Кирилл Кащеев - Воин сновидений

Замерев, Ирка с брезгливым вниманием изучала возникшую на экране процессию. Бесшумно погружались в облако копыта коня-скелета, но там, где они ступали, оставались проплешины, отвратительные, как черные язвы на лице путешествующей в карете дамы. Мерно покачивался в седле увенчанный короной скелет, и поспешали следом его жуткие спутники.

– Ну и компания, – нервно поглядывая на катящуюся по проложенной каретой колее голову без тела, зато с бровями, охнула Ирка. – Кто такие?

– В Европе это называют Дикой Охотой, – вздохнула Танька.

– А у нас?

– Бандой озверелой нечисти! – рявкнула подруга. – Которая каким-то образом прорвалась в наш мир через все кордоны!

– И я даже знаю – каким! – уныло протянула Ирка.

Ведьмочки переглянулись. Таможенница! Баба Яга, обычно караулящая таможню между мирами, так страстно желала погубить игроков каменецкого квеста, что явилась на последний тур игры лично! И дочки ее, неистовые ягишини-кобылицы, удерживающие границу вместе с мамочкой, тоже ведь в Каменце ошивались.

– Как сказал бы один наш знакомый ламед-вовник, Хранитель Мира: а кто ж тогда в лавке остался? В смысле, на Таможне? – пробормотала Ирка. – Но если они просочились через Таможню, пока Баба Яга бдительность утратила, то куда они прутся теперь?

– Куда, куда… – злобно проворчала Танька. – Где в нашем мире больше всего колдовства?

Ирка задумалась. Кто его знает…

– Где-нибудь в Карпатских горах? – вспоминая их приключения на квесте, нерешительно предположила она.

– Какая в глухомани магия?! – взвилась Танька. – Туристов развлекать? Настоящее колдовство – в больших городах, в мегаполисах. Ему там есть где развернуться и спрятаться! Пойди пойми, от чего какой-нибудь бизнесмен помер: от наложенного проклятья или плохой экологии?

Ирка поморщилась – был в ее жизни такой заклятый бизнесмен, и правда едва не помер. Надо признать, Танька права.

– Ты представляешь, что они могут в городах натворить? – убийственным тоном добавила Танька. – Тем более что тетку в карете я, кажется, узнала. Это… – Она огляделась по сторонам, явно не решаясь произнести страшное имя громко. Испуганным, едва слышным шепотом выдохнула: – Владычица Чума!

Ирка охнула – ничего себе! Она только в кино про Средние века видела города, куда заглянула с визитом дама в черной карете. Пустые города. Дома, где жители заперлись изнутри в надежде пересидеть заразу. Дома, заколоченные снаружи, откуда напрасно пытаются сбежать родичи заболевших. А их длинными палками вталкивают обратно и сжигают – живых вместе с мертвыми. Люди в страшных балахонах и пропитанных уксусом тряпках на лицах – кажется, их называли мортусами – крючьями утаскивают с улиц трупы людей и животных. А если такое начнется в их городе? Ирка представила себе центральный проспект – брошенные автомобили с распахнутыми дверцами и вздувшиеся, почерневшие трупы прямо под колесами… И ведь никто не догадается, что остановить болезнь можно, лишь отыскав даму в черном!

– Выходит, Богдан… здухач… правильно сделал, что за ними погнался? – неуверенно предположила она.

– Не думаю, что они от одного его вида сгинут – я ж на него смотрю, и ничего! – сухо сказала Танька. – А пока он их уделывать будет – знаешь, сколько времени пройдет? Связь между ним и его телом распадется окончательно – и Богдан никогда не проснется!

– Сколько продержится? – глухо спросила Ирка.

– Здухач может быть вне тела одну ночь, – ответила Танька.

– Одна ночь – это сколько? – нетерпеливо уточнила Ирка. – Шесть часов? Семь? Или от заката до рассвета?

– Откуда я знаю! – возмутилась Танька. – Наднепрянские ведьмы часов в старину не носили! Сказано – ночь, и как-то никто не рисковал проверить!

– Хорошо, будем считать по худшему варианту, – скомандовала Ирка, поглядывая на сереющее окно. – До рассвета он по-любому не успевает вернуться. Что случиться с оторвавшимся от тела здухачем?

Танька мотнула головой, борясь с подступающими слезами:

– Сперва… Теряет форму и становится как будто вихрь… Даже поверье есть, что нельзя ничего бросать в вертящийся смерч, потому что на самом деле это здухач, бьющийся с нечистью… А потом смерчик становится все слабее, тает… И растворяется! А тело так и остается – в вечном сне.

Словно в ответ на Танькины слова в купе снова раздался приглушенный мальчишеский вскрик.

Ведьмочки замолчали, прислушиваясь.

– Говорят, в сильный ветер голоса потерявшихся здухачей слышны, – печально сказала Танька. – Это они свои тела ищут. Только ни один еще не нашел. Если связь разорвалась – все! – рот ее исказился плачем.

– А наш – найдет! – отрезала Ирка. – Пока у нас есть время – и целое живое тело с нормальным здухачем. Притащим, носом натыкаем и обратно запихнем.

– Да пойми же ты – невозможно! – провыла Танька. – Они свое тело просто перестают видеть – поэтому и обратно попасть не могут.

– Значит, найдем способ, чтоб наш свое тело разглядел! – сквозь зубы рыкнула Ирка. – Или ты возражаешь? – ехидно переспросила она. – Может, он тебе такой больше нравится? Тихий, спокойный, лежит – ничего не говорит насчет толстого зада у некоторых…

– Заглохни, Ирка! – рявкнула Танька и швырнула в подругу рюкзаком.

Ирка поймала его на лету и сунула в угол.

– Тело на место разделения тащить – толку нет, – деловито объявила она. – Везем домой, пристроим в безопасное место…

– В твой колдовской подвал, – вытирая глаза ладонью, вставила Танька.

Ирка согласно кивнула:

– И тогда уж решим, где искать здухача, как помочь ему уделать эту банду и как его потом возвращать…

– А может, сразу возвращать? – робко предложила Танька. – Пусть банда пропадет пропадом!

– А ты знаешь? – Ирка с интересом поглядела на подругу.

– Что знаю? – растерялась Танька.

– Ну, заклятье… Чтоб она пропадом пропала?

– Нет, – Танька смутилась. – Я в другом смысле сказала…

Ирка сочувственно посмотрела на нее.

– Думаешь, здухач уйдет с поля боя? – тихо сказала она. – Когда такое прет? Ты Богдана не знаешь?

Танька отвернулась к окну. Она знала Богдана, слишком хорошо знала. Ирке легко говорить, они с Богданом – всего лишь друзья… Танькины мысли словно споткнулись, испуганными мышами заметавшись во все стороны. Ирка с Богданом – друзья, а она, Танька, этому невыносимому нахалу тогда кто – не друг? Пожалуй, нет… Друзья так не раздражают. Но если они с Богданом даже не друзья – почему ей сейчас хуже, чем Ирке? И почему ей плевать, что может сделать с городами прущая на них нечисть? Да пусть что угодно делает! Лишь бы Богдан не лежал вот так! Как мертвый…