Роберт ДЖОРДАН - Перекрестки Сумерек

– А тебя – в том, что ты не была среди любимчиков, – сухо промолвила Юкири. Это было вполне в духе Элайды. Перед тем как отправиться в Андор, несколько лет назад, она так сурово обращалась с теми, кому прежде отдавала предпочтение, что сестрам несколько раз приходилось вмешиваться. Как ни странно сейчас об этом вспоминать, но одной из них была Суан Санчей, хотя ее никогда не приходилось избавлять от заданий, с которыми она не могла бы справиться. Странно и печально. – И тем не менее ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы возобновить дружбу.

Мейдани прошла пару десятков шагов по коридору, безмолвно открывая и закрывая рот, то и дело поправляя шаль, подергивая плечами, словно пытаясь согнать слепня и старательно глядя куда угодно, лишь бы не на Юкири. Как женщина вообще может быть Серой, когда так плохо владеет собой?

– Я уже пыталась, – в конце концов прерывающимся голосом произнесла Мейдани. Она по-прежнему избегала взгляда Юкири. – Несколько раз. Хранительница… Алвиарин ни разу не дала мне с ней встретиться. Амерлин занята, у нее назначены встречи, ей нужно отдохнуть. Всегда находились какие-то отговорки. Думаю, Элайда просто не желает возобновлять дружбу, которую прекратила больше тридцати лет назад.

Значит, мятежницы тоже не забывали об этой дружбе. Как же они хотели ею воспользоваться? По всей вероятности, организовать слежку. Надо будет выяснить, как Мейдани собиралась передавать дальше то, что намеревалась узнать. Так или иначе, мятежницы дали в руки Юкири инструмент, и она обязательно пустит его в ход.

– Алвиарин больше не стоит у тебя на пути. Вчера или, может, позавчера она покинула Башню. Точно никто не знает. Но горничные утверждают, что она взяла с собой смену одежды, так что маловероятно, чтобы Алвиарин вернулась раньше чем через несколько дней.

– Куда она могла отправиться в такую-то погоду? – нахмурилась Мейдани. – Со вчерашнего утра идет снег, да и раньше было ясно, что надвигается снегопад.

Юкири остановилась и обеими руками развернула спутницу лицом к себе.

– Мейдани, тебя должно волновать только одно – то, что ее нет, – твердо сказала она. И правда, куда же отправилась Алвиарин в такую непогоду? – Дорога к Элайде свободна, и ты воспользуешься ситуацией. И будешь внимательно следить, не читает ли кто бумаги Элайды. Только осторожно, чтобы никто не заметил твою слежку. – Талене утверждала, что Черные Айя узнавали обо всем, что происходит в кабинете Амерлин, раньше, чем объявляли о ее решениях. Необходимо иметь кого-то подле Элайды, чтобы выяснить, как это происходило. Конечно, Алвиарин просматривает все, прежде чем Элайда подписывает бумаги, и она забрала власти больше, чем кто-либо из известных Хранительниц Летописей, но это еще не причина, чтобы обвинять ее в принадлежности к Друзьям Темного. Но нет и причины утверждать противоположное. Ее прошлое тоже тщательно изучается. – Если сумеешь, следи также и за Алвиарин, но самое важное – это бумаги Элайды.

Мейдани вздохнула и неохотно кивнула. Конечно, ей придется подчиниться, но она отдавала себе отчет, насколько для нее опасно, если вдруг выяснится, что Алвиарин – Приспешница Темного. Впрочем, и сама Элайда вполне могла оказаться Черной, как бы настойчиво ни отвергали такую возможность Саэрин и Певара. Приспешница Темного – на Престоле Амерлин. От подобной мысли сердце точно в уксус опустили.

– Юкири! – раздался позади в коридоре женский голос. Восседающим Совета Башни при звуке собственного имени не положено подпрыгивать, как вспугнутой козе, но именно так и произошло. Не держись Юкири за Мейдани, она могла бы упасть, и все равно они обе пошатнулись, будто перепившиеся фермеры, танцующие на празднике урожая.

Придя в себя, Юкири рывком оправила шаль и напустила на лицо угрюмое выражение, которое стало ничуть не радостнее, когда она увидела, кто к ней торопится. Предполагалось, что Сине, если она не находится с Юкири или с кем-то из Восседающих, кому известно о Талене и Черных Айя, будет оставаться в своих комнатах, в окружении как можно большего числа Белых Сестер. Но вот она тут, спешит по коридору, в компании одной-единственной Бернайлы Гелбарн, коренастой тарабонки и вдобавок еще одной галки из гнезда Мейдани. Леонин отступил в сторону и отвесил Сине вежливый поклон, прижав кончики пальцев к сердцу. Этим дурехам Мейдани и Бернайле хватило ума обменяться улыбками. Да, пусть они подруги, но им стоило бы зарубить себе на носу, чего нельзя делать там, где тебя может увидеть невесть кто.

Юкири же пребывала не в том настроении, чтобы расточать улыбки.

– Прогуляться вышла, Сине? – резко спросила она. – Саэрин не понравится, когда я ей об этом расскажу. Совсем не понравится. Мне это определенно не нравится, Сине.

Мейдани издала горлом какой-то сдавленный звук, Бернайла дернула головой, и множество ее тонких, украшенных бусинами косичек стукнулись друг о друга. Обе уставились на гобелен, который, как полагали, изображал посрамление королевы Рианнон; очевидно, судя по их спокойным лицам, им хотелось очутиться где-нибудь в другом месте. В их глазах Восседающие равны друг другу по положению. Так считается. И они действительно равны. Обычно. Некоторым образом. Леонин был далеко и не мог услышать ни слова, но ему, разумеется, могло передаться настроение Мейдани, и он отступил еще на шаг назад. В то же время, конечно, продолжая наблюдать за коридором. Хороший охранник. Здравомыслящий.

У Сине достало благоразумия выглядеть ошеломленной. Она непроизвольно принялась разглаживать платье, усыпанное по корсажу и вдоль швов расшитыми снежинками, но почти тотчас же ее руки скомкали концы шали, и она с упрямым видом нахмурила брови. Сине с первого дня пребывания в Башне отличалась волей и упрямством – дочь мебельного мастера из Лугарда, она уговорила отца оплатить ей и матери дорогу до Тар Валона. Дорогу вверх по реке для двоих, и только для одной – вниз. Волевая и уверенная в себе девушка. И обычно столь же не замечающая окружающий мир, как какая-нибудь Коричневая. Белые часто вели себя подобным образом, все: железная логика и никакого здравого смысла.

– Мне нет нужды прятаться от Черной Айя, Юкири, – сказала Сине.

Юкири поморщилась. Вот глупая женщина, к чему упоминать о Черных у всех на виду! Изгибающийся коридор, насколько можно видеть, был в обоих направлениях пуст, но беспечность ведет к еще большей беспечности. Юкири и самой упрямства не занимать, когда того требуется, но по крайней мере она доказала, что ума у нее больше, чем у гусыни, и она понимает, когда и где надо упрямиться. Юкири уже открыла было рот, чтобы немного вразумить Сине и как следует ее отчитать, но та не дала ей и слова вымолвить.