Саймон Браун - Рождение империи

Однако они состояли в слишком близком родстве, даже по меркам Кевлеренов, чтобы иметь детей, и со временем неравноправность их взаимоотношений – ведь Юнара была сестрой будущей императрицы, а Мэддин – всего лишь троюродный брат, один из множества таких же – начала тяготить принца, подтачивать его уверенность в себе и его положение во дворце. А потом Мэддин встретил Алвей, дочь богатого провинциального фермера, которую отправили в Омеральт, чтобы она получила образование и, возможно, нашла любовника, который обладал бы в столице каким-либо влиянием, чтобы улучшить перспективы ее семьи. Никто даже не думал о том, что Алвей может полюбить одного из Кевлеренов – ведь они заключали браки исключительно внутри своей семьи, – но Мэддин, становившийся все более угрюмым и отчаявшимся, нашел в ней спутника жизни, в котором так нуждался; человека, который будет любить его, а не считать своей собственностью. Кевлерены – и даже Юнара – делали вид, будто не знают об их отношениях; все они считали, что Алвей никогда не станет для него больше, чем просто наложницей.

Затем Алвей забеременела. Согласно традиции, Кевлерены должны рождаться только от Кевлеренов. Мэддин не захотел отказаться от любимой женщины и своего ребенка. Наказанием за строптивость стала ссылка. Но для Юнары этого было недостаточно. Она слишком поздно поняла, что Мэддин испытывал к Алвей гораздо более глубокие чувства, чем к ней.

Началась игра, в которой Мэддин должен был поставить на карту свою жизнь – а также жизнь своей возлюбленной, – чтобы заставить императрицу приструнить Юнару. Как бы это ни было неприятно Кадберну, он все же понимал, что лучше решить проблему прямо сейчас, чем ждать годы или даже десятилетия, пока Юнара не приступит к решительным действиям. Кевлерены никогда не торопились осуществлять свою месть.

И вот теперь, увидев приближающийся паланкин, Кадберн понял, что Юнара сделала первый шаг. Носильщики и стража выглядели слишком усталыми, их одежда – слишком свободной, а паланкин раскачивался вверх-вниз, словно пустой. Восемь слуг и восемь стражников. В общей сложности шестнадцать человек. Несомненно, все вооружены мечами… но есть ли у них огнестрелы? Кадберн решил, что вряд ли: слишком трудно их спрятать.

Впрочем, был только один способ выяснить это наверняка.

Привратник услышал, как Кадберн что-то прокричал. Потом он с удивлением увидел, что носильщики остановились, поставили паланкин Мэддина на землю и вытащили из-под курток длинные кинжалы. На мгновение привратнику показалось, что они сейчас бросятся на принца, затем Акскевлерен сорвал с пояса топорик, выкрикнул еще какую-то команду, и весь отряд, к которому присоединился и сам Мэддин, с криками бросился к приближающемуся паланкину.

Неужели Мэддин и Кадберн сошли с ума?!

Понимая, что совершает глупость, привратник все-таки крикнул им вслед:

– Остановитесь! Вы сейчас кого-нибудь убьете!..

И тут он увидел, как носильщики на противоположной стороне улицы бесцеремонно бросили паланкин на землю и одновременно со стражей обнажили мечи. Откуда у них мечи, ведь слуги не носят при себе оружие, подумал привратник. В Омеральте подобное всегда строго воспрещалось…

Затем мимо пробежали двое подметальщиков; вместо метел у них в руках тоже были мечи. Привратник с ужасом подумал, что сейчас они набросятся на Мэддина и его отряд, но вместо этого они присоединились к людям принца.

Привратнику не оставалась ничего другого, как в оцепенении наблюдать за происходящим.

Кадберн выругался, увидев, что Мэддин вырвался вперед. Принц не придерживался заранее разработанного плана; когда начиналось сражение, Кевлерен забывал обо всем на свете, кроме своего меча.

Кадберн подбежал к нему как раз в тот момент, когда Мэддин налетел на ближайшего врага – лысого громилу, который размахивал секирой, словно косой. Принц увернулся от удара и сделал выпад, вонзив меч прямо в сердце противника. Кадберн занял позицию слева от принца и отразил удар другого врага, направленный Мэддину прямо в шею. Акскевлерен пнул противника в колено, после чего полоснул его кинжалом по лицу. Когда тот ничком свалился на землю, Кадберн ударил его в спину, в почку. К этому времени подоспели остальные люди Мэддина. Бой разгорелся с новой силой. Акскевлерен прилагал все усилия, чтобы обезоружить и взять в плен хотя бы одного из нападавших.

Люди принца были профессиональными солдатами, не раз участвовавшими в битвах, в то время как нанятые Юнарой убийцы – обычными уличными головорезами. Схватка закончилось так быстро, что никто из защитников Мэддина даже не успел вспотеть. Кадберн сосчитал убитых врагов. Четырнадцать. Вместе с единственным пленным – пятнадцать. Где же еще один?..

Акскевлерен быстро огляделся по сторонам и увидел Алвей, которая держалась за живот. Рядом с ней стоял Полома. В руке у него был нож, а на земле лежал поверженный им противники Кадберн услышал, как вскрикнул Мэддин: они оба бросились к девушке.

– Алвей! – закричал принц, заключая любимую в объятия. – С тобой все в порядке?!

Девушка спокойно кивнула и отстранилась.

– Все хорошо – благодаря храбрости нашего друга…

Мэддин облегченно вздохнул и повернулся к изгнаннику.

– Полома Мальвара, я не могу найти слов, чтобы выразить свою… – Он умолк, заметив, что бывший префект испуганно разглядывает убитого им врага и как будто бы собирается выронить окровавленный нож. – Полома, что с вами? Вы не ранены?

Мальвара взглянул на Мэддина. В его глазах читалась растерянность.

– Мне еще ни разу не приходилось убивать…

Кадберн шагнул вперед и взял у Поломы нож.

– Это ведь не ваше оружие, верно?

Полома покачал головой и указал на бездыханного противника.

– Я отобрал нож у него. Он хотел убить леди Алвей… Мне пришлось его остановить.

– Вы проявили храбрость, достойную настоящего воина, – сказал Мэддин. – Даже опытный солдат трижды подумал бы, прежде чем с голыми руками бросаться на противника и пытаться его обезоружить.

Полома кивнул.

– Это далось мне не так просто, – произнес он, потом вытянул левую руку и показал глубокую рану, из которой текла кровь.

Неожиданно его взгляд затуманился.

– О нет… – успел пробормотать Мальвара, прежде чем потерял сознание.

– Наш уважаемый гость скоро придет в себя, – сказал Кадберн, входя в аудиенц-зал. – Рана глубокая, я ее зашил.

Если нет инфекции, заживет быстро, хотя шрам все же останется. Полома будет с гордостью показывать его внукам.

– В счастливый день моей встречи с госпожой Алвей из Хамилая, – нараспев произнес Мэддин, – на меня набросился десяток злобных великанов, вооруженных секирами…