Олег Авраменко - Все Грани мира

Говоря о роковой роли этого визита, я имел ввиду совсем другое: он заставил нас задуматься над некоторыми вещами, что привело к моментальному и бесповоротному разрушению созданного нами уютного мира, в котором реально существовали только я, Инна и наша любовь...

Когда я провёл незваных гостей до лифта и вернулся в квартиру, Инна лежала на кровати в нашей спальне, блуждая задумчивым взглядом по потолку. Я лёг рядом, привлёк её к себе и обнял. Но она была так сосредоточена на своих мыслях, что, казалось, даже не заметила моего присутствия.

— Солнышко, — спросил я, — что тебя беспокоит?

— То, чего не сказал полковник, — задумчиво произнесла жена. — О чём он не отважился сказать.

Я повернул к себе её лицо и заглянул ей в глаза.

— А откуда ты знаешь, о чём он не отважился сказать?

— Это было написано на его лице. А в его взгляде был страх — дикий, панический. Он решил, что наш Леопольд, наряду с интеллектом подростка и умением разговаривать по-человечески, также обладает неосознанными колдовскими способностями.

— Угу, — промурлыкал я, переворачиваясь на спину; Инна положила голову мне на грудь. — Кот-чародей? Забавно!

— А по-моему, не только забавно, но и поразительно, — совершенно серьёзно сказала Инна. — Поразительно то, что нам самим это не приходило в голову. Подумай, Владик. Просто подумай — больше от тебя ничего не требуется. Вспомни всё, что происходило с нами, и приложи минимум умственных усилий, чтобы это осмыслить.

Зарывшись лицом в душистых волосах жены, я принялся вспоминать и осмысливать.

Авария — настоящая катастрофа, в которой Леопольд не получил ни единой царапины...

Встреча со мной — он сразу почувствовал, что я тот человек, который воспримет его способность говорить как вполне нормальное явление. Кот также предвидел, что мы с Инной полюбим друг друга, — и его пророчество сбылось...

Разговор с тощим коротышкой в троллейбусе. Тогда Леопольд, без сомнения, попал в яблочко с тем алкашом, бутылкой сивухи и бедной старушкой. Но Лаура не могла настолько связно рассказать ему о своём прошлом; она была и остаётся обыкновенной кошкой...

Троллейбус, который поехал без питания — и который до сих пор ездит без оного...

Сила, которая удерживала нас на сидениях во время той сумасшедшей езды...

Или, скажем, полное отсутствие похмелья после знатной попойки, которую мы с Инной устроили по случаю нашего знакомства. Вдвоём мы выпили бутылку шампанского и три бутылки крепкого домашнего вина; оба были пьяны в стельку и никаким естественным образом не смогли бы так быстро отойти...

И телефон, который вдруг заработал на следующий день после появления у меня Леопольда. «Укртелеком» может по ошибке отключить телефон, но по ошибке включить его — никогда. Тут уж воистину не обошлось без сверхъестественного вмешательства...

И последнее — уж очень легко мы избавились от «опеки» спецслужб. Правда, полковник объяснил нам, почему он решил закрыть дело, и в целом его аргументы были убедительными. Но кое-что в поведении наших недавних гостей настораживало — а именно, тот панический страх, о котором говорила Инна. Создавалось впечатление, что кот, стремясь как можно быстрее избавиться от неприятных собеседников, бессознательно внушил им такой ужас, что они готовы были бежать от него куда глаза глядят. Бедный оператор!..

— Милочка, — растерянно произнёс я. — Ты, как всегда, права. Просто поразительно, что раньше мы не обращали на это внимания.

— В том-то и дело, — устало ответила Инна. — Боюсь, мы с тобой одурели от любви — и это не преувеличение. Настолько одурели, что потеряли способность трезво соображать.

— Это уж точно, — с улыбкой согласился я. — У нас никак не закончится медовый месяц... Гм-м. Но кто же тогда Леопольд? Какое-то энное перевоплощение индуистского божества?

Инна отрицательно покачала головой:

— Мне кажется, что колдовскими способностями кота наделил его прежний хозяин. Так же, как человеческой речью, как интеллектом.

Я хмыкнул:

— Очень похоже. Леопольд называет его Мэтром, то есть мастером, неохотно говорит о нём... По-моему, он боится своих воспоминаний — и, наверное, не только потому, что виноват в смерти старого профессора.

— Я больше чем уверена, что Мэтр был колдуном и обучил Леопольда некоторым чародейским приёмам.

— Но зачем?

— Не знаю. Может, это случилось непреднамеренно. Долгое время кот жил рядом с чародеем, и не исключено, что мимоходом научился у него колдовать.

— Значит, он неосознанный колдун?

— Именно так. А потому очень опасный. Ведь если он не...

Вдруг Инна осеклась и подняла голову. В её глазах застыл испуг.

«А теперь кот живёт у нас, — одновременно подумали мы. — И если (Инна) (я) не ошиба- (-ется) (-юсь), мы тоже станем колдунами. Неосознанными, опасными колдунами».

Или уже стали таковыми...

Боже, как мы были слепы! За пять с лишним месяцев мы не нашли ни единой свободной минуты, чтобы хоть немного задуматься над всем, что происходило с нами и вокруг нас. Речь идёт даже не о тщательном анализе, а о простом сопоставлении очевидных фактов...

Нет, мы не только одурели от любви.

Вернее, мы одурели не только от любви.

Это какое-то наваждение!

Какие-то чары...

Я будто прозрел в один момент!

— Инна, — спросил я, — что у нас есть пить?

— Кока-кола в холодильнике.

— Принеси, пожалуйста, я умираю от жажды.

— Сейчас, — с готовностью ответила Инна, соскользнула с кровати, вступила ногами в тапочки и вышла из спальни.

Тогда я шёпотом, но с нажимом добавил:

— А конфеты ещё есть?

— Осталось четыре, — послышался из кухни её голос.

У меня учащённо забилось сердце.

— И их принеси, — попросил я, чуть шевеля губами.

— Хорошо.

Я с облегчением вздохнул и вытер рукавом выступившую на лбу испарину. От напряжения у меня слегка закружилась голова.

Вскоре вернулась Инна с жестянкой кока-колы и шоколадными конфетами. Я слопал все четыре конфеты, ничего не оставив жене. И вовсе не потому, что был жадиной и сладкоежкой; просто с некоторых пор Инна вбила себе в голову, что ей надо беречь свою фигуру, и воздерживалась от сладостей.

— Кстати, милочка, — произнёс я, отхлебнув из жестянки кока-колу. — Как ты догадалась, что я хочу конфет?

Инна удивлённо подняла брови:

— Ты же сам попросил.

„Ты не могла меня слышать,” — плотно сжав губы, подумал я. — „Потому что я говорил шёпотом.”5

На какое-то мгновение Инна опешила, а потом бросилась мне на шею.