Станислав Николаев - Кольцо судьбы

Бабка обняла их еще раз и закрыла скрипнувшую дверь. Юноши отправились в путь. Ближе к обеду небо заволокло серой мутью и начал моросить легкий дождь. Ребята двигались по лесу, переходя через неглубокие овраги и обходя поваленные деревья. Плащи намокли и висели на плечах словно тряпки. Ноги скользили по мокрой траве. Промучившись так некоторое время, путники совсем выбились из сил. Джон, тяжело дыша, скинул с плеч вещевой мешок, и устало сел на него.

— Все, Ричард, ты как хочешь, а у меня сил больше нет. Предлагаю найти место для ночевки.

Ричард вытер мокрый от дождя и пота лоб. У него тоже гудели ноги.

— Хорошо, — махнул он рукой, — ты тогда посиди, а я поищу местечко для ночлега.

— Ну нет, — проворчал Джон, вставая, — искать будем вместе, так охватим большую площадь.

Ребята разделились и принялись осматривать лес, стараясь найти место, где можно спрятаться от дождя. Лиственные деревья уже сбросили листья и стояли голые, с каплями воды на корявых ветвях. Джон, уже совсем отчаялся найти место посуше, как наткнулся на поляну, на краю которой стеной стояло несколько молодых елей, нависая своими роскошными лапами над участком, на котором могли разместиться несколько человек. Джон скинул мешок, оглянулся, запоминая место, и отправился искать Ричарда, негромко зовя его.

Нашел он брата, совсем расстроенным. Тому не удалось найти сухого места, и он стоял в полном расстройстве.

— Идем, я нашел хорошее место. Только давай по дороге наберем дровишек, надо развести костер.

— А толку? Они все равно все мокрые, мы их не зажжем.

— Давай собирай, увидишь, — загадочно ухмыльнулся Джон.

Дождь мелкой пылью продолжал сеять с неба, когда ребята вернулись к елям, неся в охапке хворост и нарубленные молодые деревца.

— Разведем огонь в стороне, — оглядел укрытие Джон. — Жалко, если мы подпортим елочки, укрывшие нас. Я думаю, разожжем вот там, на краю. А сами сядем здесь, немножко подальше. Тогда до нас и тепло дойдет, и капать не будет. Укроемся кожухами. Под ними будет тепло, а плащи растянем на палках и просушим возле огня. Мне бы не хотелось завтра шагать в мокром.

Юноши удобно устроились на подстилке из опавшей хвои.

— Ну и как ты разожжешь костер, — поинтересовался Ричард, поглядывая на Джона, складывающего костер на открытом воздухе.

— Сейчас увидишь, — ухмыльнулся тот.

Джон вытащил нож и настругал тонкие веточки мелкой стружкой, не отделяя ее от палочки. Таким образом, он сделал несколько своеобразных метелок. Далее Джон выбрал несколько поленьев, толщиной в руку и расколол их вдоль на несколько частей. Еще несколько бревнышек он также превратил в метелки, только большего размера, нарубив их топориком. Затем он выкопал небольшую ямку, в которую положил несколько горстей опавшей хвои подобранной под елями.

— А ну-ка, Ричард, прикрой меня плащом от дождя.

Юноша встал и накрыл Джона плащом, держа его на вытянутых руках. Парень вытянул из кармана трут и кремень и, выбив несколько искр, разжег небольшой язычок пламени на хвое лежащей в ямке. Сверху он домиком составил маленькие веточки-«метелки», которые вначале задымили, а потом вспыхнули веселыми огоньками. Из-за своего лохматого вида, они быстро подсохли даже на небольшом огне и теперь горели без особых проблем. Джон продолжал добавлять веточки, пока у него не получился небольшой костерок. Уже над ним парень соорудил домик из более толстых «метелок», на которые сверху уложил расколотые бревнышки. Языки пламени весело лизали высыхающие полешки, и вот костер вспыхнул ярким пламенем, озарив поляну.

— Ну вот и все, — улыбнулся Джон, глядя на ошарашенного Ричарда. — Сейчас, подкинем в него несколько бревнышек, а потом будем добавлять по мере прогорания. Теперь жара хватит, что бы высушить мокрые дрова.

Расположившись под мохнатыми еловыми ветвями, юноши с удовольствием наслаждались теплом, идущим от пылающего костра. Джон положил в костер толстое бревно, которое горело снизу, а сверху прикрывало раскаленные угли от дождя. В лесу стремительно темнело. День неумолимо клонился к концу. Дождь усилился, но густые и мохнатые ветви не пропускали воду. Порывшись в сумке, Джон выложил на расстеленное полотенце нехитрую снедь, положенную бабкой перед уходом. Несколько кусков копченого сала, пара буханок хлеба, пяток луковиц и штук пять куриных яиц, которые Джон закопал в золе костра. Ребята устало откинулись на мягкие подстилки из опавших игл, укрытых запасными плащами.

— Прямо как дома, — с удовольствием потянулся Ричард, поглощая хлеб с салом.

— И не говори, — согласился Джон.

Сквозь шум дождя до ребят донеслось какое-то шуршание идущее от дальнего края поляны. Юноши только успели испуганно привстать, как в освещенном костром круге появился невысокий дед. Одет в простую серую рубаху и черные широкие штаны. На ногах лапти с белыми онучами. Густая седая борода и пышные волосы. В свете костра блеснули живые черные глаза, разглядывающие ребят.

Первым опомнился Джон. Он вскочил и, подбежав к деду, потянул его за широкий рукав рубахи.

— Дедушка, не стой под дождем. Промокли весь, наверное? Прячьтесь под елку.

Старичок, не сопротивляясь, позволил подвести себя к костру.

— Садитесь здесь, — указал Джон на свое место, — я себе сейчас еще место устрою. Есть хотите?

Джон протянул деду свой хлеб с салом, который тот принял и не торопясь начал жевать. Парень тем временем сгреб в новую кучу опавшую хвою и ловко застелил ее своим уже почти высохшим плащом.

Старичок все также сидел на месте Джона и, поблескивая глазами, жевал угощение. Ричард удивленно разглядывал деда. Откуда он тут? Посреди леса, ночью, в одной рубахе. А волосы на голове почти сухие. Словно дед появился здесь прямо возле костра, и стоять под дождем ему пришлось только до момента, пока Джон не взял его за рукав.

Дед дожевал хлеб, обтер бороду, вытряхивая из нее упавшие крошки, и сказал:

— Спасибо, хлопчики, уважили старика.

— Да что вы дедушка, не за что, — махнул рукой Джон, разглядывая деда.

— Так, так, — покачал дед головой, оглядываясь вокруг. — И елочки уважили. Костер — то в стороне разожгли, а не под деревьями.

— Деревья, тоже живые. Да и нам укрытие от дождя дали. Так за что же их обижать? — пожал Джон плечами.

Дед уважительно посмотрел на парня.

— Ай да молодец, — улыбнулся он, — а ведь правильно. Живые. И боль чувствуют и обиду. Но и уважительное отношение понимают и чувствуют. Потому и от дождя защитят и зверю в обиду не дадут. Уважай лес, и он тебя уважать будет.

Джон улыбнулся в ответ.

— Ну не знаю, живы ли они настолько, что бы сознательно нам помогать. Но я считаю, что причинять боль любому живому существу не правильно. Особенно, когда нужды в этом большой нет. Самому-то когда больно, не очень приятно. Так зачем другим делать то, что самому не нравиться.