Арина Аленина - Огонь и Вода, Земля и Небо

– И дальше что?.. Не боись, я засунула за притолоку один хитрый амулет, поверь, никто нас не тронет.

…Несмотря на убедительный тон своей спутницы, Кристина смогла уснуть только под утро.

Следующие три дня спутницы получали откровенное удовольствие, идя по заметно подсохшей дороге и греясь в лучах ласкового солнышка. На чисто умытом небе не было ни единого облачка, лес прямо-таки гудел от птичьего гомона, а немногие прохожие приветливо кивали девушкам или даже снимали шляпы, здороваясь с ними. Весна вступала в свои права, с каждым днем становилось все теплее и сильнее ощущалось приближение Юга. На привалах Сюзанна и Крисса придумывали новые номера, разучивали вместе песенки и танцы, и вскоре пришли к выводу, что вполне готовы к покорению какого-нибудь городка средних размеров. Таковой, по словам Лис, должен был появиться еще через денек, а тратить свой талант и свое время на мелкие, затерянные в лесу деревушки не стоило. «Там их искусство вряд ли смогут оценить по достоинству, а расстраиваться лишний раз совершенно ни к чему», – не уставала повторять Сэйван. Кристина была готова согласиться с чем угодно. Перспектива выступления в более или менее большом городе ее очень прельщала, кроме того, девушка не забыла о словах своей спутницы насчет костюма, так что она едва сдерживала любопытство. Теперь Криссе казалось, что вся ее безрадостная жизнь в Кайринах была не более чем сном, а может, чьим-то рассказом, случайно поведанным в придорожной харчевне. Самые яркие воспоминания начинались с момента встречи с Мэттом, страх от столкновения с разбойниками на Ледовой дороге и от погони отца совершенно улетучился, и девушка считала себя уже состоявшейся артисткой. Ведь в Гейдергаде ее номер имел колоссальный успех, а Мэтт говорил, что пограничный народец весьма неохотно чему-либо удивляется. Это значило, что впереди была бесшабашная и веселая жизнь, расцвеченная песнями и волшебством…

Постепенно терять свои краски эта самая жизнь начала на четвертый день пути, когда небо снова нахмурилось и пошел скучный моросящий холодный дождик. Дорога тут же превратилась в грязную колею, и над ней повисла отборнейшая ругань – телеги увязали в лужах, пешие путешественники спешили под крышу харчевни и не желали ничего замечать, да и вообще, ухудшение погоды резко замедлило продвижение спутниц на юг. Было ясно, что сегодня им города не видать… Это значило, что ночевать придется под открытым небом, потому что, по словам злой как черт Сюзанны, никаких харчевен до самого Эйсби отродясь не было. Крисса совсем скисла. Как и все ее сверстники, она полагала жизнь прекрасной только тогда, когда все шло хорошо, а в остальные моменты костерила ее на чем свет стоит, не думая о том, что все это временно. Уже не хотелось никуда идти и очень угнетало понимание, что иного выхода нет. Сумка казалась неимоверно тяжелой, очень хотелось бросить ее к чертовой матери, и только прямая спина Сэйван и ее пружинистая походка удерживали Кристину от такого опрометчивого шага.

Молчание тяготило, но разговаривать не хотелось. Начало темнеть, скоро мрачный лес погрузится во тьму, и пора было приниматься за поиски места для ночлега. Криссе казалось, что в такой обстановке все места были одинаково неприятными и мокрыми, поэтому она удивилась радостному тону своей подруги, когда та воскликнула:

– Так, кажется, у нас есть чудесное местечко для ночлега!

Пройдя еще пару шагов, Кристина почувствовала, как и ее сердце начинается биться веселее. Слева от дороги, на крошечной полянке стоял большой фургон под парусиновым непромокаемым тентом. Чуть дальше, у деревьев, виднелся черный силуэт лошади, а между полотнищами тента пробивался приветливый желтый свет. Лис прибавила шагу и полетела бы вперед как на крыльях, если бы Крисса опасливо не поинтересовалась:

– Ты думаешь, нас пустят?

– Не думаю, а знаю! – отозвалась та, перепрыгивая через лужу. – Неужели Мэтт забыл рассказать тебе закон тракта, самый важный для путешественника? «Помогай всем, кого встретишь, ибо на тракте все равны» – вот как звучит этот закон. И потом, сама подумай, ну кто посмеет нас прогнать, таких мокрых и несчастных?

Последняя фраза заставила Кристину рассмеяться, и она сочла за лучшее последовать за подругой. Та уже решительно стучала по деревянной части фургона… Через мгновение полог откинули, на полянку хлынул яркий свет, и в проеме появился силуэт крепкого мужчины, который ворчливо, но вполне добродушно поинтересовался:

– Ну, кого тут черт принес?

– Нас принес! – вышла на свет Сюзанна. – Вы уж простите за вторжение, но погода сами видите какая, а до Эйсби мы сегодня не дошагали. Не пустите к себе переночевать, а?

– Да что ж мы, звери, какие? – мужчина изобразил сдержанную улыбку и сделал приглашающий жест. – Заходи, гостем будешь. И подружку свою зови, видать, она из пугливых.

– Благодарю, вы очень добры, – Сэйван сделала легкий книксен и поманила Криссу к себе. – Ну, видишь, бояться нечего! Еще и поужинаем, поди.

Мужчина помог обеим девушкам забраться в фургон и плотно задернул за собой полог, оставляя за порогом темную сырость вечера. Выяснилось, что менестрелей всего двое и особой состоятельностью они не отличаются: всего-то пожитков у них было на два сундука. У небольшой жаровенки, на которой стоял котелок с тем самым ароматным супом, хлопотала опрятная женщина в грубом переднике. А впустивший девушек мужчина, судя по всему, ее муж. Он как только вошел, плюхнулся на сундук и воззрился на своих нежданных гостей.

– Ну, чего вас-то на тракт понесло? – поинтересовался он.

– Сидели бы дома, у мамы, да чай с плюшками пили… Ан нет, и девки туда же – романтики им, видишь ли, подавай! Ладно, пигалицы, коль скоро выпала нам доля вместе ночевать, давайте хоть познакомимся. Меня зовут Рэйн, а это моя жена Кэйданс, – он выразительно кивнул в сторону женщины, которая на миг отвлеклась от готовки и приветливо улыбнулась.

– Очень приятно. Меня зовут Сюзанна, – бойко отозвалась Сэйван. – А это моя подруга Кристина, Крис. Мы идем из Гейдергаде, хотим вот немного погулять по Анварду, а потом, быть может, и на восток подадимся, например, в Тар-Кайян.

Повисла уютная пауза, в которой спутницы смогли разглядеть своих гостеприимных хозяев. Рэйн, по всей видимости, уже отпраздновал свое сорокапятилетие, по крайней мере, седины в его длинных жестких волосах было порядочно, равно как и в тонких ухоженных усиках. На лице менестреля застыло страдальчески несчастное выражение, в темных глазах читалась та же безысходность, но голос звучал вполне нормально, даже иногда весело. Его жена Кэйданс выглядела моложе мужа по меньшей мере лет на пятнадцать, и по большому счету была женщиной весьма милой и обаятельной. Вообще-то в ней не было ничего особенного – длинные светлые волосы, серые глаза, сдержанная теплая улыбка… Одежда на обоих супругах была порядком потертая, но добротная, выдержанная в одинаковых темных тонах и отделанная одинаковой золотистой тесьмой.