Кристи Голдэн - Вампир туманов

– У вистани дурной глаз, так? Получается, что силы этой земли мне не страшны. Поэтому Страд, – он осекся и тихо выругался. – Ты развязал мне язык, эльф, а это вовсе не всегда хорошо. Я уже достаточно сказал, может быть, даже слишком много. Теперь ты расскажи о своей стране.

– Я родился в земле, называемой Эвермет. Там живут такие же, как я. Только такие. Не могу передать тебе, как там красиво. Я любил играть на флейте и петь, а летом мы танцевали в лесах. Это ни с чем нельзя сравнить. – Голос Джандера стал жестким:

– И поверь мне, Петя, я много повидал в жизни.

Петя испытующе смотрел на него:

– Я верю тебе, эльф. – Он говорил искренне. – Может быть, этой ночью ты сможешь успокоить свою душу.

Джандер и его спутник продолжили свой путь через темные леса. Эльф на ходу рассказывал об Эвермете. Петя почтительно слушал, не перебивая, – быть может, он чувствовал глубокую боль в мелодичном голосе эльфа. Большую часть пути река оставалась справа от них, хотя иногда доносившееся оттуда журчание становилось тише. Наконец шум воды утих совсем, и его сменили другие звуки – ржание лошадей, лай собак и голоса людей.

Они вышли из тени деревьев, и Джандер увидел горевший впереди большой костер. Его острые глаза эльфа, ставшие еще чувствительнее с тех пор, как он стал вампиром, разглядели несколько десятков фургонов. Повозки были ярко разукрашены полосами цветной ткани. На краю табора сгрудились лошади, куры – весь цыганский скот, – а у костра передвигались чьи-то тени.

Эльф оценил всю эту мирную картину не сразу.

К северу от табора возвышался громадный шпиль. Небо было черным, холодные звезды поблескивали тускло, но высокий остроконечный силуэт был темнее неба. На вершине скалы стоял неприступный замок. Джандер узнал то самое здание, что увидел с холма перед тем, как ступил на землю Баровии. Тогда он не знал, что это. Теперь это было ему известно.

Петя заметил его взгляд, посмотрел туда же.

– Да, – тихо сказал он, – это замок Равенлофт. Там живет граф Страд.

Глава 5

Марушка не любила детей. Когда Лара попросила ее приглядеть за ребенком, пока она будет танцевать, Марушка не смогла вежливо отказать. Теперь молодая вистани сидела на грубом деревянном стуле мрачнее тучи, держа на руках несчастного младенца, а Лара плясала со своим мужем. В отблесках костра Марушка разглядела, как ребенок выплюнул свекольный суп, который она только что впихнула ложкой ему в рот. Когда испачканный младенец попробовал засунуть в свой розовый ротик густую прядь ее черных волос, Марушка решила, что эта дружба заходит слишком далеко.

Сверкая черными глазами, она пробралась между танцующими к Ларе и протянула ей ребенка.

– Забери его, – потребовала она на языке вистани. – Сегодня ему больше не удастся испачкать меня.

Лара и ее муж расхохотались и подхватили ребенка. Марушка зашагала прочь.

– Ох, какую ошибку сделают боги, если подарят ей ребенка, – с сожалением прошептала Лара, провожая сочувственным взглядом подругу.

– Угу, – хмыкнул ее муж, прижал к себе младенца, поцеловал мягкую щечку. – Лучше бы ей стать такой же, как ее бабка.

Младенец затих и быстро заснул на ласковых руках отца. Марушка, разозлившись, ушла за костры, окружавшие табор кольцом. Она уложила на место пышную прядь блестящих черных волос, огляделась вокруг, посмотрела на звезды. Уже четыре часа, как ее младший брат Петя ушел. Как всегда, с шуточками и смешками. За четыре часа он успеет попасть в любую историю.

Марушка чувствовала, что-то с ним случилось. Она всегда прислушивалась к своим ощущениям и поступала так, как интуиция, чувства подсказывали ей – как правило, они ее никогда не подводили. Многие в таборе обладали частичным Зрением. Лара могла угадать судьбу по картам, например, а Кева иногда слышала голоса, предсказывавшие будущее. У Марушки же было полное Зрение – она одна из всех ровесников имела такой дар (или проклятие?).

Она умела гадать по любой поверхности, будь то чаша с водой, стеклянный шар или зеркала. Карты всегда рассказывали ей о судьбе любого человека, так же как и чайные листья. Марушка еще умела читать по картам, по лицу, и иногда даже на нее находило некое необъяснимое озарение. Благодаря этим способностям она пользовалась большим уважением в таборе, но порой эта высокая, стройная двадцатилетняя женщина страстно желала быть чем-то большим, чем просто вистани. Сейчас ее Зрение сказало, что Петя попал в беду.

– Он скоро вернется, детка. Ничего с ним не случилось, – неожиданно раздался откуда-то снизу старческий сухой голос. Марушка чуть не подпрыгнула от неожиданности, потом улыбнулась и кивнула мадам Еве. У старой женщины была неприятная привычка подкрадываться совершенно незаметно. Благоразумнее всего было не шептаться у нее за спиной. Некоторые говорили, что тайком от нее не стоит ничего и думать. Марушка подумала, что у людей есть все основания так считать.

Никто не знал, сколько лет мадам Еве, она сама никогда не заговаривала о своем возрасте. Спина ее оставалась все еще прямой, хотя тело уже исхудало, а лицо сморщилось, как сливы из Баровии, оставленные слишком долго на солнце. Ее длинные седые волосы всегда были распущены по плечам, глаза неизменно оставались цепкими и внимательными, и она по-прежнему обладала полным Зрением.

Хотя она уже потеряла почти все зубы и жила на одной каше, старуха оставалась самым могущественным человеком в таборе и никто не осмеливался даже спорить с ней, не то что ссориться. Марушка узнавала о своем божественном даре и развивала его под строгим наблюдением Евы и знала, что станет прорицательницей племени, когда старая цыганка потеряет Зрение.

Беспокойство Марушки немного ослабло. Она знала – если Ева говорит, что Петя придет домой в целости и сохранности, то так оно и будет.

– Должно быть, Пете боги даруют удачу. В половине городов, через которые мы проезжали, его с удовольствием посадили бы на кол, если бы, конечно, смогли, – сказала она Еве. Старуха засмеялась.

– Но я не могу не волноваться, – добавила молодая цыганка. – Он все время ввязывается в какие-то истории из-за девчонок. Слишком по-глупому рискует.

– Про меня говорили то же самое, детка, – напомнила Ева. – Помню, одна девочка была уверена, что я не выйду из замка Равенлофт живой.

Теперь расхохоталась Марушка:

– Да, бабушка, Страд – настоящий дьявол.

– Как бы то ни было, но он не обижает народ. Нужно всегда помнить об этом. Каждый из нас может спать спокойно в этой стране благодаря великодушию Страда.

Марушка вдруг почувствовала прилив нежности к гордой старой цыганке и чмокнула ее в щеку:

– И еще благодаря уму моей бабули! Ева улыбнулась, обнажив беззубые десны: