Марианна Алферова - Беловодье

Колдун споткнулся о свое беспамятство, как о невидимый камень. Что было дальше, он не успел вспомнить.

Но вспомнит. Начало положено.

— Как ты тут без меня жила? Весело? Может, ухажер появился? — Грубоватая шутка. Но ведь год — время долгое. Кто знает.

Тина вдруг залилась слезами.

— Э, ну если кто появился… так чего плакать? А? Тина затрясла головой: все не так, не так!

— Рома… меня изнасиловали… — выдавила сквозь рыдания.

Роман опешил. С минуту он не знал, что сказать. Потом спросил:

— Когда? Где?

— Вскоре как ты уехал. Здесь… в доме.

— Что за ерунда! А охранные заклинания? Как вообще чужак в дом проник? Ты его сама впустила?

— Нет. Я спать легла. И вдруг слышу — шаги внизу. Ни одно заклинание не сработало. Ты на меня заклятие наложил перед отъездом. Так оно сначала защитило… А потом… ничего… не вышло.

Роман не поверил поначалу. Но нет, Тина не лгала — такое придумать ее фантазии не хватит. И мучилась она искренне. Но как могла беда случиться? Неужто вся колдовская сила исчезла и заклинания распались? Да распались ли? Вон, на входной двери до сих пор колдовской замок держится!

— Вот что, идем в кабинет да отыщем этого мерзавца, — предложил Роман.

Ему хотелось немедленно что-то сделать, исправить, перечеркнуть.

— Не надо, а…

— Почему? Она замялась:

— Рома, с тобой что-то случилось, и ты даже не помнишь что… Я бы не стала рисковать. Вдруг колдовской шок, ну… повлиял…

— А я рискну, — отрезал колдун.

Прежде чем войти в кабинет, Роман проверил охранные заклинания. Они действовали, хотя ослабли за год. Но ослабли совсем чуть-чуть. И никаких следов чьей-то враждебной воли.

Тина зажгла свечи, и запах горящего воска смешался с запахом речной воды. Она села на стул, ссутулилась и отвернулась, чтобы на колдуна не глядеть. Роман шагнул к буфету. У него были четыре белые тарелки кузнецовского фарфора — он это помнил точно. Сейчас в буфете стояли только две.

Что за ерунда? Кто взял? Он сам? Или кто-то другой? Тот, кто проник тайком в кабинет… Колдун постарался подавить гнев, сейчас любые эмоции только мешали. Поставил в центр стола тарелку, налил воды из кувшина. Взял Тину за руку, осторожно опустил ее ладонь на поверхность воды.

— Думай, — приказал шепотом. И посмотрел ей в глаза.

Она кивнула. Вода под ее ладонью замутилась. Пошли круги. Что-то мелькнуло. Тень. Свет. И пропало. Кто-то, куда сильнее Романа, не давал увидеть свое отражение. Колдун попробовал вновь. Опять не получилось. Круги, тени, свет. И вдруг сильнейшая отдача. Роман задохнулся от боли. Потом к горлу подступила тошнота. Но колдун не желал уступать. Отвечай же! Отвечай! — требовал он у подвластной стихии.

Вода в тарелке сгустилась, утратила прозрачность, и сквозь муть уже стало пробиваться изображение. Лестница в его доме, дверь открывается и… Картинка треснула и разлетелась тысячами осколков, серая взвесь замельтешила в воде, а дно тарелки почернело.

Роман спешно выплеснул воду и перевернул тарелку. Донышко будто сажей припорошило: колдовской удар прожег фарфор насквозь. Этого Роман не ожидал. Что это могло значить? Объяснений не находилось. Липкий животный страх мгновенно прошил тело — пустота в животе, ноги ватные, руки будто не свои. Роман почувствовал себя мелкой тварью, на которую объявлена охота.

— Иди! — приказал Тине. — Видишь, ничего пока не получается. Завтра свежую воду привезу из Пустосвятово, тогда еще раз попробуем.

— Не надо! — Тина выбежала из кабинета.

Она хотела пожалобиться Роману, рассказать о призраке Медоноса, что преследует и не дает покоя. Но после неудачи с водным зеркалом ничего говорить не стала. Да и как признаться Роману, что мерзкий голос постоянно твердит: „Он любит другую“?

Неудача колдуна обескуражила. Ничего подобного не бывало прежде. Может, колдовской шок виноват? Нет, ерунда. К тому же шок почти прошел, хотя раны так и не закрылись. Причина в другом. Но в чем, водный колдун не знал.

Надо вспоминать, и вспоминать немедленно. И прогнать страх, как мерзкого приблудного пса. Роман глотнул воды из бутыли, разбил испорченную тарелку и растянулся на диване тут же, в кабинете. Что за напасть! Одна тарелка осталась. А если и последняя вот так же, в черноту… У матери, кажется, были две. Надо выпросить. Ладно, о тарелках потом. Сейчас — вспоминать. Вновь смочила веки пустосвятовская влага, и колдун погрузился в прошлое. В свои

ВИДЕНИЯ…

Замелькали картинки. Вот неизвестные похищают парня с ожерельем. Вот Юл стоит у обочины, и кто-то стреляет в мальчишку. Чудом спасенный, пацан уже сидит в машине Романа, и они мчатся по следу похищенного — ожерелье незнакомца ведет их за собой. Осенний вечер. Темнота. Берег озера, и на берегу — недостроенный особняк, в котором пытают пленника. Четыре минуты есть на то, чтобы его спасти. Пришлось потратить немало сил, сначала обездвижив охрану, потом спасая жизнь незнакомцу. Там, в доме, и был убит киллер. Ну что ж, бывает, что справедливость торжествует наперекор планам Рока. Спасенный Алексей Стеновский доводился Юлу старшим братом. Колдун увез Алексея в Пустосвятово и спрятал в доме отца.

Но погоня быстро вышла на след беглецов. Уходить, уходить, повторяли они наперебой. И тогда Алексей предложил поехать в Питер, где он когда-то жил и учился, где его — он так верил — все еще ждала его первая любовь.

Лена… Она в самом деле ждала своего странного возлюбленного, ждала, разрываясь между надеждой и отчаянием, между любовью, которая никак не желала угасать, и естественным желанием быть счастливой. Да, она все еще любила Алексея, да только он был к ней равнодушен. Какое разочарование — после стольких лет узнать, что все мечты были напрасны! А тут явился Роман, и она бросилась колдуну на шею. О чем просила она? Конечно же, как и все, умолявшие колдуна до сих пор, — помочь, спасти, устроить так, чтобы невозможное свершилось. Что такое колдовство? Всего лишь помощь слабому человеку стать сильнее, обрести надежду, поверить в себя, в свой дар… дар.» У Лены тоже был дар, усиленный ожерельем. И дар чудесный, — она слышала чужие мысли. Дар этот был ее счастьем и проклятием. А ожерелье ей даровал Иван Кириллович Гамаюнов. Итак, имя было произнесено. Еще один шаг, приблизивший Романа к тому, кто плел нити. Господин Вернон торжествовал. Нет, пока еще не над неведомым Гамаюновым, а над Алексеем, ибо своему давнему возлюбленному на день или, вернее, на час Лена предпочла колдуна. А тем временем опасность приближалась. С одной стороны, те, кто убили Александра Стеновского, по-прежнему шли по следу, с другой — старый школьный приятель Алексея Ник Веселков оказался его смертным врагом. Цель у преследователей была одна — отыскать с помощью Алексея и его ожерелья путь к таинственному Беловодью. Беловодье, неведомый город счастья, который создал Гамаюнов. Ник, кажется, воображал, что в этом городе исполняются все желания. И чтобы туда проникнуть, надо кого-нибудь убить. Хотя бы старого друга. Все это выяснилось во время вечеринки, на которой Роман так глупо повел себя во время драки, позволив смертельно ранить Алексея и на миг восторжествовать Веселкову. Потом появился Эд Мес-нер, они мчались в больницу, и, наконец, прилетел вертолет и на нем — Надя.