогоногого и худющую умирающую старуху пришлось приторочить к коням, как мешки.

Так же, к удивлению Железного Эммета, поступили и с двумя мертвыми.

— Они нас только задержат, милорд. Давайте порубим их на куски и сожжем прямо здесь.