Олег Никитин - Падение сквозь ветер

Свеча окончательно оплыла, и ее фитиль с ноготь размером уже почти плавал в лужице воска. Валлент достал из ящика стола новую и зажег ее от расплавленной, затем попросту водрузил свечу прямо на вязкую массу. Дневник 819 года, – или его первая часть – закончился, и после прочтения магистр должен был признать, что труд Крисса Кармельского, несомненно, играет в этой туманной истории не последнюю роль. У него появились имена еще нескольких людей, и встречи с ними можно было провести до выяснения судьбы трактата древнего мага. О том, кто такая М., можно будет поинтересоваться у любого члена Ордена, наверняка им известна эта женщина.

Глава 5. Таксидермия

Бессет появился у магистра за несколько минут до того, как звонарь огласил окрестности десятью звучными ударами в колокол. Юноша сменил свою форменную одежду на наряд более свободного покроя, добавив к холщовым штанам и рубашке длинный водонепроницаемый плащ веселого сине-зеленого оттенка. Он спешился и вошел в магазин, где в это время дня, конечно, никого не было. На звук дверного колокольчика из жилой половины дома возникла Тисса и без всякого воодушевления уставилась на помощника Валлента.

– Что вам угодно? – спросила она. – Сейчас мы торгуем только «Антинюхом».

Тут из своей спальни, где он одевался к выезду, вышел магистр и кивнул пребывавшему в смущении гостю.

– Это Бессет, сотрудник имперской Канцелярии, – сказал он дочери, а затем представил ее гостю.

Вскоре он уже вывел Скути на улицу, где его ждал помощник, и взобрался в седло.

– Сегодня для тебя есть отдельное и важное задание, – сказал Валлент. – Отправляйся домой к Мегаллину и поговори с некоей Наддиной. Я думаю, что она служила у него, и живет она сейчас там же, где ее бывший хозяин. О смерти Мегаллина, полагаю, ей знать не обязательно. Надеюсь, адреса магов имеются в Канцелярии?

– Конечно, магистр. Что я должен узнать? – Бессет явно волновался.

– Просто расспроси ее о характере и привычках мага. Веди себя как можно естественней, и где-нибудь в конце беседы ненавязчиво спроси, не сохранилось ли у нее каких-нибудь необычных вещей, принадлежащих ее хозяину, и не вел ли он записей, когда возвращался из Ордена. Возможно, он делал заметки в лаборатории и приносил их домой, чтобы они никому не попали в руки. Скажешь, что все это нужно для музея.

– Какого еще музея?

– Разве в Ордене не хранятся некоторые из личных вещей самых знаменитых магов?

– Никогда об этом не слышал… Разве что принадлежавшие Мастерам. Хотя… да, действительно, в Ордене есть что-то вроде музейной комнаты. Я ни разу там не был.

– Какая в конце концов разница? Раз тебе не нравится идея с музеем, придумай что-нибудь еще, настолько же убедительное. Например, Мегаллин пропал, не выполнив договорные обязательства, и требуется его отыскать. Но если она откажется отдать тебе что бы то ни было, не скандаль и уезжай. Помни только, что мне важно знать, вел ли он дневник в последние три месяца жизни или нет. Я буду в Ордене, так что подходи к двум часам в лабораторию Мегаллина.

Бессет поклонился, пришпорил свою лошадь и затрусил по Подковной улице в сторону имперской Канцелярии.

А Валлент свернул на чрезвычайно узкую и грязную улочку, не имевшую названия. В прежние годы она служила ему дорогой на работу, в Отдел частных расследований. Но на этот раз он не опасался за чистоту своих сапог, предоставив Скути право самостоятельно выбирать относительно чистую тропу среди мусорных куч. Как назло, начал моросить теплый дождик, и от забитой канализации повеяло таким смрадом, что Валлент пожалел о своем решении срезать дорогу.

Подъезжая к Отделу, магистр издалека увидел нескольких связанных между собой людей в крайне непритязательной одежде, занимавшихся расчисткой мостовой. Впрочем, у них было не слишком много работы – босс Отдела, неувядаемый Груммельн, частенько выгонял задержанных мошенников на улицу, где они метлами и лопатами сгребали мусор и сгружали его на телегу. Подавляющее большинство из них было самоучками, раздобывшими магические формулы и заклятия первого уровня и наиболее ходовые компоненты смесей, чтобы опутывать свои жертвы паутиной иллюзий. После этого они обчищали их карманы или прилавки. Иногда попадались более квалифицированные личности, которые использовали для своих целей истинную магию иллюзий – самородки, настоящие «народные» таланты, сумевшие извлечь истину из гор словесной шелухи. Но не имея своих запрещенных порошков и зелий, они представляли собой обыкновенных людей, неспособных никого обмануть.

– Эй, Валлент, ты ли это? – раздался зычный голос бородатого следователя, сидевшего на ступеньках каменного крыльца. Это был крупный человек средних лет, одетый в традиционный темно-зеленый наряд сотрудника Отдела, местами протершийся и полинялый. Его массивную голову прикрывала от капель дождя черная кожаная шляпа с опущенными полями, так что вода, не задерживаясь, струйками стекала ему на спину и плечи.

– Тебе что, нечем заняться? – Магистр спрыгнул с лошади и подошел к нему. – Феттиг, ты слишком стар, чтобы глядеть за этими пронырами.

– И то верно! – захохотал тот, мощно хлопая Валлента по плечу. Широкое лицо бородача расплылось в улыбке, а за толстыми красными губами сверкнули на удивление здоровые зубы. – Махнем в наш кабак? А этих прикуем к перилам!

Когда Валлент еще служил в Отделе, Феттиг был начинающим следователем. Удалось ли ему добиться успехов или нет, магистр не знал, но судя по тому, что он надзирал за пойманными мошенниками, лавров магистра он не снискал. Валлент с сомнением пощупал деревянные перила, ограждавшие лестницу с левой стороны, – они скрипели и пошатывались. Да и все двухэтажное здание Отдела частных расследований за последние годы изрядно обветшало, а сам Отдел, растерявший лучших сотрудников после войны, уже не вызывал такого уважения в людях, как раньше. Криминальная стража, напротив, неожиданно окрепла и вполне успешно ловила обычных жуликов, несколько лет назад заполонивших города. Новые правила судопроизводства помогли справиться с волной преступности, и из них главное: обвинение уже не нуждалось в прямых доказательствах, достаточно было косвенных. Кстати, такая практика постепенно получила распространение и в работе Отдела. Но Валлент к этому времени уже ушел в отставку, так что не мог оценить всех преимуществ новой системы, позволявшей при меньших усилиях отправлять в темницу на правом берегу Хеттики больше преступников. Злоупотреблений, конечно, тоже хватало, но тогда главным для Отдела было сбить волну мошенничеств, а когда это удалось, новые порядки уже основательно прижились.