Юлия Фирсанова - Загадка Либастьяна или происки богов

- Ощущение силы и времени не подделаешь, - покачал головой Мелиор, с благоговением осматривая карту и едва касаясь рисунка подушечками холеных пальцев. Так нежно, как бесценные экспонаты своих великих коллекций, принц никогда не ласкал даже женщин. - Это подлинник. Я свидетельствую.

Подтверждение из уст Бога Коллекционеров, обладавшего безупречным талантом отличать подделки и оценивать подлинность произведений искусства, сделало свое дело. Последние сомнения родственников рассеялись. Теперь каждому хотелось подержать в руках карту Либастьяна - живое доказательство того, что Джей, а значит и вся семья, имеет отношение к легендарным Джокерам. - Интересно, как толкуется рисунок на рубашке? Игральные кости, стоящие на ребре, обычный атрибут Сил Случая и Удачи, шутовской колпак - аллегория шутке, а значит и Джокерам, но розы? Причем здесь розы? - призадумался философ Мелиор, передвинув карту Энтиору.

- Может быть, притом, что часть Колоды Джокеров собрана в Лоуленде, а один из символов нашего мира - роза, к тому же роза - символ бесконечной множественности миров на многих Уровнях, - высказала свое мнение Элия, не менее Мелиора увлекшаяся разгадыванием символики.

- Большинство? Пока мы видели только карту Джея. Или в ларце полная колода?- снова вставил скептик-Нрэн, с показной небрежностью глянув на карту, и тут же брезгливо, но метко, перебросил ее Лейму. Юный бог благоговейно подхватил костяную пластину - свидетельство сопричастности члена семьи к величайшей тайне Мироздания и Творца - Джокерам.

- Если бы так, - отвечая кузену Нрэну, не без сожаления, чуточку мечтательно вздохнула Элия. - Но все-таки мы знаем уже о трех членах Колоды! Джей - Туз Лжи и Авантюр, Ты - Ферзь Войны. Не смей отпираться, упрямец, - погрозила великому богу пальцем его прелестная сестра, вооруженная лишь сногсшибательным обаянием женственности, и гениальный воитель, повергающий к своим стопам миры, покорно заткнулся, а Элия заключила: - Если Ижена сказала правду о Джее, то и о тебе она не солгала!

- А кто третий? - бережно передав пластинку Тэодеру, не выдержав, перебил сестру Лейм и виновато моргнул.

- Вот еще одна карта, - не делая больше драматических пауз, богиня достала из ларчика вторую тонкую пластинку-миниатюру.

- Да поглотят меня Мэсслендские топи, если это не Рик! - пораженно выпалил Элтон и в порыве чувств сломал ни в чем не повинный карандаш. Отбросив его обломки, летописец вытащил из-за другого уха ручку и принялся вращать ее в пальцах с новой энергией и такой силой, будто надеялся добыть огонь для розжига еще одного камина.

- Он самый! - подтвердил Кэлер, сделав глоток вина из полного с начала совета бокала.

- Всадник-Торговец? - нахмурившись, прочел Кэлберт. - А почему не Всадник-Маг?

- Чего ты на меня смотришь? - огрызнулся Рикардо, в который раз за сегодняшний день принимаясь тереть виски. - Не я картинки рисовал, а чокнутый Либастьян! Откуда мне знать, почему безумный картежник не начертал другого названия карты, отражающего все таланты моей многогранной натуры? Может, места не хватило? Или мой портрет под другим названием еще на пяти-шести картах красуется?

Кэлер, Элтон и Джей заухмылялись остроумной отповеди рыжего сплетника.

Заполучив карту Рика, Мелиор протестировал его с помощью тактильного чутья и вновь подтвердил, все еще пребывая в отрешенном состоянии распознавания:

- И это тоже подлинник работы Либастьяна. У меня нет сомнений.

Рик не удержался и злорадно показал Нрэну язык. Две карты пошли по комнате, переходя из рук в руки принцев. Кто с усмешкой, кто задумчиво или с толикой недоверия, но одинаково внимательно рассматривали боги древние пластинки, сохранившие первозданно-сочную яркость красок. Пластинки, на которых были изображены их братья. Безумец или нет, но Либастьян гениально уловил суть божественной натуры никогда не виданных им наяву мужчин: жестокую веселость, азарт в глазах Джея, любопытство и хитринку в легкой улыбке Рика.

Кэлберт, заполучив в руки карту всадника и вскользь полюбовавшись на знакомую физиономию брата, особо пристально изучил рубашку пластины и орнамент, обрамлявший портрет принца. А потом, оглядев читальню, бог глотнул для уверенности вина и откашлялся, привлекая внимание. Не так давно войдя в семью, пират все еще продолжал испытывать стеснение, становясь центром внимания родственников, и время от времени, но все реже, его посещали глупые мысли о собственной заурядности. Впрочем, изгоем из-за своего 'грязного пиратского прошлого', как он более всего опасался, бог не стал, ибо очень быстро понял: цивилизованное общество Лоуленда отличается от братства пиратов только тем, что своими противоправными подвигами мужчины хвастаются не на каждом углу, а лишь в избранной компании.

Услышав кашель Кэлберта, спаситель-Кэлер не долго думая, съездил брата по спине, думая вышибить кусок или жидкость, попавшую не в то горло. А иначе с чего бы дохать? Но вместо этого увесистый кулак принц выбил из пирата остатки дури. Перестав дожидаться особого приглашения к выступлению и одобрительных аплодисментов, Кэлберт спросил, чуть выгнув смоляную бровь:

- Мелиор, Джей, а Либастьян на всех своих картах делал одинаковую рубашку?

- Ты чего, с мачты рухнул и об палубу головой долбанулся? - непосредственно удивился вор и картежник, слегка перебравший экзотического зелена вина. - Конечно, нет! У каждой колоды Либастьяна, как и у любого уважающего себя мастера-рисовальщика, особый узор. Копирование рубашки - удел простофили ремесленника, а для настоящего мастера использовать вторично собственный узор или украсть узор другого мастера - неслыханный позор и бесславный конец карьеры!

- Почему тебя это интересует? - мигом уловил, к чему клонит пират, Мелиор, и ленивая дымка в голубых глазах бога слегка поредела.

- Есть у меня одна любопытная штуковина, я ее при абордаже судна бродячих купцов в сборнике атласов нашел, да так закладкой и оставил, - принялся объяснять Кэлберт, поигрывая золотым кольцом в ухе. - Рубашка и узорец по краю точь-в-точь как здесь, только картинки никакой нет, а вместо нее одна чернота.

- Доставь свою находку сюда, - попросила Элия и пират, чуть насупив брови для пущего сосредоточения, сплел заклятье притяжения вещи. Через минуту с высоты в полметра на руки богу упал здоровенный толстый фолиант.

Кэлберт крякнул от неожиданности (высоту притяжения вещи у него опять не получилось рассчитать безупречно) и, раскрыв старинный атлас с магическими картами Океана Миров, изменяющимися одновременно с малейшими реальными трансформациями ландшафта в мире физическом, вытащил из него пластинку уже знакомого братьям размера и оформления. Пират оказался прав, вместо рисунка, на поверхности карты красовалась лишь чернота.