Антон Лисицын - Сталью и магией

Возвращаемся; нам разрешают поспать на сеновале.

Усевшись на сено, начинаю алхимичить. Что-то не получается, но нужные зелья все же готовлю и даже получаю плюс к этому навыку. Теперь можно и поспать. Выход!

А мой мобильник надрывается. Кому это я так понадобился?

— Да, слушаю.

— Арт, пошли в клуб!

— Лешка, какой, к лешему, клуб?! — немного повышаю голос. — У меня всю неделю был аврал, сегодня с мужиками уже тяпнули, так что — нет.

— Познакомишься с какой-нибудь симпатичной кошечкой…

— Ай-яй-яй! А Ната знает о твоих планах?

— Конечно, — жизнерадостно сообщает он, — она ведь со мной идет.

— Ну вы и извращенцы, — начинаю смеяться.

— Пошляк! — доносится голос его подруги.

— Ага, давайте лучше завтра, лады?

— Ладно, — на удивление легко соглашается Лешка, — к обеду придем.

— Зачем?

— Пирожков принесем. Все, пока! — в трубке раздаются короткие гудки.

Вот же засранец! Ладно, пойду пока поем. Может, и правда, завести себе какую-нибудь живность? Попугая там или хомячка?

— «Хорошо живет на свете Винни-Пух…» — напеваю, жаря яичницу.

Поел, кофейку попил; теперь — покурить и посмотреть, что там за божества есть.

Я спросил у Яндекса… В общем и целом, моему чару подходят двое — Ур, покровитель охотников, травников, в общем — всех, кто промышляет добычей чего-либо на природе, и Альсиор — покровитель магии. Хотя с учетом того, что не мага качаю, остается только первый. Потом надо будет узнать у Зига, что да как.

По игровому времени — почти закат, пора возвращаться. Разберусь с этим квестом — и спать, а то завтра будет тяжелый день. Порой хорошие друзья оказываются страшнее врагов.

Искорки — и вот я на сеновале. Эх, а где же фигуристые крестьянки? Что такое не везет и как с ним бороться…

— Проснулся?

— Почти, — потираю лицо ладонями, — что будем делать?

— Пока ты дрых, я поговорил с селянами. Почти у всех пропали коровы, кроме двоих.

— А что с животными-то стало? — наконец-то додумался это спросить. — Устроим там засады?

— Разорваны на куски, все кровищею залито, ужас. Про засады правильно мыслишь, — кивает Зиг, проверяя тетиву лука. — Или кто-то из них виноват, или этот хищник придет сегодня к ним.

— Логика! — криво усмехаюсь. — А они, случайно, не родственники?

— Нет, один — это местный кузнец, — неторопливо отвечает охотник, — второй — обычный крестьянин.

— Ясно; да, системы не наблюдается. У кого в засаде буду сидеть я?

— Давай у кузнеца, мне почему-то кажется, что он будет последним, но…

— Понял, где его дом? — интересуюсь, рассматривая имеющиеся в инвентаре зелья.

— У самой околицы, — охотник поправляет колчан, — с резными наличниками.

— Ага, — поднимаюсь на ноги и машинально отряхиваю одежду. — Тебе зелья нужны?

— Малое огненное и ледяное не помешают.

— Первого нет, — развожу руками, — только второе.

— И то хлеб. Пока не забыл: у тебя стрелы с серебряными наконечниками есть?

— Нет, — качаю головой. — Откуда у меня деньги на такую роскошь?

— Ладно, держи. — Он протягивает мне стрелу.

— Думаешь, это нежить?

— Не знаю, — Зиг качает головой, — но береженого и боги берегут.

— Разумно. В случае чего — крикну.

— Я тоже. Двинулись — хватит лясы точить.

Усмехнувшись, поднимаюсь и машинально отряхиваюсь. Мысленно хлопнув себя по лбу за это, выхожу с сеновала и прыгаю к дому кузнеца.

Быстро поговорив с подопытным, тьфу, подзащитным, отправляюсь устраивать засаду в коровнике. Присаживаюсь за копной возле выхода, посыпаю себя сеном, получаю плюс пятнадцать к маскировке и начинаю ждать.

Час… Второй… Четвертый… Вон что-то красное блеснуло в не до конца закрытых воротах, натягиваю лук. Восприятие выросло, похоже, что это и есть объект квеста. Раздается шорох, и словно кто-то скребет когтями дверь. Створка ворот медленно отходит в сторону и внутрь влетает… нечто похожее на черную собаку с кожистыми крыльями! Обалдеть, Ночной ужас называется — триста двадцать пять хитпойнтов и двенадцатый уровень. И как это на трофеи пустить?

Наблюдаю, как оно подлетает к корове. Ладно, главное — ввязаться в бой, а там по ходу уже и разберусь! Малое зелье холода — и стреляю серебром. Да!

Критический удар! Урон х5!

Бонус к маскировке исчез — противник вас заметил!

А теперь яд, кастануть Преграду и отступать из сарая, зовя охотника на подмогу. Отходя назад, пускаю в зверюгу три Удара, ее слегка отбрасывает назад.

— Зиг! — кричу во всю мощь легких. — Она тут!

Ужас дергает ушами и начинает медленно улетать. Врешь — не уйдешь! Посылаю в нее стрелу за стрелой, мана немного восстановилась — Удар ветра, снова стрелы.

Навык вырос! Меткость: 10

Навык вырос! Разрушение: 1

Пальцы захватывают пустоту — снаряды закончились. Да болотницу тебе в жены! Чуть-чуть же осталось, буквально один удар! И где этот охотник бродит?! Эх, была не была: размахнувшись, бросаю кинжал. Твою налево! — не добил. Снова размахиваюсь, и следом отправляется нож травника. Навык Меткость вырос, уже второй раз за этот бой. Да! Я крут, я мегакрут!

Что там за трофеи? Крылья, зубы и шерсть. Три четверти моих стрел и оба клинка.

— Что там у тебя? — раздается запыхавшийся голос за спиной.

— Был Ночной ужас, а у тебя?

— Тоже он, похоже, награду старосте придется увеличить в два раза.

— Да, веселая тварь была. Пошли его будить.

Зиг молча кивает, и мы идем к местному буржую.

Полчаса слушаем драматический монолог старосты: и капуста с репой не растут, и зайцы кусаются, и вообще по мордасам норовят настучать, и бабка Марфья — воплощение мирового зла. На протяжении всей прочувствованной речи он ходит из угла в угол, то заламывая руки, то дергая себя за куцую бороденку.

Выслушиваем весь этот бред с каменными выражениями лиц и все же получаем награду — по пять серебрушек на брата. Блин, как же курить захотелось, ну или все же выдрать этому буржую местного разлива его бороду, желательно по волоску! Тоже мне, выискался актер погорелого театра!

— Ну что, — спрашиваю после того, как мы вышли на улицу, — возвращаемся?

— Да, — кивает охотник и медленно добавляет: — Кстати, вспомнил, где слышал о твоем Пике.

— Где? — едва удерживаюсь, чтобы не встряхнуть его.

— Как-то я охотился на северо-востоке, возле гор. Там неподалеку есть город. — Он трет лоб. — Вроде бы Охринск или Бобринск, не помню точно.

— И что?

— Так там ходит байка, что кто туда пошел, так если и возвращается, то седым, да еще и заикается.