Джон Толкин - Хоббит, или Туда и Обратно

Но гномы единодушно стояли за ужин, прямо сейчас, как можно скорее, не мешкая. Поэтому все направились дальше, ведя в поводу пони. Эльфы показали гостям утоптанную тропу, которая в конце концов сбежала на берег реки, быстрой и говорливой, как все горные речки и ручейки летним вечером, когда целый день наверху в горах светит солнце и тает снег. На ту сторону был перекинут узкий каменный мост без перил, но пони вполне могли по нему пройти, хотя путешественникам пришлось продвигаться по одному, осторожно и потихоньку, ведя пони следом. Эльфы принесли на берег яркие светильники и провожали гостей, перебиравшихся через реку, веселой песней.

— Бороду не забрызгайте, достопочтенный! — кричали они Торину, который полз по мосту чуть ли не на четвереньках. — Зачем ее поливать, она и так длинная!

— Следите, чтобы за ужином Бильбо не налегал на кексы! — смеялись другие эльфы. — Он не пролезет в замочную скважину, если не похудеет!

— Тише, тише! — осадил их Гандальв, переправлявшийся последним. — Добрый вечер, Добрый Народ! Долины имеют уши, а у самых веселых эльфов очень длинные языки! Всего доброго!

И вот, наконец, путники подошли к Последнему Гостеприимному Дому, двери которого были широко распахнуты.

Странное дело: о том, что хорошо и приятно, о светлых радостных днях рассказ недолог, и слушать, как правило, неинтересно, — а о тревожных, плохих временах, о страшных событиях порой слагают целые саги, длинные и захватывающие. Путешественники провели в гостях недели две, а то и больше, и ехать дальше никому не хотелось. Бильбо с радостью остался бы здесь на всю жизнь — даже если бы мог по собственному желанию перенестись отсюда без всяких хлопот прямо к себе в нору. И все-таки рассказать о том, как они жили в гостеприимной долине, почти нечего.

Эльронд, хозяин дома, был другом эльфов — из тех, чьи предки сражались в великих войнах, гремевших на Севере мира, когда эльфы и люди начала времен бились с жестокими гоблинами, — и во времена Бильбо его считали своим предводителем все, кто еще вел род от эльфов и древних героев Севера.

Он был благороден, прекрасен и светел лицом, как повелитель эльфов; могуч, как прославленный воин; мудр, как маг; величествен, как король гномов; милостив и щедр, как само лето. О нем сложено много легенд, но в удивительном приключении Бильбо Эльронд сыграл совсем небольшую роль, — хотя очень важную, в чем вы еще убедитесь, если мы доберемся до конца нашей повести. В доме Эльронда было хорошо отдыхать и работать, пировать и петь песни, рассказывать истории или просто сидеть и думать, или делать все это по очереди. Зло не могло проникнуть в долину.

Ах, если бы у меня было время рассказать вам хоть несколько историй, записать хотя бы несколько песен из тех, что услышали Бильбо и его друзья в доме Эльронда! Все путешественники (и все пони) за пару дней отдохнули и набрались сил. Одежды их залатали, синяки и царапины залечили; путники повеселели и воспряли духом. Им дали еды на дорогу, легкой, но очень сытной, — специально, чтобы идти через горные перевалы, — и впридачу еще надавали много полезных советов.

Наконец, настал день Середины Лета. На следующее утро с восходом солнца путники собирались отправиться дальше.

Эльронд знал все руны, какие были на свете. Вечером он осмотрел мечи, добытые в тролльском логове, и сказал:

— Нет, их сделали не тролли. Это древние, очень древние клинки, мечи Высших Эльфов Запада, моих родичей. Их отковали в Гондолине для битв с гоблинами. Должно быть, они стали добычей гоблинов или попали в драконью сокровищницу, когда драконы и гоблины разрушили этот город много веков назад. Ваш меч, Торин, — прославленное оружие. Руны на старом гондолинском языке зовут его Оркрист, Разрубающий Гоблинов. А ваш клинок, Гандальв, — меч короля Гондолина, Гламдринг, Сокрушающий Врагов. Владейте ими во благо!

— Интересно, как они оказались у троллей? — спросил Торин, с любопытством глядя на свой клинок.

— Не знаю, — ответил Эльронд. — Может быть, ваши тролли отбили добычу других разбойников или нашли остатки награбленного, с давних пор припрятанные в горах. Я слышал, что в копях Мориа, заброшенных после войны гномов с гоблинами, еще лежат забытые клады.

Торин задумался над его словами.

— Большая честь — носить такой меч, — сказал он наконец. — Да будет ему суждено рубить гоблинов, как и встарь!

— Это пожелание, возможно, еще исполнится, и очень скоро, когда вы окажетесь в горах, — проговорил Эльронд. — А теперь покажите карту!

Он развернул пергамент и долго его разглядывал, качая головой. Эльронд не слишком одобрял гномов и их любовь к золоту, но он ненавидел драконов и их злодейства и думал в глубокой печали о разрушенном Дейле, его звонких колоколах, сгинувших в развалинах, и опаленных берегах веселой Бегущей реки.

В небе сиял широкий серебряный лунный серп. Эльронд поднял карту и посмотрел ее на просвет.

— Что это? — воскликнул он. — Здесь есть лунные письмена, кроме простых рун «Дверь вышиной пять футов, трое проходят в ряд».

— А что такое лунные письмена? — с интересом спросил хоббит. Я уже говорил, как ему нравились разные карты, — а еще ему нравились руны, необычные буквы и красивые рукописи, хотя сам он писал мелко и не слишком разборчиво.

— Это руны, — ответил Эльронд, — но видно их не всегда, а лишь на просвет под луной. Самые хитрые видны лишь в то время года, какое было, когда их писали, при той же фазе луны. Их придумали гномы и писали серебряными перьями. Ваши друзья могут об этом вам рассказать. Руны на карте, должно быть, начертаны очень давно, в свете месяца в ночь Середины Лета.

— Что там написано? — хором спросили Гандальв и Торин, похоже, слегка раздосадованные тем, что Эльронд обнаружил тайные письмена раньше них, — хотя, по правде сказать, до сего дня просто не было возможности их увидеть, и неизвестно когда выпал бы следующий случай.

— «Стань в День Дурина у серого камня, когда застучит дрозд, — прочел Эльронд, — и последний луч заходящего солнца упадет на замочную скважину».

— Дурин! — промолвил Торин. — Дурин, праотец Длиннобородых, древнейшего рода гномов, мой старший предок! Я — наследник Дурина.

— Тогда что такое День Дурина? — спросил Эльронд.

— Первый день Нового Года у гномов, как подобает знать всем и каждому, — сказал Торин, — это день, когда осенью, на пороге зимы, в последний раз нарождается новый месяц. Если луна и солнце в день Нового Года стоят в небе вместе, то мы называем его Днем Дурина. Только нам это знание вряд ли поможет, ибо ныне умение исчислять этот день утрачено.