Вера Огнева - Нестрашная сказка кн2
Реквизитор Казимир Вишневецкий, теперь и давно уже - махатма Казимир, большую часть своей жизни провел в свободном поиске. На сегодняшний день он отправлял в него своих учеников, принимал их, инспектировал, учил, продвигал, ругал, наказывал, изредка даже отчислял. Но сам в поиск ходить уже не мог. Виной тому был Басаврюк или Локис или... у него было много имен. Их затянувшийся во времени поединок кончился поражением Казимира. Жив тот остался вообще по чистой случайности. Жутко искалеченного, его удалось вывести из боя. Физическую форму ему вернули, а вот способность перемещаться по секторам он утратил. С этим не смог справиться даже махатма Мита. Или Матрейя Мита - кому как больше нравится.
- Ты его видел? - глухо спросил реквизитор стенку за спиной Лекса.
- Нет. Но он рыскал где-то рядом. Он взломал коридор в запретный сектор. Судя по всему, проход держался не менее пятидесяти стандартных лет. Хуже то, что Басаврюк создал связку из двух коридоров - практически объединил три сектора.
- Из чего это видно?
- В сектор W35217 долгое время наведывалась разумная рептилия. Там даже успел сформироваться своеобразный культ. Аборигены предназначили меня в жертву ящеру. Секторов, где обитали бы такие твари - по пальцам пересчитать. Все они закрыты давно и накрепко. Но я сам лично видел взломанное клеймо. Я его восстановил. Пять сакральных клейм проходят еще на первом курсе. В течение всего обучения их могут спросить в любой момент. Их не забудешь, даже если забудешь собственное имя.
- Клеймо стерли полностью?
- Нет. Только последнее слово. Когда я начал восстанавливать буквы, в коридоре появились люди, которые там ну никак не могли оказаться случайно. Они и рассказали потом про Басаврюка. Я их привел сюда. Сканирование...
- Это понятно, - оборвал махатма Казимир. - Мой старый знакомец очень любит менять облики. Какое таки счастье, что ему не отпущено природой достаточно сил. Трансформировался бы каждый день, а так - раз в сто лет. У нас сегодня же будет его портрет. Ты лоботряс, Лекс, ты бездельник, ты авантюрист, но ты мой самый талантливый ученик.
Здесь воздух всегда был белес и свеж. Солнца же никто не видел. Оно только угадывалось. Ночь наступала мгновенно, и мгновенно рождался день.
В плотной дымке скользили и таяли фигуры. Кто-то позвал Ирку. Ирка, откликнулся высоким мальчишеским голосом. Ученики соединились в одно размытое волнующееся пятно и канули.
Лекс заметил очертания скамьи, потрогал сухой и теплый камень. Далеко внизу, в невидимости шелестела река с белой как молоко водой.
- Спрячься! - голос у матери срывался на беззвучный крик. Дверь сотрясали удары. С той стороны били тараном. Отец достал оружие.
- Уведи ребенка.
- Я останусь с тобой.
- Сначала уведи его.
Мать схватила упирающегося сына за руку и потащила в спальню.
- Лезь под кровать. В дальней стене есть ниша. Заберись в нее. Тебя не заметят.
- А вы? А ты, а папа?
- Я люблю тебя, мой маленький. Прости, что иногда наказывала тебя.
- Мама, почему ты со мной прощаешься?
- Заберись в нишу и не выходи, пока они отсюда не уйдут.
- Кто они?
- Нумериты. Спрячься, я тебя прошу.
Мать выбежала из спальни. Мальчик услышал, как выломали дверь. Дом заполнили чужие страшные звуки: крики, грохот, рев, визг. Дверь в спальню скоро тоже сломали. На кровать бросили тело. Кровать начала сотрясаться. Нападающие рычали и что-то требовали. Мальчик вдруг понял, что это мать, а требуют выдать его - сына. С ней делали что-то нехорошее, что-то очень страшное. А потом он почувствовал, что матери больше нет. Даже не по разочарованному реву врагов, по тому, что не стало ее присутствия. Отца не было уже давно.
И тогда мальчик начал вжиматься в стену. Он не хотел больше жить. Он хотел уйти вслед за ними.
Стена сначала была твердой, потом стала мягкой. Он даже не заметил, как провалился в пустоту. Звуки разгрома исчезли. Их заменил далекий переливчатый гул. Пустота несла мальчика в ту сторону, пока не окунула в воду. Он с облегчением подумал, что сейчас утонет, и уже не будет ни ужаса, ни пустоты.
Вода бережно подняла его и так же бережно опустила на отлогий бережок. Мальчик решил, что все таки умер. Но мокрая одежда липла к телу, ссадины на руках болели, а рядом катились белые как молоко волны.
Его нашел махатма Мита, почувствовал его присутствие и послал людей на берег.
- У нас пополнение, - улыбнулся старик своим помощникам, когда они внесли мальчика в дом. - Сам пришел. Надо же, столько лет никто не приходил сюда сам. Идите. Ему нужен покой. Я займусь им.
- Ты Бог? - спросил мальчик, едва двигая посиневшими губами.
- Нет. Я твой друг.
- Где мама?
- Спи. Сначала ты отдохнешь, а потом уже будем разговаривать.
Лекс все это помнил и не помнил одновременно. Образы застыли, как на старом выцветшем гобелене. Махатма Мита приложил тогда очень много сил, чтобы ребенок хотя бы остался жив. Потрясение оказалось столь велико, что разум отказывался существовать. И тогда Матрейя своим решением секвестрировал воспоминания. Они были, и их как бы не было. Первое время мальчик вообще ничего о себе не помнил. Только много позже вернулась память о том страшном, что случилось в его доме. Но душа уже выздоровела.
То, что у ребенка осталась способность к свободному перемещению из одного измерения в другое, махатма Мита назвал чудом. Он же дал мальчику имя. Вернее дал самому его выбрать. Так появился Манус Аспер Лекс.
- Ясновельможный пан Лекса, это Вы тут сидите, или мне блазнится?
- Присаживайтесь, пан Янек.
Удалый шляхтич бочком опустился на скамью. Какой там гонор, из пана сочилась доподлинная робость. Пристроил зад, поерзал. Лексу стало смешно. А с другой стороны, прав Матрейя: не каждый день сюда попадаешь.
- Дозвольте спросить, ясновельможный пан Лекса, а вот если я в тумане сорвусь в речку, то убьюсь или как?
- Вы не сорветесь. Никто не сорвется. Такая тут река.
- А! Да, да... а друг ваш, пан Энке, тоже тут или его, ну... вроде того, завернули?
- Тут, куда ему деться.
- Значит, таки не чертяка, - задумчиво протянул пан Янек. - А паны наши злякались. Сидят у дому, на улицу не выходят. Привыкнут, как думаешь?
- Зачем им привыкать. Скоро домой пойдете.
Хух! Обширная грудь Янека длинно выдохнула. Его как будто сдули. Плечи опали, но тут же и расправились, зад плотнее сел на лавку.
- Значит, домой. Домой... я тебе верю. А все одно не верится. Так как же я дома представлюсь? Мне ж никто не поверит. Что в аду побывал, с ящерюгой выше мельницы махался, потом вроде в рай занесло... или не рай это?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});