Марина и Сергей Дяченко - Алена и Аспирин

— Спасибо, Мишутка! — настроение у Аспирина улучшалось с каждой минутой. — А кто у тебя в Первомайске? Ты там когда-нибудь бывала?

Алена не поднимала глаз.

— Скажи, — подначивал Аспирин.

Алена молчала.

— Хорошо, последний вопрос… Тот человек, который к нам приходил босиком… Ты его знаешь?

— Он не человек.

— А кто?

— Он… ты не поймешь.

— Ты его боишься?

— Здесь — да. А там… я ничего не боюсь. Там вообще нет страха. И голода нет, — добавила она тихо и потерла живот. — Знаешь, я вчера так хотела есть…

Аспирин поспешно выключил диктофон. На часах было пять минут девятого, до работы еще несколько часов, надо поскорее узнать, есть ли в психиатрических больницах детские отделения. По идее, должны быть.

— Замечательно, — он бодро поднялся из-за стола. — Помой пока посуду, мне надо кое-кому позвонить.

Он плотно закрыл дверь спальни, служившей также и кабинетом, и включил диктофон. Эта замечательная штучка размером с губную помаду никогда его не подводила — обширная электронная память, отличное качество записи, даже самый тихий шепот и бормотание удается потом расшифровать.

— Ты говорила, у вас там нет смерти, — сказал диктофон голосом Аспирина. — Правда?

Молчание. Аспирин, как ни вслушивался, не мог разобрать ни звука.

— Такая музыка не всем нравится, — послышался голос опять-таки Аспирина. — И… ты сказала, что откуда-то пришла. Откуда?

Он поднес диктофон к глазам. Остановил воспроизведение. Включил заново.

— Ты говорила, у вас там нет смерти. Правда?

Пауза. Тишина. Шум ветра за окном.

— Такая музыка не всем нравится. И… ты сказала, что откуда-то пришла. Откуда?

Пауза. Тишина. Кошачье мяуканье.

— Почему?

Пауза.

— А почему ты сбежала, если там так хорошо, а здесь так плохо?

Аспирин остановил воспроизведение. Еще оставалась, как спасательный круг, версия узконаправленной записи (такая функция у диктофона была, и Аспирин мог включить ее по ошибке). Но как тогда быть с шумами? С этим орущим котом?

Алена вытирала стол. Вернее, просто терла тряпкой — стол давно был чистый.

— Скажи, пожалуйста, — Аспирин вытянул руку с диктофоном, — раз, два, три…

— Раз, два, три, — послушно повторила девочка. Аспирин включил воспроизведение — и услышал сначала свой голос, потом голос Алены: «Раз, два, три»…

— Спасибо, — сказал он и ушел в спальню.

Вечером в «Зеленой фее» к нему подкатился редактор журнала «Мачо».

— Слушай, хорошо пошла твоя статейка… Нет, не про женский оргазм, не льсти себе. Про функции.

— А-а, — сказал Аспирин. Месяц назад он под влиянием чистого вдохновения написал для «Мачо» статью, называвшуюся просто и безыскусно: «Женщина: основные и сопутствующие функции».

— Теперь надо письма читателей, — сказал редактор. — Причем баб. Одно письмо чтобы с философией, чтобы там были Бодлер и Ницше, и чтобы баба была синий чулок и звала автора жопой с ушами. Другое от блондинки, чтобы она по ходу дела нахваливала свои основные функции. А третье от домохозяйки, из тех, что ты обозвал «пылесосиками», и чтобы она предлагала тебе сделать минет…

— Ты сам так все хорошо понимаешь, — сказал Аспирин. — Ну и написал бы сам.

Редактор глянул на него в немом изумлении.

— Тебе баблос, что ли, не нужен? — спросил он наконец.

Аспирин смотрел на него сквозь завесу густого, стекольчатого, безнадежного опьянения. Он пил водку третий час подряд, но забытья не было — только тяжесть и муть, как в плохом сне.

— Я думал, вообще-то, что ты напишешь, — сказал редактор. — По пять тысяч знаков каждое письмо, ну, от блондинки можно восемь…

— Напишу, — сказал Аспирин. — Уговорил.

Редактор отошел, все еще поглядывая на Аспирина вопросительно. Это был не первый за сегодня вопросительный взгляд; Аспирин явно выбивался из колеи, не выходил на танцпол, не развлекал девочек, не тусовался — сидел в углу и хлестал водку, уж лучше вообще было не приходить…

Он встал, собираясь уйти, когда в полутемный, увитый лианами зал вошла Дашка, его актуальная подруга, на двадцатисантиметровых острых каблуках.

Она пришла с другой тусовки и была уже очень веселая. От нее пахло сладким и запретным. Утащив Аспирина в курилку, она повисла у него на шее и без предисловий цапнула в губы. Минут десять они мусолили друг друга, все больше и больше заводясь и распаляясь, потом Дашка пробормотала, не переставая целоваться:

— Все козлы. Поехали к тебе.

Они вышли из клуба и поймали такси. Аспирину полегчало: впервые за долгие часы он знал, чего хочет. На заднем сиденье машины было мягко, но тесно, золотой и острый Дашкин каблук поцарапал ухо водителю, тот обиделся, но Аспирин пообещал доплатить «за вредность».

Уже поднимаясь к лифту, он вдруг застыл с открытым ртом.

— Добрый вечер, Алешенька, — сказала консьержка тетя Света.

Аспирин дернул кадыком.

— Ты чего? — спросила Дашка.

Он втащил ее в лифт.

— У меня там дочка, — сказал, задыхаясь от нервного смеха.

— Чего?!

— У меня в хате дочка сидит, Алена из Первомайска… Ой, не могу…

— Обкурился? — предположила Дашка.

— Да нет, натуральная дочка… То есть, конечно, я ее в первый раз вижу…

— Не придуривайся, — Дашка нахмурилась. — А чего это у тебя ковер в коридоре?

Ковер так и стоял, свернутый в рулон, у двери, как в почетном карауле.

— Его кровищей вчера замарали, — Аспирин продолжал хохотать. — Тут такое было… Весь ковер в крови…

Дашка выпустила его руку. Заглянула в лицо:

— Аспирин… Крыша поехала?

Аспирин нажал на кнопку звонка — впервые, наверное, за все десять лет, что квартира принадлежала ему. Спустя минуту непрерывного трезвона изнутри послышался испуганный детский голос:

— Кто там?

— Открывай, дочура, папа пришел, маму привел, — Аспирин смеялся с повизгиваньем. — Давай, открывай…

Повернулся ключ в двери. Алена отступила вглубь прихожей — она была с ног до головы завернута в одеяло.

— А я думала, ты го-онишь, — протянула Дашка. Уголки ее губ опустились, она разглядывала Алену с любопытством и брезгливостью, как паука-птицееда. — Знаешь, Аспирин… Схожу-ка я в сортир для разнообразия.

И она прошествовала по коридору в туалет.

— Кто это? — тихо спросила Алена.

— Не твое дело, — сказал Аспирин. Смеяться он перестал, но горло саднило до сих пор. — Вот что, красавица… Бери одеяло, подушку, табуретку… бери и выметывайся в коридор.

— Куда?

— Пересидишь полчаса, ничего с тобой не случится, — Аспирин подхватил одной рукой табуретку, другой девочку, поволок то и другое за дверь. — Вот тут сядь и сиди, я тебя потом заберу. К звонку не прикасайся — убью. Ясно?