Алина Гралева - Радужная Сфера

— Так быстро? — не выдержала я.

— А ты хотела ждать неделю? — усмехнулась она. Но потом смилостивилась и снисходительно объяснила: — Время в наших мирах течет по-разному. Для посланника прошли сутки, а может и больше. Не отвлекайся. Давай-ка послушаем, что он узнал.

Возможно, она и слышала доклад "эльфа", но я-то кроме жужжания ничего не воспринимала.

— Так, — деловито начала перевод ведьма. — Волшебство, связанное с тобой, в твоем мире было. И ты сама хотела посмотреть мир, и еще кто-то вокруг тебя чаровал. Но, это все мелочи — могло послужить толчком, но и только. Основная нить тянется отсюда. Это все, что выяснил посланник.

Мир я хотела посмотреть. Хотела. Но, свой! Об этом у меня и мыслей то не было!

— И что мне теперь делать? — боюсь, в моем голосе прозвучали слезы.

— К колдунам тебе надо. Это они с пространством и временем шалят. Иногда такого начудят, — ведьма махнула рукой. — Ну, в крайнем случае, разыскать Ледяные Чертоги, но вот это как раз не советую, — она понизила голос до шепота: говорят, уже нашелся хозяин. А иметь дело с сумасшедшими гораздо неприятнее, чем с теми, кто бесхитростно ищут наживы.

— А вы уверены, что кто-то из колдунов захочет мне помочь? — недоверчиво поинтересовалась я. Все мои знания о них исчерпывались сказками да фантастикой, но ни та, ни другая не говорили об этой категории волшебников ничего приятного и побуждающего к более тесному знакомству.

— Заплатишь — захотят, да еще и как, — пренебрежительно отозвалась рыжая, явно не питавшая к своим коллегам особого трепета или неприязни. Их услуги обойдутся тебе дешевле, чем дерут феи, вот кто настоящие барыги. До них, конечно, добраться легче, но обдерут как липку, а толку будет мало. И претензий предъявлять не к кому, твое желание не входит в реестр законных услуг. Попробуй попасть в Черную башню. Это никому не удавалось больше ста лет, но… если тебе действительно надо, возможно, получится. А если нет — придется идти на Темную Сторону.

— Спасибо, — со вздохом поблагодарила я и подвинула к ведьме горку золота. — Будем считать это платой за консультацию.

Вообще-то, было бы просто смешно рассчитывать, что мне удастся вернуться так быстро.

— И где же находится эта самая Черная башня? — с внутренним трепетом поинтересовалась я.

— В столице. Это недалеко — пару дней конного пути, — сообщила мне ведьма, и, увидев, что блондин, пользуясь моментом, отвлекся от своих сельскохозяйственных работ, прикрикнула на него: — Не отвлекайся!

Блондин страдальчески закатил глаза и вновь согнулся над грядкой. Я искренне ему посочувствовала. Впрочем, еще больше — себе. Двое суток без минимального комфорта? Ой, мама! Но не удержалась и задала вопрос, совершенно не относящийся к делу:

— Послушай, а что ожидают девушки у тебя под калиткой?

— Чуда ждут, — буркнула рыжая.

— ???

— Что я расчувствуюсь и продам им таки приворотное зелье, — фыркнула ведьма.

— А ты не расчувствуешься? Это, конечно не мое дело, но почему же не помочь влюбленной девушке обратить на себя внимание избранника, — я недоуменно пожала плечами.

— Влюбленной? — зеленые глаза возмущенно сверкнули. — Эти меркантильные с-с-с… — сипение, видимо заменяло эпитет, которым она хотела наградить претенденток. — Все они желают приворожить принца, чтобы вступить в королевский клуб. Причем, все они жаждут одного и того же принца. А таким количеством приворота и отравить можно, а за это по головке не погладят. Ну, а самое главное, — она заговорщицки подмигнула, — феи приплачивают мне за непроданные зелья. Судьбами принцев распоряжаются королевы, и гораздо легче заплатить ведьме, чем решать проблемы внезапной влюбленности.

Тепло попрощавшись с дружелюбными хозяевами, я направилась к выходу. Мысли не покидала "радостная" перспектива длительного путешествия по незнакомой местности. Впрочем, тут же на память пришел заключенный в моей пещере фей-недоучка. Наверняка он сможет нарисовать эту башню. В конце концов, отправить меня в мой мир, возможно, для него вообще единственная возможность от меня избавиться.

С этими мыслями я пожелала вернуться в пещеру. Представляю физиономии девиц у ворот после того, как я не вернулась. Наверняка, больше храбрецов войти и высказать свою просьбу не найдется.

Он был на половину эрделем, на половину

легавым, причем обе половины — худшие, и многие

вслух выражали свою радость, что он — не их собака.

А. Линдгрен

За время моего отсутствия пещера превратилась из художественной мастерской в филиал галереи. По великолепным пейзажам можно было изучать все разнообразие ландшафта мира, в который занесла меня судьба. Лес, цветущая поляна, старинный замок, крошечная деревенька, площадь небольшого городка, одинокая серая башня… Почему серая? Мне нужна черная. Собираясь высказать свое неправедное возмущение, я поискала глазами творца этих шедевров и едва не подавилась. Парень вертелся перед зеркалом. И обвинить его в приступе нарциссизма не удалось бы при всем желании. Сосредоточенно вглядываясь в холст, стоящий перед ним, он разглядывал собственное изображение, видимо, сверяясь с оригиналом. Лицо парня было странным образом вытянуто, уши спаниеля свисали до плеч, а прямо из штанов торчала виляющая из стороны в сторону мочалка.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а, — я и не думала, что могу так долго визжать на одном дыхании. — Ты, что с собой сделал, придурок?!

— Ничего, — парень залился краской, сообразив, что его застукали на горячем. Еще раз глянул в зеркало и вернул себе прежний облик.

— Что это было? — я почти успокоилась, но голос все еще дрожал.

— Я… Пытался… — Айлери потупился, не в силах объяснить свои действия связно.

Я подошла, чтобы увидеть картину, которую так пристально рассматривал фей во время своих странных экспериментов.

— Что это? — дрожащим пальцем я указала в полотно. Такого я еще не видела. На полотне весьма реалистично было прорисовано содержимое пещеры, а на фоне всего этого нечто. Нет, неправильно. Там было нарисовано НЕЧТО. Такое впечатление, что картину великого художника дали на растерзание пятилетнему мазиле, и тот попытался изобразить собачку. Или "забаку". Это существо, по крайней мере, весьма напоминали изображения животных, не поддающихся идентификации, которые малюют воспитанники детских садов.

— Это мой зверь-талисман, — пробурчал художник.

— И за что ты его так? — в моем голосе прозвучало искреннее любопытство и столь же искреннее сострадание к вышеозначенному животному.