Эва Бялоленьская - Лазурное прошлое

Труп плавал лицом вниз, чему Козленок искренне обрадовался. Если б ему пришлось глянуть в мертвые глаза убитого солдата — кто знает, может, он бы струсил и удрал обратно домой. А ведь Белому Рогу так важно было получить арбалет. У них было только то, что они могли найти или украсть… но если забрать у кого-то, кто уже мертв, разве это тоже считается украсть? Стуча зубами, Козленок потянул за ремень колчан со стрелами. Тело «белого» перевернулось в воде и ткнулось в мальчика. Козленок взвизгнул и тут же кулачком заткнул себе рот. Он вдруг почти болезненно ощутил, как переполнен у него мочевой пузырь. Наконец ему удалось стащить с трупа тяжеленный, наполненный водой колчан. Арбалет плавал прямо на поверхности воды. Он бы уплыл по течению, если б не тонкий ремешок, соединявший его с рукой предусмотрительного владельца. Тело солдата зацепилось за тростники только застежками панциря и уже начинало понемногу сползать с кучи растений и дрейфовать. Козленок сражался с тугим узлом, тихонько постанывая от отвращения и страха. Мокрый ремешок упорно сопротивлялся. Мальчик упирался ногами в дно, чувствуя, как тяжелый труп тянет его за собой и ему скоро придется выбирать: отпустить ценную добычу или поплыть вместе с телом. Сдерживаемый плач вырвался из горла Козленка, но он стиснул зубы, судорожно вбирая сквозь них воздух. Не плакать! Нельзя шуметь, «белые» услышат! Вот глупый, почему он не взял с собой ножа? О, Матерь Мира, какой же он глупый. Меч! Ведь у солдата на плечах меч! Козленок, преодолевая отвращение, коснулся убитого, вытягивая меч из ножен. Оружие оказалось страшно тяжелым, и Козленок чуть не упустил его, сражаясь с непосильной тяжестью и ленивым течением Сестры. С трудом перерезал ремешок. Освобожденный труп поплыл в сторону водопада.

Семилетний воин с трудом взвалил тяжелое оружие на плечо и начал трудный обратный путь к иллюзорным укреплениям. Он так никогда и не узнал, что через каких-нибудь десять минут в том же самом месте он мог наткнуться на другого солдата, которого предводитель «белых» послал за вооружением убитого товарища.

Белый Рог вздохнул с облегчением. Козленок вернулся целый и невредимый. Из своего укрытия под крышей Рог видел, как младший братишка тащится нога за ногу через двор, волоча за собой тяжелый боевой арбалет. Мокрый колчан бил его по пяткам. Мальчонка свалил свою ношу на пол в сарае и сам, обессиленный, свалился рядом. Рог для верности еще раз окинул взглядом палисад и слегка переместил призрачных воинов на стенах. Лазурная лента повисла в безветренном жарком воздухе. Рог осторожно спустился вниз по лесенке и сел рядом с братом. Уже с первого взгляда было видно, что с малышом творится что-то недоброе. Он даже не пробовал стянуть с себя мокрую одежду. Лежал на боку, скорчившись, прижимая ко рту кулачок. Молчал и смотрел куда-то перед собой.

— Козленок… — мягко произнес Рог. — Козленок, ты очень здорово справился.

В ответ только молчание. Рог погладил мальчишку по голове:

— Очень хорошо. Ты молодцом! Я бы без тебя не осилил.

Мальчик посмотрел на Рога, щурясь и как-то медленно сморщиваясь. А потом тихо заплакал. Рог продолжал гладить отчаявшегося ребенка, дрожавшего под его рукой, шептал ему успокаивающие слова и сладкие обещания. Но в голове его назойливо билась одна мысль: он сам не верил в то, что «все закончится хорошо». Наконец Козленок уселся, шмыгая носом и вытирая мордашку рукавом туники. Он молча смотрел, как его брат заботливо промокает воду с арбалета, снимает мокрую тетиву и проверяет содержимое колчана.

— Так я и думал, — проворчал Рог, высыпая стрелы. Вместе с ними выпала горсть каменных и железных шариков. Паренек сунул руку в колчан и с самого дна вытащил нечто вроде мотка грубого шнура.

— Смотри, Козленок, нам повезло. Тут есть запасная тетива с ухваткой для шариков.

— С чем это? — не понял мальчик.

— Сюда вот вкладываешь снаряд, натягиваешь — и вперед! Значит, мы сможем приберечь стрелы. Ведь стрелять можно даже обычными камушками, — объяснил Рог. — Хотя это утешение маленькое, камень доспехи не пробьет, — буркнул он уже тише. — Но, может, хоть кому башку развалю.

— Рог… — тихонько окликнул его Козленок. — Я меч на берегу оставил. Уж больно тяжелый. Он там лежит, меч этот.

— Принесешь, когда отдохнешь, — коротко ответил Белый Рог.

Взгляд его снова обратился к иллюзорному палисаду. Призрачные «воины», до сих пор неподвижные, изменили позы.

Туан наблюдал за фортом из безопасного укрытия за деревом. Светлые пятнышки, то появлявшиеся, то пропадавшие поверху частокола, были, понятно, блестящими на солнце шлемами ленгорхийцев. Он насмешливо улыбнулся. Излишняя склонность к нарядам часто навлекала неприятности, а тут как раз позволяла довольно точно подсчитать количество защитников. Как он и предполагал, было их не более десяти или одиннадцати человек. Туан снова обнажил зубы в волчьей усмешке и полез в сумку за зеркальцем.

— Щит, — велел он вполголоса. Их укрывала зелень, но Господь любит предусмотрительных. Туан направил солнечный зайчик прямо на укрепления, чуть шевеля кистью и бдительно оглядывая опасную территорию по-над краем круглого маленького щита. Ему не пришлось долго ждать. Стрела скользнула по выпуклой поверхности щита и неглубоко вошла в землю в паре шагов от него.

«Ну и что дальше? Удастся выманить крысу из норы?» — подумал туан.

Но «крысы» оказались умнее. Сколько ни ждали осаждающие, по другую сторону реки по-прежнему все было неподвижно. Да и чего можно ожидать, если эти трусливые ленгорхийские свиньи поленились даже поднять свои зады, чтоб защитить соседнюю ферму. А ведь открытое нападение закончилось бы для его людей полным разгромом. Туан прикинул, сколько еще осталось пройти солнцу до захода. Да, стоило дождаться ночи. Темнота даст преимущество людям с покрытыми темной краской лицами, карабкающимся по стенам, как коты, и, подобно котам, спрыгивающим во мраке на свои жертвы.

— Илб, установи очередность караулов. Двое охраняют, остальным спать.

Коням ослабили подпруги. И животные отдыхали, с явным удовольствием пощипывая зеленые листья. Солдаты, наученные опытом, что надо всегда использовать каждую минуту отдыха, сжевали по скромной порции черствого хлеба, улеглись в теньке и почти тут же заснули. Туан, нахмурив брови, разглядывал карту, неотступно думая про таинственную крепость. Укрепления, которые выросли тут за невероятно короткое время, не оставляя даже следов поспешного строительства, безусловно, несли на себе явственную печать магии. Издалека снова донеслась глухая дробь военных барабанов, а мысли туана на мгновение оторвались от запутанных обозначений на карте. Перед глазами его мелькнуло воспоминание о гордом марше его армии. Пехота с пиками и тесаками на длинных рукоятях, лучники и арбалетчики, легкая кавалерия — маневренные и смертельно опасные воины, обычно сражавшиеся двумя мечами, и тяжелая — копейщики, закованные в броню, лавиной прокатывавшиеся по неприятелю. А посреди колонны — огромные, обтянутые бычьей шкурой боевые литавры, называемые «драконьими глотками», их звучный грохот разносился куда дальше, чем можно было охватить взглядом. Военные литавры Севера пели песнь мести за грабежи и убийства, за плен светловолосых. И она вселяла мужество в сердца простых солдат. Ведь они шли сражаться за правое дело, защищать свои дома и семьи. Господь Молота не мог быть таким несправедливым, не мог отвернуться от своих верных приверженцев. Офицер невольно покачал головой. Он не был простым пехотинцем и давно уже не тешил себя иллюзиями относительно милости богов и их справедливости. Ленгорхийцы год за годом отрывали куски земель от Объединенных княжеств с легкостью сторожевого пса, грабящего щенка. Жизнь сама по себе не была справедлива. Туан сложил карту и улегся на землю, прикрыв глаза локтем.