Иар Эльтеррус - Пробуждение

Звереныш, самозабвенно урча и прикрыв глаза, продолжал вылизывать юноше пальцы. Вздохнув, тот понял, что не сможет бросить доверившееся ему существо, особенно такое маленькое, хотя совершенно не представлял, что делать с ним в городе. Может, там есть зверинец, в который можно отдать «котенка»? Это ведь сейчас он маленький, а подрастет – не прокормишь, вон его мамаша какая, ей и целой антилопы не хватит, чтобы пообедать.

Кенрик сунул «котенка» за пазуху, где тот немного пошебуршился и вскоре затих. И только тогда юноша осознал, что сделал то, от чего его предостерегали, – зашел в лес. Однако никакой опасности не было, никто на него не нападал, и он пожал плечами.

Паренек понятия не имел, что в его ситуации сработал старый принцип «дуракам везет» и он чудом остался в живых. Ведь если бы он имел какое-либо отношение к смерти самки карайна, то укус «котенка» оказался бы смертельным. Каким образом даже новорожденные «котята» определяли виновника гибели родителей и выделяли мгновенно убивающий яд, никто не знал, но так случалось всегда. Обычных хищников в лесу тоже хватало, но они не рисковали приблизиться – запах двухвостого карайна вызывал у них панический ужас. А другие карайны никогда не тронули бы малыша или кормящую самку, ее убила стая недавно инициированных зорхайнов, еще ничего не соображающих, сходящих с ума от жажды крови. Их сейчас преследовал самец и примкнувшие к нему три соседа по прайду – жить этим зорхайнам осталось совсем недолго.

Ученые звероводы и держатели питомников королевства полагали, что эти звери разумны, ведь они мстили убийцам даже по прошествии многих лет, порой преследовали охотников в городах. Находили свою жертву, убивали и исчезали, как призраки. Мало кто рисковал охотиться на карайнов, несмотря на огромную ценность незапечатленных котят – за них платили золотом по весу. Нужно было убить и отца и мать, чтобы добыть «котенка», это обычно стоило два десятка человеческих жизней, затем осторожно доставить его в город и там отдать в руки кому-нибудь, не имеющему отношения к смерти родителей. Только такой карайн имел шанс быть запечатленным. Но и это не всегда срабатывало, поэтому двухвостые в личном пользовании были чрезвычайно редки – десятка три на всю страну. Однохвостые выращивались в питомниках, но их общее число не превышало пяти с половиной сотен – карайны плохо размножались в неволе.

Надо было выбираться обратно на дорогу, и Кенрик нерешительно огляделся, пытаясь вспомнить, откуда выбежал на поляну. Но не сумел – лес что слева, что справа выглядел совершенно одинаково. И что теперь делать? Юноша в растерянности потоптался на месте, понимая, что оставаться здесь нельзя – соседство с мертвой «кошкой» ни к чему хорошему не приведет, обязательно найдутся охотники до падали. К тому же быстро сгущались сумерки – еще полчаса, и стемнеет совсем. Вывод из этого следовал только один: нужно искать место для ночлега, разводить костер и укладываться спать, а поутру двигаться дальше. Хотелось надеяться, что огонь отпугнет зверей.

Решив двигаться на север, Кенрик осмотрел несколько ближайших деревьев, нашел, где на них растет мох, и направился в ту сторону. Повезло, что вокруг был не бурелом, а обычный, хоть и очень старый, лес. Поэтому юноша бодро продвигался вперед и примерно через полчаса нашел то, что искал – небольшую уютную полянку, поросшую густой травой. Он быстро насобирал хвороста и при помощи огнива разжег костер – не в первый раз, еще в родной каверне ему часто доводилось ночевать в лесу.

Котенок тихо посапывал за пазухой, и Кенрик решил не беспокоить малыша. Только задумался о том, чем его кормить. Бедняга ведь еще молочный, судя по всему. А откуда в лесу взять молоко? Наверное, придется кормить животное пережеванным хлебом. Насколько юноше было известно, именно так выхаживали младенцев в бедных крестьянских семьях, если у матери не было молока. Но это человеческих младенцев…

– Ну что, парень, как тебя назовем-то? – Кенрик достал из-за пазухи звереныша и осмотрел его. Все верно, не ошибся – явно мужского пола.

Тот на мгновение приоткрыл глаза и жалобно мяукнул. Мол, отстань, не видишь – сплю. Хочешь называть – называй, только не буди. Кенрик рассмеялся и почесал его под шейкой. «Котенок» тут же довольно заурчал и потерся мордочкой о ладонь. В детстве юноша хотел завести кота, но отец кошек на дух не переносил, не позволил. Теперь вот завел, сам того не желая, – и «котик» явно вырастет немаленький. Знать бы еще, что с ним делать…

– Не Мурзиком же тебя называть, чудо… – растерянно проворчал Кенрик. – Впрочем, раз ты черненький, будешь Чернышом.

Новопоименованный Черныш заурчал громче, свернулся в клубочек на руках юноши и удовлетворенно засопел. Кенрик снова рассмеялся и упрятал меховой комочек за пазуху – пусть себе спит. До завтра есть время подумать, чем его кормить. А пока надо самому перекусить. Он подбросил еще дров в костер, сходил за водой к протекавшему неподалеку ручью, и быстро сварил дорожную похлебку. С удовольствием поев, юноша достал из мешка спальное одеяло, завернулся в него и со спокойной совестью уснул. Страха он почему-то не испытывал ни малейшего.

К полудню граф с секретарем добрались до первого придорожного трактира и, после недолгого обсуждения, решили дожидаться Валльхайма в нем. Ронгедормец однозначно не минует этот трактир – последний теплый ночлег на пути из Лонвайра в Дарлайн. Так зачем трястись еще двое суток на холоде? Лучше подождать в тепле, где и мягкая постель есть, и горячие обеды.

Они отслеживали путь чужака по зачарованной в Антрайне подробной карте Ойнерского полуострова – поставленная на ронгедормца магическая метка виднелась на ней небольшим огоньком, точно указывающим, где в данный момент находится объект. Человек, не владеющий визуальной магией, не мог снять ее самостоятельно, а значит, найти его никаких проблем не составляло. Особенно если в твоем распоряжении вся мощь второго аррала.

Вот ло’Тарди и не беспокоился, оставив наблюдение Ниру, а сам занялся своими делами. Юноша вздохнул про себя, но деваться было некуда. Он уселся за угловой столик в трапезной трактира, приказал подать обед, с удовольствием поел и достал из котомки книгу. Изредка баронет бросал взгляд на карту, отмечая, что Валльхайм идет по дороге, и возвращался к чтению.

Подсесть к нему никто не решался, хотя трапезная и была переполнена – слух о том, что этот молодой человек из варла, уже пошел. Нир сам прокололся, расстелив карту прямо на столе – таких не имел никто, кроме оперативников второго аррала, хотя многие купцы руку бы дали на отсечение, чтобы заполучить хотя бы приблизительную ее копию. Однако это было попросту невозможно, магические карты на сторону не продавали, за это можно было и головы лишиться. Мертвый Герцог никому не прощал предательства.