Алла Рут - Агентство "Аргентина"

- А к чаю будут пирожные, вчера пекла. «Поцелуй монарха» называется, - сообщила Алина, расставляя расписные фарфоровые чашки, которыми очень гордилась.- Будете?

- Не, я монарха целовать не согласен, - отказался Ньялсага, отпихивая собаку.

Ява потыкал вилкой в мясо, плавающее в чем-то зеленом.

- И почему мне Орден отравителей на ум приходит? – поинтересовался он, предусмотрительно дождавшись, когда хозяйка покинет комнату. - Какую карьеру Алина бы там сделала!

- Туда женщин не принимали, - напомнил Ньялсага, заворачивая в салфетку кусок мяса. – А зря: только они умеют качественно и с выдумкой отравлять жизнь!

- Нет уж, жизнь Алина пусть кому-нибудь другому отравляет, - решительно заявил Ява и, прихватив тарелку, направился к балкону.

- Не помнишь, что под окном? Клумба или тротуар?

Он щелкнул шпингалетом, вышел на балкон и поставил тарелку на перила. Вечер медленно переходил в ночь, запах моря усилился, и уже сияла над заливом первая звезда.

Ветер дальних странствий реял над городом, навевал мысли о неведомых странах, о далеких путешествиях, будоражил воображение, шептал о сказочном и, казалось, что вот-вот, окутанный сиреневыми сумерками, войдет в гавань сам «Летучий голландец» с истлевшими парусами на мачтах и мертвым экипажем на борту.

В такие моменты душа требовала чего-то особенного, каких-то исключительных, незаурядных поступков и Ява эти поступки совершил. Серебряной вилкой подцепил он кусок Алининого кушанья и швырнул вниз.

- Прощай, мясо «Дофин»!

Перегнувшись через перила, он проследил траекторию полета.

- Ява! - тревожно окликнул из комнаты Ньялсага.

- Все нормально. Жертв и разрушений нет… пока. Неси свою порцию!

- Ява!!!

Проводив взглядом последний кусок, исчезнувший в кустах, он довольно улыбнулся, повернулся, и нос к носу столкнулся с Алиной.

За ее плечом маячил Ньялсага, делая отчаянные знаки.

- Где мясо «Дофин»? – железным голосом осведомилась она.

- А я… знаешь ли… э… хотел поесть на балконе, закатом полюбоваться, поставил вот сюда тарелку и потом… нечаянно…

- Видишь, Алиночка, какое неуважение к твоему искусству, какая непочтительность к французской кухне, – заторопился Ньялсага, до глубины души поражая приятеля лицемерием. - А вот я честно все съел! До последней крошки!

Алина посмотрела на одного, на другого и рявкнула:

- Вон отсюда!

… Во дворе изгнанные из дома друзья остановились. Ньялсага посмотрел на плывущую в вечернем небе кривобокую луну, посвистел любимую песенку «Три почтенные старушки».

- Что, поймали тебя с поличным? Теперь Алине на глаза и не попадайся!

Он полез в карман, достал сверток с мясом.

- Отстань, Лукерья, это не для тебя! Сиди здесь и жди, я сейчас…

Он подошел к подвалу, посвистел. Никто не отозвался.

- А вот мясо «Дофин»! – громко объявил Ньялсага, разворачивая салфетку с Алининой стряпней. – Есть желающие попробовать?

Из темноты подвала потянулись разномастные собачонки. Это были городские дворняжки, пугливые и жалкие, как маленькое, побитое неприятелем войско. Они чуяли запах, но подходить близко опасались: умудренные жизнью в большом городе, собачонки хорошо знали цену людям, и цена эта была невысока.

Ньялсага положил угощение на землю и махнул рукой.

- Налетай, ребята! Только Алине не говорите, а то она меня проклянет.

Собачонки выждали, пока он отойдет подальше, а потом дружно налетели. Ява брезгливо посторонился, когда одна из них прошмыгнула рядом.

- А ты свою порцию выбросил, - попенял ему Ньялсага. – Лучше б народ покормил!

Ява поморщился:

- Еще чего. Я собак терпеть не могу.

- Вот это ты зря, - не согласился Ньялсага.

- Разносчики заразы, санитары помоек… и, кстати, Лукерья твоя линяет все время, так что скажи ей, чтоб она ко мне и близко не подходила!

- Я-то скажу, да только она меня не послушает…

Еще одна тень выскользнула из кустов и, крадучись, двинулась к пирующим дворняжкам: на запах мяса спешила тощая серая кошка.

Ньялсага торопливо посторонился.

- Все еще шарахаешься от них? – вздохнул Ява. – Хватит уже… здесь души погибших магов не вселяются в серых кошек. Тут и магов-то кроме тебя нет!

- Привычка… - пробормотал Ньялсага, опасливо наблюдая за кошкой.

А та, схватив кусок мяса, шмыгнула в темный подвал и только ее и видели.

Громко хлопнула дверь подъезда, две девушки, весело переговариваясь, прошли мимо, за ними тянулся шлейф тонкого аромата духов.

Ява проводил девушек взглядом и заторопился.

- Ладно, мне пора. Ты можешь тут хоть всю ночь торчать, а я домой поехал!

- Как же, домой ты поехал, - проворчал Ньялсага.

Он подождал, пока собачонки прикончат ужин, кликнул Лукерью, бродившую в зарослях сирени и направился к «Зеленому дракону», насвистывая песенку о почтенных старушках.

…По утрам в кофейне «Последний белый слон» народу было – не протолкнуться. Зато часам к одиннадцати, когда на парковку кофейни, лязгая и громыхая, приползал «Зеленый дракон», обстановка становилась самой приятной: тихо, пахло кофе, свежими газетами, и посетителей - всего ничего.

Ньялсага устроился у окна и приготовился немного поработать: разложил карандаши, ручки, вынул синий ежедневник, а Лукерье велел лежать под столом тихо и никому не мешать.

Из-за стойки появилась белокурая красавица с подносом в руках - та самая, что разговаривала с ним накануне - а на подносе у нее стояла большая белая чашка с кофе и блюдечко сухариков для Лукерьи.

Ньялсага взял чашку, да так неловко, что на мгновение коснулся пальцев девушки. Она, впрочем, прикосновения и не заметила – поставила блюдечко и отошла.

Он смотрел ей вслед.

В момент, когда их пальцы соприкоснулись, открылось ему нечто невидимое человеческому глазу: аура, загадочный мерцающий ореол, невидимым пламенем окутывавший девушку с головы до ног. Цвет ауры переливался всеми оттенками фиолетового и означать это могло только одно.

- Прорицатель, – пораженно пробормотал Ньялсага, уставившись на девушку. - Самый настоящий прорицатель, Лукерья! Подумать только!

Он покачал головой, отхлебнул кофе и раскрыл ежедневник.

- Гм…. гм… первый раз встречаю здесь человека со способностями к магии! А ведь она о них даже не подозревает. Гм… нам бы ее способности пригодились, правда?

Ньялсага посмотрел на собаку.

- Но, Лукерья, людей мы в наши проблемы не впутываем: ничем хорошим для смертных это не кончится. Так что…

Он пододвинул к себе ежедневник.

- Давай-ка займемся делом…

…На самом деле, ежедневник в синей парусиновой обложке был не чем иным, как книгой заклинаний. Ньялсага называл ее «походной», потому что она всегда находилась во внутреннем кармане его кожаной куртки. Существовала, конечно, и основная книга – но она хранилась в укромном месте, надежно защищенном магией от пожаров, воров и прочих неприятностей и никогда этого самого укромного места не покидала.