Кэтрин Куртц - Тень Камбера

— А почему такая срочность?

— Потому что ты больше не ребенок, мой принц, — излишне резко сказал Морган. — Потому что через три дня ты будешь посвящен в рыцари.

Это официальное признание твоего совершеннолетия. И поэтому те, кто раньше не трогал тебя, так как ты был еще юношей, теперь могут строить против тебя козни, тем более, по мере того, как о твоих талантах становится широко известно. Когда ты отправишься в путешествие и, в особенности, когда ты в Кардосе встретишь послов Торента, ты подвергнешься особой опасности.

— Ты намекаешь, что я не рисковал последние четыре года?

— Тебе везло. Нельзя быть уверенным, что тебе и дальше будет так везти. Если бы Брион знал, что сейчас узнаешь ты, он мог бы остаться в живых. Это моя вина. Я понимал, каким злом может быть мераша, по крайней мере, в теории. Мне следовало также донести это и до него.

— Не льсти себе, Аларик, — сказал Арилан. — Это не помогло бы в случае Бриона. Брион всегда с подозрением относился к этому наследию Халдейнов и не научился использовать силу так, как мог бы.

Это не твоя вина: ты сам был только наполовину подготовлен. Что-то в самом Брионе сдерживало его, что-то не позволяло использовать данные ему силы.

Мне кажется, я догадываюсь, что именно, но я не могу говорить об этом. Если помните, я был его духовником последние шесть лет.

— Он говорил с тобой об этих вещах? — спросил Келсон.

— Только вскользь и очень редко. Но как ты думаешь, почему он никогда не учил тебя тому, чем владеют Халдейны? Подумай. Вспомни. Только Аларик и Дункан пытались научить тебя магии и эзотерической философии.

Келсон сглотнул, поерзал на стуле и с опаской одним кончиком пальца дотронулся до кожаной фляги.

— Если.., если бы мой отец знал, как свести к минимуму эффект от мераши, это спасло бы его?

Все глаза вопросительно повернулись к Арилану.

Епископ медленно покачал головой.

— Я не могу ответить, Келсон. Могло бы. Если бы он знал.., если бы он боролся, когда я понял, что происходит — возможно. Но он ничего не знал, и у него определенно не было ни единого шанса. Это я могу утверждать с полной уверенностью.

— Понятно.

Келсон взял в руки флягу и наклонил ее вначале в одну сторону, потом в другую. В ответ остающаяся внутри жидкость булькнула.

— Хорошо. Здесь достаточно зелья, чтобы сделать нужную работу, или оно испортилось за эти годы?

Нигель побледнел, Морган с Дунканом обменялись удивленными взглядами, но Арилан только слегка улыбнулся.

— Боюсь, вино прокисло, а мераша потеряла свою силу за это время, но мне кажется, я понимаю, что ты на самом деле имеешь в виду. Я намеревался начать с нового вина, но если хочешь, мы можем попробовать оставшееся во фляге.

— А это не опасно? — спросил Морган, прежде чем Келсон успел ответить.

Арилан кивнул.

— Настолько безопасно, насколько мерашу вообще может считать безопасной. Во фляге осталось слишком мало зелья, поэтому мне все равно придется добавить того, что я принес, — он кивнул на зеленый пузырек. — Я хотел дать большую дозу. Даже пока изначальное снадобье оставалось свежим, оно было слишком слабым для наших целей. Однако, как я догадываюсь, его величество считает этот эксперимент частично памятью об отце. Ради этого я готов пожертвовать абсолютной точностью дозы. Я также принес снотворное, на потом, чтобы снять напряжение.

Он протянул небольшой пергаментный пакетик недовольному Дункану, который тут же отправился за чашей воды. Тем временем, пока другие удивленно наблюдали, оставаясь в постоянном напряжении, Арилан по-деловому открыл затычку кожаной фляги, понюхал содержимое и сморщился. Затем, взяв два кубка из стопки посуды, отодвинутой в сторону после трапезы, он наполнил один из них, добавил большую часть содержимого зеленого пузырька, а затем несколько раз переливал смесь из одного кубка в другой и обратно. В конце концов, в каждом осталось одинаковое количество жидкости. Без каких-либо церемоний он поставил их на стол перед королем и Дугалом. Рядом с Ариланом сел вернувшийся Дункан, помешивая чашу с водой небольшой костяной ложечкой.

— Это снотворное? — спросил Морган.

Дункан кивнул.

— Доза большая, и оно им понадобится. Дугал, мне кажется, ты знаешь, что это такое.

Дугал проходил подготовку как военно-полевой хирург. Он понюхал чашу, которую протягивал ему Дункан, нахмурился, затем осторожно опустил палец в жидкость, лизнул и сморщился.

— Да, я знаю, что это. Мы не проснемся до утра.

Если не считать способностей Дерини, это лучшее средство усыпить больного, чтобы его прооперировать. Они тогда практически ничего не чувствуют.

— И вы не почувствуете, — сказал Арилан, забирая чашу у Дункана и ставя ее в центре стола.

Он посмотрел на Келсона, затем на Моргана и Дункана, наконец на Нигеля, которому также улыбнулся. Нигель состроил в ответ гримасу. На его лице была написана тревога. Одной рукой он нервно тер другое предплечье.

— Ну что же, господа, когда будете готовы, можем приступать, — тихо сказал Арилан. — На самом деле, почему бы тебе не начать первому, Келсон, чтобы нам не требовалось наблюдать за вами обоими сразу? Я знаю, сейчас ты мне не очень доверяешь, поэтому за тобой может наблюдать Аларик. Рекомендую вначале взять в рот совсем немного, чтобы ты смог прочувствовать первые ощущения, а затем выпьешь остаток залпом. С такой концентрацией у тебя во рту останется очень неприятный привкус. О нем тебе может рассказать Дункан. Подозреваю, что по силе смесь подобна той, которую ему дали Лорис с Горони.

Если Арилан хотел, чтобы его слова прозвучали успокаивающе, то он добился прямо противоположного эффекта, поскольку что Келсон видел конец испытаний Дункана — и своего отца. По собственной воле поднять кубок с мерашей — это было одной из самых трудных задач в его жизни.

«Именно это убило твоего отца! — кричал ему его страх, хотя он и знал, что это не так. — Ты снова прочувствуешь его смерть!»

Его рука дрожала, когда он поднес кубок к губам, и ему пришлось придерживать ее другой рукой.

Несмотря на то, что он пытался это предотвратить, образы предсмертных мук отца снова всплыли в его памяти — любимое лицо, искаженное болью и отчаянием, рот, хватающий воздух. Иногда он видел собственное лицо. Келсон твердо сказал себе; он — не отец, но страх продолжал маячить на грани сознания, тот страх, который всегда остается в человеке, который есть у каждого и часто не подвержен доводам разума.

Но молодой король чувствовал поддержку вокруг, помогающую справиться с этим страхом: магическую поддержку, которой никогда не знал его отец — быстрые легкие движения разума Дугала, за которыми следовали касания Дункана, более сильные поддерживающие волны Моргана, дающие смелость, когда герцог положил руку на затылок Келсона. Он только отчасти мог чувствовать разум Арилана, хотя долетавшие импульсы казались исполненными благожелательности. Даже Нигель, еще не имеющий нужной силы, а только потенциал, представляя собой опору — и еще один источник поддержки.