Мария Версон - Южная Грань

Стижиан не сразу обратил внимание, из-за большого скопления людей и обилия запахов и звуков он старался смотреть исключительно под ноги, но многие здания вдоль улицы, которая, как он понял, как была главная в городе, оказались разрушены и сожжены. Они выглядели так, словно на них обрушили заклинание метеоритного дождя, а затем сверху добили ударом Коухо, которому его научила Визы. Здания достаточно контрастно смотрелись рядом с целыми, убранными и чуть ли не сверкающими стенами других домов, которые или очень быстро отстроили, или просто обошли, а значит - произошедшее не было стихийным бедствием.

Приподняв левую бровь, монах стал изучать одну из пяти или шести обугленных развалин, стараясь понять, что же или кто же сотворил это, но решил, что с голодным желудком и пересохшим горлом думать не шибко хорошо, да и трактирщик в любой приличной забегаловке наверняка с удовольствием расскажет о случившемся, стоит позвенеть монетами.

Стижиан чувствовал энергию. Откровенно говоря, теперь, а точнее, с того момента, как месяц назад он воскрес на пепелище Ринеля, энергию он чувствовал постоянно, но не четко, очень размыто, не мог определить где источник и что он из себя представляет. Радовало хотя бы то, что он не путал энергии сияния и негатива. Сейчас, подходя к двухэтажному ярко-серому древесному зданию, где не было вывески, но висел огромный многообещающий порванный сапог, Стижиан снова почувствовал энергию, но решил не предавать этому значения, и спокойно почесал к дверям.

Там была пирушка. Поправка! Там была такая пирушка, что от обилия полуобнаженных женских тел у благородного монтерского монаха волосы чуть было не встали дыбом, а они все же отрасли ниже пояса. Опустив глаза, он кинул хозяину пару слов о том, что хочет чего-нибудь мясного и жареного, и полез на второй этаж, куда пирующий не добрались.

В центре внимания находились пара мужчин лет тридцати, которые могли покорить женщину не только толстым кошельком, но и красивым, сильным телом, которое те обнажили до пояса, дабы пара миниатюрных кудесниц, сидящих у них на коленях, могли к нему прижаться. Дамы, их было ровно пятеро вокруг мужчин, много пили и мало закусывали, в основном - виноградом. Стол ломился от полных вином и чем покрепче бутылей, фруктов, жареной и соленой рыбы, ровно нарезанных овощей, разных сортов мяса и хлеба. Девочки, им всем было не больше двадцати, громко смеялись, их голоса были тонкими и немного раздражающими. Они пили из высоких рюмок горячее поило, и с громким криком, слов которого разобрать не удавалось, били рюмки с размаху о пол, но ни одна морщине на лице хозяина заведения не дрогнула, когда одна из девочек разбила последнюю.

Уже доедая салат, принесенный после огромного, источающего жир и опьяняющий аромат куска мяса, монах стал рассматривать и девочек, и молодых людей, которых они так яростно облизывали, а затем его взгляд упал на стулья...

У Стижиана округлились глаза, и челюсть потихоньку стала опускаться вниз. Забыв о том, что он на втором этаже и что царит шум, он крикнул два всплывших в голове имени, но слова растворились в женском смехе, не дойдя до ушей получателей. Монах вскочил из-за стола, чуть не уронив его, перебросил ноги через невысокие перила второго этажа и тихо приземлился на носочки:

-... Ну сколько можно вам рассказывать об этом?! - Взревел Милф, положив руку на талию пышногрудой барышне. - Не договаривались мы, понимаешь, не? Он сам предложил, а мы с братом решили, что станет грубо отказываться!

- Точно-точно! - Маретти тоже хохотал во весь голос. - Мы защитили это чудесное заведение, а хозяин, - он повернулся к нему и кивнул, - решил нас отблагодарить, угостив и пригласив вас, дамы.

- Вы спасли нас и множество наших подружек от костра! - Запищала та, что на коленях у Маретти. - Мы готовы трудиться ради вас хоть всю ночь!

- Мы не против! - Одним глотком он осушил половину пятилитровой бутыли, которую поднимал двумя пальцами, затем резко осекся. - Я чую монашеский дух. - Его голос прохрипел и Маретти повернулся к Стижиану. - Здорова, брат! Не надеялся увидеть в столь далеком городе других сынов Монтеры!! Подходи, садись! Нальем, по-братски!

Стижиан замер. Кончики его губ застыли, образовав на лице выражение шока и радости. Вот так спокойно? Встретить своего давно погибшего сокурсника? Соседа? А ведь один из них одиннадцать лет назад разукрасил его спину полусотней тонких резких шрамов. Может, они его не узнали? Да, это было бы самым верным объяснением - близнецы Милф и Маретти оказались пьяными настолько, что могли бы пригласить к столу даже величайший образец древней нежити, не то что человека, от которого попахивает энергией сияния едва сильнее, чем хмелем вокруг.

Близнецы что-то загорланили, не обращая внимания на прикованные к Стижиану взгляды всех собравшихся, которых завораживали и пугали черные глаза монаха, но стоило Милфу взять в руки почти полную открытую бутыль и кинуть её Стижиану, он её поймал не пролив ни капли, как обстановка вернулась на круги своя.

Рядом со столом внезапно нарисовался ещё один стул, на который смеющиеся дамочки усадили монаха чуть ли не силой, таща за локти:

- Садись-садись, брат, что ты как не свой! - В один голос крикнули близнецы, синхронно поднимая бутыли. - За наш дом, за Монтеру!

- За Монтеру! - Подхватили все остальные, в том числе и Стижиан, приложился к горлышку, и его чуть не стошнило от вкуса красного, невыдержанного, кисловатого вина - к нему снова возвращалась физическая ненависть ко всему, связанному с виноградом, но вкус оказался подозрительно знакомым. Он поднес горлышко бутылки с носу и вдохнул кисловатый запах. Сомнений быть не может - напиток делали из винограда, выращенного учениками в Монтере.

- Признал, брат? - Маретти громко срыгнул и провел рукой по губам. - Наш виноград. Наш! Последний собранный урожай. Эх! Ему бы стоять и стоять, крепнуть и крепнуть, но каков соблазн!

- Тебя как звать то? - Его брат говорил нечетко, но слова можно было разобрать.

- Стижиан. - Улыбнулся тот.

- Стижиан, да? Припоминаю-припоминаю...

- А я припоминаю умника одного, сынишку Ветру, тоже Стижианом звали! Силён, помню, вроде так. - Маретти попытался изобразить задумчивость, но расслабленное лицо не желало этого. - Был при защите Монтеры-то?

- Защите? - Брови Стижиана поднялись вверх, а в левую руку хозяин заведения вложил огромную бутыль с какой-то желтой жижицей, убрав от него вино. - Нет... Впервые слышу.

- Ну да, да. Не все там собрались, не все знали, а клятые церковники замяли событие как смогли.

- Трудно им, наверное, было! - Милф загоготал, застучал ногами по полу, так что дамочка на его коленках начала подпрыгивать. - Как вспомню!..