Василий Доконт - Мы зовём тебя править

- Тебя послушать - прямо идеальное государственное устройство. Всех нехороших убивают на поединках, а хороших защищает король.

- Идеальным государство не может быть, потому что создано и управляется людьми - существами, очень далёкими от идеала. Сам видишь, раз мы здесь. В государстве главное - обеспечить населению мирную жизнь и снизить до минимума несправедливость в отношениях между людьми. Этим и хороши Хрустальные Короны, что вопрос верховной власти решён всегда однозначно и в интересах большинства населения.

- Это большинство не спасло своих королей. Значит, не так сильно заинтересовано во власти, предоставляемой Коронами.

- Чтобы поднять большинство на защиту власти, необходимо знать, от кого её защищать. Насколько я знаю, ни король Фирсофф Раттанарский, ни его окружение так и не поняли, с каким врагом имеют дело. Думаю, они так и погибли, не узнав. Преимущество любого заговорщика в том, что он знает, чего хочет, каким путём будет этого добиваться и когда выступит. От общества его планы, как правило, скрыты. Если заговор не раскрыт вовремя, он может быть успешным некоторое время. Потом, конечно, всё восстановится. Надеюсь, что восстановится, - Бальсар огорчённо вздохнул, - Ты не представляешь, Василий, какой хаос начнётся в Соргоне, если Короны не вернутся к власти.

- Ты говоришь о ней, как о живом существе, - Василий кивнул на Хрустальную Корону. - Обыкновенная вещь, только со своим секретом.

- Она, конечно, вещь, и сделана человеческими руками, но она не просто вещь для жителей Раттанара, и для меня в том числе. Она - символ надёжности и гарантия мира для нас. Пока существует Корона, у нас есть уверенность в будущем. Для человека, привыкшего жить плодами своего труда, это - главное в жизни. Не знаю, понимаешь ли ты меня?

- Надеюсь, что понимаю. Стабильность и уверенность в будущем - это, действительно, много значит для человека, живущего плодами своего труда, - Василию вдруг захотелось рассказать Бальсару, что он сам недавно жил в подобных условиях, и что эта стабильность рухнула на его глазах. Рухнула из-за борьбы за власть крутившихся у её вершины людей, вместе с властью присвоивших и чужое имущество, и продолжающих грызться за него друг с другом, и объясняющих всё это интересами народа.

Подумал - и промолчал. Какое дело Бальсару до бедствий этого мира. Ему и своих неприятностей хватает.

"Сам-то я чем их лучше? Разве не за деньгами, не за богатством, дающим если не власть, то большую независимость, я в коммерцию полез? И кто мне виноват, что прогорел дважды, потому что взялся не за своё дело? С наскока коммерсантом не станешь, тут тоже нужны талант или знания, а лучше - и то, и другое".

- Я понимаю тебя, Бальсар. Но уверен ли ты, что хорошо лишать людей возможности занять в обществе верхнюю ступеньку, если есть такая возможность и такое желание?

- Ты веришь, что человек, рвущийся к власти, будет хорош для кого-то, кроме себя и верного ему окружения? Ты веришь, что человек, захвативший власть силой или хитростью, станет заботиться о людях, по головам которых дошёл до вершины? Да его единственной заботой станет так укрепить свою власть, чтобы никто не смог пройти по его следам. А таких будет очень много, потому что люди подумают: "Он смог, пробился! Я чем хуже? Я - тоже хочу!" Будет ли справедливость при таком правителе? Я - сомневаюсь. А - ты?

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Маг крутился перед зеркалом, голый до пояса - изучал место ранения на предплечье. Рана затянулась, оставив розовую полоску молодой кожи, и не было похоже, что нанесена она была всего два дня назад. Что Василий и высказал Бальсару:

- Ты так здорово залечиваешь раны? Но я не помню, чтобы ты ею занимался.

- Я и не занимался. Как лекарь я не настолько хорош, хотя лечить умеет любой маг. Рана перестала меня беспокоить еще в пещере, когда открылся Переход. Видимо, это штучки Короны.

- Выбирает короля, лечит раненых… Что она ещё умеет?

- Она не лечит раненых, Василий, а только одного раненого - меня. Потому что я - Гонец, и от моего здоровья зависит доставка Короны по назначению. Что она ещё умеет, мне не известно. Узнаешь, когда станешь королём. Узнаешь и расскажешь мне. Если она позволит, - сказал и прикусил в досаде язык: ещё отпугнёт Василия, и он не примет Корону. Что тогда делать?

Василий заметил оговорку Бальсара:

- Хочешь сказать, что король - всего лишь придаток к этой цацке? И в короли она выбирает только того, кем может управлять, как куклой? Я никогда не соглашусь быть чьей-то марионеткой!

- Многих королей я не знал. Если быть правдивым, то весь опыт моего общения с королями сводится к нескольким встречам с некоторыми из них на аудиенциях, и пятидневной поездке с Фирсоффом от моста до места его гибели - постоялого двора " Голова лося". Я не заметил по их поведению, что они действуют не самостоятельно. С Фирсоффом я несколько раз разговаривал на различные темы, и, даю слово, он вёл себя самым обычным образом. Жаль, что Гонцом не стал капитан Паджеро - вот кто легко рассеял бы твои сомнения.

- Чем же он так знаменит, этот капитан? - Василий заметил, что маг удивлённо смотрит на него, и сообразил, что тот, наверное, упоминал капитана во время ночного рассказа, от которого остались только смутные воспоминания, лишенные живописных подробностей. Но не признаваться же в этом!

Василий пошёл на хитрость:

- Я совершенно запутался в ваших именах, и никак не соображу, кто есть кто.

Маг понимающе кивнул, усаживаясь чинить свою одежду:

- Капитан Паджеро - командир дворцовой стражи у короля Фирсоффа. Был командиром, - Бальсар опять погрустнел и стал расправлять на коленях пробитую стрелой рубаху с залитым кровью рукавом, - Капитан знал короля лучше всех, кроме Её Величества, конечно, и был доверенным лицом короля во многих делах. Во всяком случае, в дороге поручения король давал только ему. Он и мне помогал наладить подвоз песка и щебня, когда я строил мост. Тоже по поручению Фирсоффа, - маг пригладил торчащие во все стороны нитки на разрыве рукава рубахи и сдвинул края дыры двумя руками. Между его пальцами заскакали голубые искорки, как тогда, ночью, на зеркале. Искорки соединяли и скручивали разорванные нитки, затягивая разрыв. Василий внимательно смотрел за ремонтом рубахи, стараясь не упустить ничего ни в этом зрелище, ни в рассказе Бальсара.

Между тем, маг продолжал:

- Умнейший был, я тебе скажу, человек. И очень общительный. Мне нравилось разговаривать с ним даже больше, чем с королём. Знаешь, когда общаешься с высокими особами, всегда чувствуешь себя немного неловко: постоянно опасаешься нарушить этикет или сказать что-нибудь не то и не так, - закончив с рубахой (от дыры не осталось и следа), он принялся за ту же операцию с мантией. И продолжал рассказывать: