Джордж Локхард - Гинунгагап

    -Что дальше? - Раттатоск обернулся к Гайке. - Мешок с удобрениями и кусочек «золота дураков» остановит Отца Богов?

Изобретательница с натугой улыбнулась.

    -Надеюсь.

Бельчонок запнулся и смерил мышку весьма странным взглядом.

    -Ладно, после такого ответа, новые вопросы как-то в башку не лезут.

    -Спасибо тебе, Ратта... - Гайка неожиданно для самой себя всхлипнула. - Тебе, и всем вам, - она оглянулась на любопытных белок, толпившихся рядом. Взгляд замер на грустной Ингрид.

    -Обещаю, я вернусь и помогу, - тихо сказала мышка. - Клянусь жизнью...

Белочка со вздохом развела лапками.

    -Буду ждать и верить, - отозвалась коротко.

    Гайка, кивнув, с трудом взобралась на спину Раттатоску. Тот бросил в рот пару ореховых ядрышек, довольно облизнулся. Рыжая белочка уже вернулась с двумя сшитыми из листьев мешками; скальд принял у серебристого бельчонка своеобразную «упряжь», чуть похожую на человечью кобуру, застегнул ремни на груди и у бедер. Мешки подвесил за спиной, по обе стороны от Гаечки, закрепил бронзовыми крючьями. Было заметно, процедура ему не в новинку.

    -Ладно, дети мои, отдых оказался чуть короче обычного... - бельчонок фыркнул, - ...ну да ничего, на обратном пути наверстаю! - обернув голову, он с легкой иронией заметил Гайке через плечо: - У нас, дальнобельщиков, график свободный.

    Вновь, как и час назад, тело Раттатоска на миг окаменело, под кожей пронеслась волна жидкого, и в то же время несокрушимого металла. Присев, как рысь, он перебрал коготками по ветви и, внезапно, рванулся в многометровый прыжок. Гайка судорожно уцепилась за шерсть.

    Листья проносились по сторонам с пугающей быстротой. Раттатоск мчался ввысь не как нормальная белка - прыгая с места на место - а как мяч в автомате «пинбол», на полной скорости отталкиваясь от веток всеми лапами. За счет подобной «техники», двигался он удивительно плавно, без рывков, и путешествие больше напоминало полет, нежели верховую езду.

    Время, между тем, клонилось к вечеру. Воздух похолодал, небесная лазурь неумолимо густела. С чудовищной высоты, где сейчас находилась Гайка, был виден почти весь Асгард - спасибо удивительно чистой атмосфере и мягкому закатному солнцу. По три стороны от Вальхаллы, до горизонта, простирались изумительные луга и реки, темно-зеленые пятна лесов даже с такого расстояния поражали размерами. На грани видимости, теряясь в предвечерней дымке, вздымались белые горы... Восхительный, божественный пейзаж! С трех сторон.

    -Раттатоск, а что за черная завеса там, на севере? - с легким удивлением спросила Гаечка. - Почему в той стороне не видно лугов?

Бельчонок бросил на всадницу короткий взгляд через плечо.

    -Разве ты не знаешь о проклятии Йиггдрасиля? - Раттатоск горько покачал головой, не прерывая бега. - Древо гниет заживо, вся его северная половина отравлена.

    -Почему?! - Гайка в ужасе отпрянула.

    -Дыхание Имира, - коротко отозвался бельчонок. - Изначальный яд. Черный снег, что покрывал некогда весь мир, а нынче остался лишь в самых глубинах бездны Гинунгагап, медленно тает. Его смертоносные испарения губят Древо, а талая вода, прозванная Мёдом Забвения - самый страшный яд в Девяти Мирах. Тот, кто отведает Меда Забвения, не просто умрет; умрет и его душа, в царство Хель не попадет ничего...

Раттатоск запнулся, но все же добавил:

    -Именно так погиб мой лучший друг Нари.

Гайка содрогнулась.

    -Младший сын Локи?

    -Да, - глухо отозвался бельчонок. - Слыхала, наверно, историю, как Асы расправились с Локи после его «знаменитой» перебранки?

Мышка с трудом кивнула.

    -Я читала... Это было ужасно. Его сына превратили в волка, и заставили разодрать на части собственного брата.

    -Угу, - Раттатоск скрипнул зубами. - А кишками растерзанного мальчика отца привязали к скале. Да только скальды редко вспоминают, что стало с волком-Нари, после того как он брата порешил.

Гайка зажмурилась.

    -Неужели... Он сам принял яд?!..

    -Сам, - яростно бросил Раттатоск. - И мне не сказал! Напился Меда Забвения, идиот голубоглазый! Я как узнал, чуть лапы не откинул... Эх-х, да чего уж там, было дело.

    Подъем продолжался в молчании. Чем ближе становилась верхушка, тем холоднее казался воздух и мельче - листья Древа. Время тянулось незаметно, Раттатоск мчался на огромной скорости, не проявляя признаков усталости. Гаечка лежала с открытыми глазами; пыталась совладать с волнениями и тревогами последних дней.

    Прошел час, за ним другой. Бельчонок несколько раз кричал кому-то слова приветствий, однажды за путешественниками увязался небольшой дятел, но быстро отстал, так и не перемолвившись с Раттатоском. Скорость мешала полноценно обозревать путь, Гайке лишь изредка удавалось замечать детали - то аккуратное гнездо с крышей, то целое висячее селение... Древо Жизни, отвечая имени, было заселено от самых корней до верхушки.

    -Прибываем, - внезапно сообщил Раттатоск. - Держись крепче, начинаю торможение.

    Гайка вцепилась в рыжую шерсть. Вовремя; на сей раз бельчонок погасил скорость более решительно, от перегрузки у мыши потемнело в глазах. Придя в себя, она изумленно пискнула.

    -Что это?!

    -Как, что? - совершив последний прыжок, Раттатоск проехался по ветви, оставляя коготками длинные борозды, и, наконец, остановился. У него даже дыхание не сбилось. - Кузница славного Грани, единственного в Асгарде древесного гнома, - бельчонок фыркнул. Изобретательница молча спрыгнула с его спины.

    Кузня представляла собой мощное каменное строение, напоминавшее средневековую крепость в миниатюре. Около половины ее объема выдавалось из ствола, отсюда торчал целый десяток разнокалиберных дымовых труб. Окон не имелось вовсе, дверь - шестиугольная, обитая железом, человеку по пояс - была полуоткрыта. Царила тишина, из труб не валил дым. Гаечка с тревогой оглянулась на Раттатоска.

    -Все в порядке?

Бельчонок озадаченно почесал за ухом.

    -Странно.... Эй, там! - гаркнул он во всю силу легких. - Гостей встречать отучились, али как?!

    Некоторое время ничего не менялось, затем из-за двери с опаской выглянула довольно большая и красивая птичка с золотисто-коричневым оперением. По краям крыльев тянулась широкая черно-бурая полоска, спину и шею украшало множество мелких крапинок, создававших почти совершенный маскировочный наряд - северные бурокрылые ржанки, к которым относилась незнакомка, славились тем, что, прижавшись к коре деревьев, становились невидимками. Высоко посаженная голова на сильной шее и мускулистая выпуклая грудь выдавали хорошую летунью, карие глаза смотрели на гостей с любопытством и легкой тревогой. Появление птицы заставило Раттатоска подпрыгнуть.