Александр Абердин - Исповедь охотника на вампиров

— Всё, едем домой.

Тот уснул и не слышал, как я сел в машину. Встрепенувшись, он спросил меня шепотом:

— Ну, как всё прошло, Витёк?

— И хорошо, и плохо, Коля. — Ответил я ему — Мы взяли квартиру не того ювелира, с которым следовало бы связываться. В общем и тебе, и Ларке, нужно срочно сваливать из Москвы и ложиться на дно где-нибудь в провинции, в маленьком, тихом городке. Ладно, поехали домой, там я вам всё и объясню.

Вернувшись домой, Лариса не спала и ждала нас, я вывалил награбленное на стол и объяснил своим подельникам, что с ними сделают члены тайной масонской организации, когда поймают их с украденными у их ювелира регалиями. Мне даже не пришлось применять свои гипнотические способности, они сразу же всё поняли. Девушка, глядя на пачки денег, спросила:

— Нам что, даже нельзя ехать вдвоём?

Кивнув, я сказал:

— Будет лучше всего, если вы уедете порознь, Лариска, хотя, Микола, если ты сможешь заменить фотографии в паспортах, то вы можете уехать на моей "Ниве" и вдвоём, но как только отъедете от города подальше, вам её лучше бросить и купить себе новую машину. Я оставлю себе кресты с брюликами и немного денег, а вы забирайте золото, его нужно переплавить, и остальные камни. Коля, займись этим немедленно, а я метнусь кое-куда и раздобуду для вас паспорта. Ты сможешь аккуратно переклеить фотографии и как-нибудь оттиснуть на них штемпель?

Николай ухмыльнулся и ответил:

— Не волнуйся на этот счёт, я же ещё и гравёр.

Мне оставалось надеяться только на то, что тюрьма его чему-то научила. Этот парень мне понравился и я не хотел, чтобы он попал в лапы вампиров, да, и Лариса, жившая с мачехой и сводным братом, тоже. Да, озлобленная, да, ненавидящая этого чёртового Наума Моисеевича, но всё же нормальная деваха, учительница русского языка. Поэтому я сел в машину Николая и снова помчался в Москву, на Казанский вокзал. Там я оставил её на площади не закрывая дверь и оставив ключи в замке зажигания, надеясь, что её кто-нибудь угонит, и сразу же пошел на вокзал. Мне снова повезло, я как раз успел к отправлению поезда Москва — Красноярск, вошел в купейный вагон, а когда поезд тронулся, принялся заглядывать в каждое купе и вскоре в кармане моей рубашки лежало два паспорта и военный билет, принадлежащие мужчине и женщине подходящего возраста. На всякий случай я прихватил ещё два паспорта, но уже для себя и когда поезд миновал Мытищи, выпрыгнул из него на ходу и бегом направился к дому Николая. Было половина восьмого утра.

Весь день Николай и Лариса собирались в дорогу. Богомаз сложил в прицеп все самые ценные иконы, свои картины, рисунки и прочие дорогие ему вещи. У Ларисы с собой было всего лишь два чемодана с личными вещами. Мой подельник уже успел не только расплавить кресты и отлить несколько слитков золота, но сделать фотографии для паспортов и даже изготовить штемпель, а потому, как только собрался, сразу же занялся паспортами и подклеил фотографии так ловко, что я, как ни старался, не смог распознать подмены. Поздно ночью они уехали, а я остался в большом двухэтажном доме один, изображать из себя капкан и приманку. В своих силах я нисколько не сомневался, но всё же немного нервничал из-за того, что не имел никакого оружия. Поужинав и немного поспав, я собрал свои вещи, пошел на станцию, сел на электричку и поехал в Москву, где первым делом, зайдя в туалет на вокзале, принялся, внимательно рассматривая фотографию жителя Красноярска Алексея Федорова и, поглядывая в зеркало, изменять свою физиономию. Из сортира я вышел уже совсем другим человеком, хотя и с тёмными волосами.

Ну, а ещё через четыре часа я уже обустраивался на съёмной квартире в Перово. Это была обычная московская однокомнатная квартира на десятом этаже, с телефоном и даже телевизором. Полежав пару часов на диване, я посмотрел телевизор, но в программе новостей об ограблении сберкассы, а тем более квартиры ювелира, не сказали ни слова. Зато очень много говорили о перестройке и гласности. Одевшись, я закрыл квартиру, спустился на лифте и, погуляв вокруг дома, нашел подходящее место, чтобы спрятать ключи от квартиры, в которую надеялся вернуться. Вернув себе прежний, курносый облик, Алексей, в отличие от Виктора, красотой не отличался, я поймал такси и поехал на Кутузовский проспект. Ювелир ещё не вернулся из Ленинграда и я облегчённо вздохнул, у Николая и Ларисы имелись шансы спокойно доехать до Белоруссии. Что с ними стало в дальнейшем, я не знаю, но в лапы вампиров они точно не попали. Надеюсь, что они прожили свою жизнь счастливо и безбедно.

В Королёв я вернулся поздно вечером и потом пять дней только и делал, что уходил из дома утром, а поздним вечером возвращался, весь день мотаясь по всей Москве с другой физиономией, хотя и в той же самой одежде. Николай дал мне несколько наводок и я, встретившись с двумя его дружками по колонии, наконец-то обзавёлся оружием, пистолетом "ТТ", тремя обоймами и полусотней патронов к нему. На шестой день, возвращаясь домой, я угодил в засаду, причём устроенную так ловко и профессионально, что даже не успел выхватить пистолета, как меня скрутили два здоровенных парня. Третий моментально приложил мне к лицу большой тампон, смоченный какой-то остро пахнущей жидкостью и я сделал вид, что отключился. Меня быстро вынесли из дома, засунули в подъехавший "Рафик" и уже с руками, скованными за спиной наручниками, куда-то повезли. В "Рафике" меня положили на пол лицом вниз, да, ещё и накрыли одеялом. Ехали мы долго, часа два, и всё это время бойцы, повязавшие меня, упрямо молчали, но я всё же улавливал угрозу, исходящую от всех пяти человек и даже водителя.

Машина остановилась, меня грубо вытащили за ноги из неё и с одеялом на голове потащили в дом, пронесли по коридору и спустили в подвал, однако, я сразу же понял, что оказался где-то в Подмосковье, в сосновом лесу, на какой-то даче. Так что вряд ли меня арестовали муровцы. В том, что это кагебешники, я тоже очень сильно сомневался и потому улыбнулся. Вскоре меня усадили на стул, забросили мои руки за его спинку и привязали ноги к его ножкам, а руки к спинке толстым и жестким шнуром, хорошо, что не стальным тросом. Чтобы не давать своим тюремщикам лишнего повода для беспокойства, я закрыл глаза, моё тело было расслабленным с того момента, как только меня усыпили. Вскоре трое бугаёв вышли, один явно сел на стул, а второй рыком сорвал с моей головы одеяло и принялся приводить меня в чувство нашатырным спиртом. Сделав пару вдохов, я поморщился, замотал головой и открыл глаза. Напротив меня сидел за старинным письменным столом какой-то моложавый тип, одетый в чёрный двубортный костюм, который вертел в руках большой египетский крест с бриллиантами. Пристально глядя на меня, он прорычал: