Тамара Воронина - Патруль

– Да о том же, о чем и все, – бухнул Кирас. – Почему нет погони.

– Может, не выследили, – неуверенно предположил Мелт.

– Не могли, – буркнул Той. – Не могли не выследить. Конечно, Патруль сто раз уходил от преследования, но от преследования одного отряда. В котором нет хорошего следопыта. От армии уйти нельзя. За нами просто никто не гнался. Только по первости. Это как-то связано с ритуалом, да, Тален?

Неуютно, наверное, чувствовал себя эльф под этими взглядами. Не обвиняющими, нет, в чем его обвинять – что не доеден остался? Но почему погони действительно нет. Тим шкурой, кишками, всем нутром чувствовал – нет. Да, поначалу опомнившиеся монстры ломанулись за ними следом, а потом ведь даже не отстали – просто ушли.

– Я не знаю, – вздохнул Тален. – Но скорее всего. Наверное, раз читарн меня коснулся, убивать меня уже нельзя.

– Коснулся! – заржал Кирас. – Здоровски сказал! Так – ам! – и коснулся! Ты такой вкусный?

Мелта передернуло, да и Тим едва сдержался, чуть ворона назад не вырвалась. Надо же, нежный какой… Всегда же знал, что твари… потомки двух прекрасных рас – людоеды. Потому и старались не попадаться им живыми, потому и старались возвращаться за теми, кому не повезло… Если был хоть один шанс. И даже если не было. Как сейчас.

Тален, казалось, дремал. Но когда все начали укладываться спать (кроме дежурного, конечно, северны севернами, а человеческий догляд тоже нужен), он вдруг заговорил.

– Думаю, что дело во мне. Пусть читарн мертв, я все равно принадлежу ему. А вы им неинтересны.

Неинтересны? А чего ж твари на патрульных частенько охоту устраивают, если неинтересны-то? Читарн – что это такое, кстати? – перед смертью поел, конечно, да остальные не успели.

– Читарн – это что? Я не самый необразованный человек в этих краях, да и в других тоже, но слова такого не слышал никогда.

Да уж. Не самый. В другой жизни Витан либо ученым был, либо профессором в каком-нибудь университете. И тоже, поди, руки в крови, сюда мошенников да воров не посылают. Научную истину с коллегой не поделил, видно.

– Я не знаю, как их называют у вас. У них каждое поколение рождаются такие вот... читарны. Огромные, сильные и безобидные. К ним относятся… ну как бы вы относились к богу, решившему пожить среди вас. Их берегут, охраняют, кормят… бараниной. Им не предлагают человечье мясо.

– Ждут, когда эльф забредет! – сострил Кирас. Тален сел, обхватил колени здоровой рукой и уставился в огонь.

– Ждут, когда эльф забредет, – согласился он. Тим вдруг понял, что не хочет знать продолжения. Что не хочет слышать ни слова. Он впервые остро пожалел, что предпочел в свое время Патруль, а не виселицу. Смерть не самое страшное, что может случиться.

Похоже, что так.

Стало совсем тихо. Патрульных словно коснулось что-то холодное и незнакомое. Поежился спокойный Той, напрягся неустрашимый Кирас, рефлекторно положил руку на арбалет Мелт, нахмурился Витан. Тим внезапно замерз, хотя огонь был жарким.

– Сам по себе читарн безвреден, – продолжил Тален голосом, начисто лишенным интонаций. – Живет себе, пока не родится другой, и тогда умирает… то есть тогда его убивают. Легко и быстро. А он вряд ли осознает и жизнь свою, и свою смерть. Помните, они. Когда напали, кричали: «Древняя кровь!»? Это обо мне. Читарн, вкусивший кровь и плоть эльфа, меняется. Он становится непобедим. Это не преувеличение.

– Непобедимых не бывает, – не поверил Кирас. – Всякого можно убить.

После долгого молчания Тален выдавил:

– Читарна – нельзя. Он бессмертен.

– Сказки, – отрезал Витан. – Бессмертия нет. Пусть даже его организм регенерирует со страшной скоростью, я готов это допустить, но не бесконечно. Ничто не бесконечно, даже звезды умирают, поверь…

– Звезды, может, и умирают, – согласился Тален. – И не спрашивай, почему не умирают читарны. Я не знаю. Может, в них сосредоточены остатки магии, может, они регенерируют мгновенно, но они не умирают. И обретают просто невероятную силу. Один читарн может разнести вашу крепость. Даже не ворота сломать, а стену. Его не ранят стрелы, не сжигает огонь, не губит кислота. Но он не один. За ним армия.

– Почему тогда мы не слыхали о них? – спросил Мелт. – Ну ладно я или Кирас, но Тим или Витан…

– Потому что ни одного на свободе и нет, – перебил Тален. – Но Витан не мог не слышать старых сказок про чудовищ, огромных и бесстрашных, сильных и неуязвимых. Даже я знаю эти ваши сказки. Конечно, в них непременно находится герой, который все же находит способ убить чудовище, но на самом деле… Их можно поймать и пленить. Пять читарнов замурованы в пещерах Ульмавина. На огромной глубине. Уже больше трехсот лет. В результате последней войны, в которой люди и эльфы сражались вместе.

А потом эльфы имели неосторожность сказать кому-то из людей, откуда берутся читарны, и пошло отчуждение…

– Триста лет назад граница еще держалась, – удивился Витан. – Читарны могут сквозь нее пройти?

– Они ее просто не видят. Не знают о ней. Потому и проходят. Они не знают, что такое смерть, потому и не умирают… Это из наших сказок. А уж теперь… Теперь сквозь границу пройдут не только они. – Тален поочередно посмотрел им в глаза и задержал взгляд на Тиме.

Молчали долго. Слишком долго, чтобы не понять, какой вопрос должен быть задан. И чтобы не понять, как страшно его задавать.

Предание о том, что патрульным неведом страх, в свое время сыграло роль в выборе Тима. Он никогда ничего не боялся, даже когда его приговорили к смерти, даже и глазом не моргнул. Никогда – ничего. Пока не попал в Патруль. И только здесь уже он понял прописную истину: страх чрезвычайно полезен. Со страху и дерешься лучше, и голова соображает лучше. Но такой страх… реальный. Сиюминутный. Вот пара чудовищ – а вот ты всего лишь с кинжалом. Нормально.

И ненормально, когда тебя охватывает ужас не просто перед клыкастым созданием, а перед чудовищностью чьего-то замысла.

– Потому принц и приказал вам идти в Патруль, – как можно более спокойно произнес Тим. Тален кивнул.

Одиннадцать гвардейцев уцелело. Одиннадцать читарнов. Одиннадцать бессмертных неуязвимых гигантов, каждый из которых способен в одиночку разнести крепость. И пойти на помощь своим собратьям в глубоких пещерах. Хорошее, должно быть, настроение у этих замурованных. И много нежных чувств.

Все снова молчали. Тим знал свой патруль, но не видел их такими смурными. И его таким никто не видел. Почему они, верящие только в то, что можно увидеть, услышать, пощупать и попробовать на зуб, не чтящие и даже не поминающие богов, безжалостные ко всем и ко всему, лишенные большинства обычных человеческих чувств, безоговорочно поверили Талену?