Арина Алисон - Долг платежом красен

Во время пения, отбивая ногами чечетку, я поглядывал на этого мужика. Тот сидел, обхватив огромными руками глиняную кружку, склонив над ней голову, и не шевелился. Трудно было понять, нравятся ему слова или нет. Когда песня закончилась, мужчина несколько минут сидел молча. Правильнее будет сказать, что все в таверне сидели молча. Стояла Такая Тишина, что я уже не знал, что и думать. Затем этот здоровяк поднял на меня глаза и сказал — выдохнул:

— Ещё раз.

Пришлось еще раз спеть. Когда затихла музыка, мужик с силой стукнул кружкой по столу, поднялся, нашарил в кармане монету и бросил подбежавшему трактирщику. Кивнул мне головой:

— Спасибо парень, уважил, — и вышел из таверны, хлопнув дверью.

У меня чуть ноги не подогнулись. Несколько неожиданной для меня оказалась реакция на песню. Тут же в меня полетела еще одна монета, еле поймал. Теперь она была брошена молодым мужчиной, явно благородного происхождения, в несколько поблекшей одежде, то ли от долгой дороги, то ли человек переживает не лучшие времена.

— А мне… что посчитаешь нужным, — тихо попросил он.

Немного подумав, я запел песню, которую слышал в испонении Сергея Никитина «Каждый выбирает по себе», на стихи Ю. Левитанского:

Каждый выбирает для себя,Женщину, религию, дорогу,Дьяволу служить или пророку,Каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себеСлово для любви и для молитвы,Шпагу для дуэли, меч для битвы.Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает по себеЩит и латы, посох и заплаты,Меру окончательной расплаты,Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя…Выбираю тоже, как умею,Ни к кому претензий не имею,Каждый выбирает для себя!

У мужчины даже руки задрожали. Посидев еще пару минут, после того как замолкла музыка, он резко встал и кивнул трактирщику. Тот быстро подбежал, получил деньги и закланялся, как ванька-встанька. Видимо, дали гораздо больше, чем требовалось. Благородный бросил на меня внимательный взгляд:

— А ты наблюдателен и умен не по годам, малыш, — глухо сказал он и пошел на выход.

Нервные они все какие-то. Если так дело дальше пойдет, то трактир скоро опустеет. Правда хозяин еще не предъявляет никаких претензий. За крайним столиком у дверей сидели четверо стражников, они о чем-то пошептались и подозвали меня.

— Спой и нам что-то подходящее, парень, — вручая мне деньги, попросил один из них.

Решив, что пора выбрать что-то повеселее, запел из «Гусарской баллады»:

Жил-был Анри Четвертый,Он славный был король,Любил вино до черта,Но трезв бывал порой.Войну любил он страшноИ дрался, как петух.И в схватке рукопашнойОдин он стоил двух.Еще любил он женщинИ знал у них успех,Победами увенчан,Он жил счастливей всех.Когда же смерть-старухаПришла за ним с клюкой,Ее ударил в ухоОн рыцарской рукой.

Сначала все весело мне подпевали, помахивая кружками, официанты активно разносили вино, но ближе к концу песни у всех почему-то лица сделались серьезными, особенно у четверки стражников.

Но смерть полна коварства,Его подстереглаИ нанесла удар свойНожом из-за угла.От страшного удараКровь брызнула из жил,И нечестивец старыйСкончался, как и жил.

Когда я закончил петь, в трактире все до единого человека уставились на меня. Мне стало совсем неуютно, и я решил, что мне пора сваливать, пока не прибили непонятно за что.

— Большое спасибо за внимание. Уже темнеет, а я еще мал, чтоб ходить один по темноте, да и город еще плохо знаю, могу заблудиться, — часто кланяясь и без остановки говоря, я отходил к двери. Криста и Род, так же кланяясь, двигали следом. Оцепенение как бы спало с народа.

— А ты завтра здесь будешь петь? — спросил кто-то из сидящих в зале.

— Конечно, конечно, — отозвался трактирщик — ты приходи еще.

— Я постараюсь — крикнул я, и мы выскочили на улицу.

Из-за углов выбрались остальные парни, которые располагались вокруг трактира кто где, на случай если нам понадобится помощь. И мы радостные рванули домой. Для первого заработка мы получили очень даже хорошую сумму. Один золотой это четыре полноценных обеда на всю команду из 12 человек. А нам заплатили целых три. И приглашение трактирщика имеем. Вряд ли каждый день будет такая удача, но как говорится; поживем-увидим. Когда мы вышли из таверны, действительно были уже темно.

Мы рассыпались договоренным порядком: мы с Крис и двое по бокам, один за спиной, остальные шестеро эдаким широким ромбом вокруг нас, с арбалетами на взводе под плащами. Я начал беспокоится, хоть с ориентацией у меня всегда было хорошо, но город мы осматривали только раз и днем. В сумерках окружающий мир обычно выглядит несколько по-другому. В темноте же место, освещенное слабыми масляными фонарями, где был всего один- два раза, узнать почти невозможно. А уж от парней вообще не стоит ожидать способность к ориентированию в городе, даже днем, ведь они выросли в деревне. Радость от удачного заработка несколько померкла.

Где-то через пол часа я уже начал закипать. Поскольку «У Жака» нам рекомендовал магистр Трэвор, то логично предположить, что это заведение должно находиться не очень далеко от его дома. Ну, не попрется же маг на другой конец города, чтобы посетить какой-то там трактир. Получается, что мы либо не узнаём в темноте его дом, либо гуляем в другой стороне. Бли-и-ин… Надо было перед заходом в трактир раза три пройтись от него до дома и обратно. Все мы умны бываем задним умом. И, что странно, ни одного прохожего поблизости не наблюдается. Либо, заметив нас издалека, заранее разбегаются, либо по темноте в этом городе предпочитают не выходить на улицу. Если верно второе предположение, то у нас проблемы.

Я костерил себя вдоль и поперек. Ведь взрослый же мужик, несмотря на то, что тело сейчас детское, а так глупо своих парней, почти пацанов, подставил. Четыре месяца подготовки слишком мало для серьезного столкновения. Чувствовалось, что все устали, но я не знал, что делать. Вдруг, ушедший на метров на двадцать, угловой ромба сделал знак, что впереди у левой стороны улицы люди. Шедшая вдоль стен четверка замерла, мы же с Крис и тремя сопровождающими скользнули, как можно тише, под стены домов. Громко звучавшие голоса указывали на возможность скорой драки. В слабом свете Луны было видно четверо мужчин, один спиной к стене и трое перед ним. Искать менее агрессивных прохожих уже не было здоровья. Один нападать на троих вряд ли будет. А вот трое на одного — выглядит более логичным. Значит против нас, в случае если не договоримся, будет только трое. Ну что ж, как говориться — будем брать. Оставив Кристу с Ником у стены, приказав не высовываться, остальных послал окружать. Сам же, вместе с Родом, выдвинулся на границу видимости.