Абрахам Меррит - Лесные женщины (сборник)

– Послушай! – Джим схватил меня за руку.

Вначале очень слабо, потом все отчетливее мы услышали рокот барабанов, множества барабанов, ритм странного стаккато – резкий, насмешливый, издевающийся. Но это не барабаны Калкру! В них нет ничего от топота ног по пустынному миру.

Барабаны смолкли. И как бы в ответ, совсем с другого направления, донеслись звуки труб, угрожающие, воинственные. Если бронзовые ноты могут проклинать, то эти проклинали.

Снова барабаны, по-прежнему насмешливые, непослушные, вызывающие.

– Маленькие барабаны, – прошептал Джим. – Барабаны…

Он прижался к скале, я последовал его примеру.

Каменный барьер шел на восток, постоянно уходя вниз. Мы шли вдоль его основания. Он стоял между нами и долиной как высокая стена, закрывая видимость. Барабаны больше не были слышны. Мы спустились не менее чем на пять тысяч футов, прежде чем барьер кончился. Тут оказался еще один оползень, подобный тому, по которому ускользнули наши ружья.

Мы стояли, рассматривая спуск. Он шел под углом примерно в сорок пять градусов и был не таким ровным, как предыдущий, было даже немало неровностей, где можно остановиться.

Воздух становился все теплее. Не жарко; воздух какой-то живой, полный испарениями леса. Он создавал впечатление грозной, безжалостной жизни, тяжелого испытания. Рюкзак становился все тяжелее. Если нам придется спускаться – а другого выхода я не видел, – я не смогу нести его. Я снял рюкзак.

– Рекомендательное письмо, – сказал я и пустил рюкзак вниз по склону.

– Дыши медленно и глубоко, – рассмеялся Джим.

Глаза у него светились, он был счастлив, как человек, с которого спала огромная тяжесть. Он выглядел так, будто тоже принял вызов неведомого, как я недавно.

Рюкзак слегка подпрыгнул и исчез из вида. Очевидно, спуск не доходит до дна долины или идет под более прямым углом с того места, где исчез рюкзак.

Я осторожно опустился и начал спуск, прижимаясь к скале. Джим следовал за мной. Мы преодолели уже три четверти расстояния, когда я услышал его крик. Потом его падающее тело ударило меня. Я схватил его одной рукой, но одновременно выпустил свою ненадежную опору. Мы покатились по склону и полетели. Я почувствовал сильный удар и потерял сознание.

7. МАЛЫЙ НАРОД

Я пришел в себя и обнаружил, что Джим делает мне искусственное дыхание. Я лежал на чем-то мягком. Осторожно пошевелил ногами, сел. Осмотрелся. Мы лежали на ковре из мха, скорее в ковре, потому что верхушки мха находились в футе над моей головой. Невероятно высокий мох, подумал я, тупо глядя на него. Никогда такого не видел. Может, не он такой большой, просто я уменьшился? Надо мной почти на сто футов поднимался стеной утес. Джим сказал:

– Ну, вот мы и здесь.

– Как мы сюда попали? – ошеломленно спросил я. Он указал на утес.

– Упали оттуда. Ударились о выступ. Точнее ты ударился, потому что я был на тебе. Выступ и перебросил нас на этот моховой матрац. Я по-прежнему был сверху. Поэтому я уже пять минут делаю тебе искусственное дыхание. Прости, Лейф, но если бы получилось наоборот, тебе пришлось бы продолжать путешествие одному. У меня нет твоей выносливости.

Он рассмеялся. Я встал и осмотрелся. Гигантский мох образовывал возвышение между нами и лесом. У подножия скалы громоздились падавшие сверху обломки. Я посмотрел на них и вздрогнул. Если бы мы упали на них, от нас осталась бы мешанина из сломанных костей и обрывков мяса. Я ощупал себя. Все на месте.

– Все к лучшему, индеец, – набожно сказал я.

– Боже, Лейф! И побеспокоился я из-за тебя! – Он неожиданно повернулся. – Посмотри на лес.

Моховое возвышение образовывало большой овал, ограниченный с одной стороны скалой, а с другой деревьями. Деревья напоминали калифорнийские секвойи и были почти такие же высокие. Кроны их возносились вверх на гигантских стволах, как будто вырезанных титанами. Под ними росли грациозные папоротники, высокие, как пальмы, и странные хвойные деревья с тонкими стволами, похожими на бамбук, красно-желтого цвета. Над ними, свисая со стволов и ветвей деревьев, извивались лианы и груды цветов всех расцветок и форм, виднелись соцветия орхидей и чашечки лилий; странные симметричные деревья, на вершинах которых безлистые ветви были покрыты чашеобразными цветами, похожими на канделябры; наборы цветочных колокольчиков свешивались с кустов, раскачивались гирлянды маленьких звездообразных цветков, белых, алых и голубых, как тропическое море. Между ними летали пчелы. Постоянно мелькали большие стрекозы в своих лакированных зеленых и красных кольчугах. Загадочные тени двигались по лесу, как будто над ним летали крылатые стражники.

Это не был лес каменноугольного периода, по крайней мере не таким его реставрировала наука. Очарованный лес. От него тянуло тяжелыми ароматами. И, несмотря на всю свою странность, он не был зловещим или угрожающим. Он был прекрасен.

Джим сказал:

– Лес богов! В таком месте можно встретить все что угодно. Все хорошее…

Ах. Тсантаву, брат мой, если бы это было правдой!

Я ответил:

– Чертовски трудно будет идти по нему.

– Я думал об этом, – ответил он. – Может, лучше идти вдоль утесов. Вероятно, дальше встретим более проходимый участок. Ну, куда – направо или налево?

Мы бросили монету. Она показала направо. Поблизости я заметил рюкзак и пошел к нему. Мох напоминал двойной пружинный матрац. Я думал, как он оказался здесь; вероятно, несколько гигантских деревьев погибли от камнепада, и мох вырос на месте их гниения. Я надел рюкзак, и мы по пояс во мху направились к утесу.

Около мили мы двигались у основания скалы. Кое-где лес рос так близко, что нам приходилось прижиматься к камню. Затем характер растительности изменился. Гигантские деревья отступили. Мы вошли в чащу больших папоротников. Среди буйной растительности не было никаких признаков животной жизни, только пчелы и лакированные стрекозы. Из папоротников мы вышли на чрезвычайно странный маленький луг. Он очень напоминал поляну. По всем сторонам росли папоротники; с одной стороны лес образовывал стену; по другую – вертикальная стена утеса была украшена большими чашеобразными белыми цветами, которые свисали с коротких красноватых отталкивающе змееподобных стеблей; их корни, вероятно, крепились в трещинах скалы.

На лугу не росли ни деревья, ни папоротники. Он был покрыт кружевной травой, усеянной крошечными голубыми цветами. От основания утеса поднимался тонкий столб пара, который высоко уходил в воздух, окутывая голубые цветы.

Кипящий ручей, решили мы. И подошли поближе, чтобы рассмотреть его.