Татьяна Любушкина - Абуджайская шаль

— Будет тебе, Николка, в сыщика играть, — сурово оборвал его отец, — следил бы лучше за младшими, как бы не влезли куда, да и сам не суйся! Без тебя разберутся!

Николай обиженно замолчал. Как беда то случилась так, чай, отец сразу за ним послал, более и помочь то некому! А теперь сравняли в правах с малышами и слова им не скажи! Ладно, поглядим ещё, чья правда! В этаком-то пустяковом деле он и без пристава разберётся. В деревне дворов чуть более десяти, нешто не сыщет Никола разбойника! А как сыщет, так батюшке и предъявит: так, мол, и так — вяжите супостата! А за малышами пущай гувернантка присматривает, ей за то жалованье положено!

С такими мыслями Николаша поцеловав матушку и пожелав отцу спокойной ночи, отправился спать, оставив Дмитрия Степановича и Дарью Платоновну одних.

_ Прости меня, душа моя, что я при ребёнке-то так взволновалась! И Николушку вот взбудоражила…, - мягко начала разговор Дарья Платоновна, — да уж случай-то вышел, больно нехорош! Что думаешь ты об этом, Дмитрий Степанович?

— Что ж тут удумаешь, голубушка, — вздохнув, проговорил Перегудов, — ведь это, какое зверство в душе надо иметь, чтобы нож в человека воткнуть, а ведь он совсем ребёнок!

— А что, голубчик, правду ли говорят, что погибший-то сын бабки Пелагеи? Ведь сказывали же, что сын её при пожаре погорел?

— Правду, голубушка, всё чистую правду! — неожиданно раздался от порога негромкий дребезжащий голосок.

В дверь неприметно и скоренько вошёл бойкий маленький человечек.

— Ох, хо-хо, голубушка моя дорогая! Вот грехи наши тяжкие, наказывает господь! А что же делать, матушка, что делать! Грешен человек. Молитесь матушка, молитесь, и я с вами помолюсь за упокой раба божьего Макара сына Антипова!

Произнеся всё это, он успел обежать мелкими шажками по кругу всю гостиную, непрестанно крестясь при этом и шустро осматривая домашнюю обстановку.

— Вот как свиделись-то матушка! — тягуче пропел он, — с супругом-то вашим Дмитрием Степановичем мы давние знакомцы! А что до вас дойти, так и дела не пущают!

— Позвольте вам представить Дарья Платоновна, священник местный — отец Никон, — нехотя произнёс Перегудов.

— Прошу садиться, — рассеянно произнесла Дарья Платоновна, слегка ошарашенная необычайной суетливостью нежданного гостя.

— Благодарствуем, благодарствуем, матушка, — забормотал отец Никон, без церемоний устраиваясь в кресле, — семья, знаете у меня… да-с! И приход, всё догляда требует! А вот не доглядел Никон, не доглядел! Разбойники в Полянке-то появились! Слыханное ли дело!

Он круто повернулся к Дмитрию Степановичу:

— Вы, верно, теперь уезжать будете, отец наш родной? Ведь страшное дело — убийство произошло, а лихой-то человек здесь где-то бродит, поди его поймай! Бежать, бежать надобно, барин!

— Перегудов от лихих людей сроду не бегал! — гневно крикнул Дмитрий Степанович, — чай, в своём имении живу! И порядки здесь будут мои! Никакого лиходейства не потерплю!

— И верно, батюшка, и верно! — подхватил священник, — негоже вам от лиходея скрываться! Да вот только деточки у вас… рази ж, за ними углядишь! Один вот, говорят, чуть не утоп вчера! Другой сегодня погулять пошёл, а туточки — мертвец! Ох, грехи, грехи! Жалко деточек-то, как бы не случилось чего с ними, времена-то вон какие лихие!

— И вправду, Дмитрий Степанович, — дрогнула Дарья Платоновна, — может отправить детей обратно в город, пока всё не успокоится? А то и верно боязно.

— Давай отложим все решения до завтра, Дарья Платоновна, — устало вздохнул Перегудов, — завтра приедет пристав, авось всё и прояснится, — и оборотился к отцу Никону не слишком вежливо:

— Вы, батюшка по делу приходили, али как? Время-то для визитов поздноватое!

— Ухожу, отец родной, ухожу, — ничуть не обидевшись, проговорил священник, — не смею более утомлять Ваше превосходительство! Да что там! Я человечек-то маленький, дай, думаю, зайду, проведаю в скорби! Доброй ночи вам! Доброй ночи, матушка! Храни вас бог!

— Отец Никон, — окликнула его Дарья Платоновна, сглаживая мужнину грубость, — вы уж простите нас, день был тяжёл. Вы заходите к нам, да вот хоть завтра к ужину, поговорим. Вы заходите, мы будем рады вас видеть!

Мелко кланяясь, пятясь задом и осеняя всё крестным знамением, отец Никон вышел из гостиной.

— И чего приходил, — досадуя и на себя, и на священника произнёс Дмитрий Степанович, — наговорил с три версты и всё лесом!

Он раздраженно прошёлся по комнате, налил себе из графина тёплой воды и, поморщившись, выпил.

— Что, Дашенька, пора и нам на покой, — ласково обратился он к жене, — ложитесь себе с богом, да и я, пожалуй, пойду.

— Доброй ночи, душа моя, — зевая и крестя рот, ответила Дарья Платоновна, — господь с вами…

Проводив супругу взглядом, Дмитрий Степанович сел в мягкое кресло, ещё хранившее тепло, только что покинувшей его Дарьи Платоновны и задумчиво побарабанил пальцами по клену, фальшиво насвистывая бравурный мотивчик.

По-другому представлялась ему жизнь в имении!

Наезжая сюда последние три года Дмитрий Степанович так увлечён был стройкою и бесчисленными хозяйственными делами, что вокруг и оглянуться было некогда! Что ему было до здешних людей, когда так торопился усадьбу достроить, отделать покрасивее, да побогаче, мебель завезти, утварь всякую, да мало ли! Хотелось семью свою побаловать, да удивить… хотя последнее, кажется, удалось. Вот давеча только и разговоров было, что о Володенькином счастливом спасении и здешней ведунье Марье, строптива-де, умна и люта, крестьяне боятся её, как огня, потому как любого может в зверя обратить, а то и ещё что похуже! А ведь ещё с год назад сказывал управляющий про ведьму с внучкою, отшельницами живущих за рекой, жаловался, что куражится Марья, да Перегудов только рукой махнул: Выдать девку замуж, да и вся недолга! Дурь-то и повылетит!.. Генрих Карлович хотел что-то возразить, да не осмелился, покивал согласно головой, с тем разговор был позабыт. А вот теперь ломай себе голову, с чего бы это ведьма из лесу своего выбралась, стоило им только приехать?! А?! То-то… хотя, конечно, не появись она утром возле реки, страшно и подумать, что случилось бы с бедным Володей!

Не успели утихнуть разговоры, да пересуды про таинственную Марью, так поди же ты — новое дело! Да не просто происшествие, о котором можно поговорить, да забыть — убийство! Как крестьяне-то шарахнулись, когда мёртвого мальчишку увидели! Ну, мертвец, понятное дело завсегда невесело, что тут говорить, да только они ведь боялись! Видно же было, боялись до отчаяния и близко к покойнику подойти! Несмотря ни на какие угрозы и посулы никто из них не решился покойника в деревню снести. Пришлось Перегудову самому с Генрихом Карловичем и Николенькой исполнять эту тяжкую неприятную обязанность.