Анна Тьма - Крылатый

— Ветер…

— Падай… — пришел через мгновение ответ.

И ветер сам толкнул меня в спину, тут же подхватив и как-то по-особому выгнув мое безвольное тело. Я только почувствовал, что чья-то чужая воля силком расправляет крылья на моей спине. Сознание на миг все же покинуло меня, но я очнулся и сразу понял, что от прежней боли не осталось даже воспоминания. Самочувствие было идеальным.

— Спасибо! — заложив лихой вираж, от всей души крикнул я.

Даже не думал, что ветер действительно придет на помощь. Великое Небо, да это же стихия, обладающая самосознанием! Невозможно!

— Возможно! — крикнул Ветер, закружив меня так, что небо с землей каруселью завертелись. — Я всегда приду к тебе, малыш!

Ну вот, и этот туда же! Не малыш я, не малыш!

Но этот наглец только расхохотался в ответ. И я невольно рассмеялся вместе с ним. Чувствовать себя единым целым с разумной стихией оказалось так просто, словно это я всегда был ветром, а он был мной.

— В мой город явилось зло, — вдруг посерьезнел еще миг назад беспечный Ветер.

Чувствую. И знаю, что мы должны делать. Оказавшись на земле, на детской площадке злополучного дворика, я поискал взглядом ублюдка в коже, но того, как и следовало ожидать, давно и след простыл.

— Поищу… — как-то обреченно вздохнул Ветер, отпуская меня.

Иди, я тоже поищу, только по-другому.

Вокруг меня уже прыгали наглые, что-то восторженно вопившие дети. Один из мальчишек даже попытался дернуть за крыло. Ага, щас, так я и дался!

— Эй, мелкие! Кто мне скажет, куда ушел большой страшный дядя вон с той скамейки? — Я ткнул пальцем на нужную скамейку. — И кто знает, как его зовут?

Как оказалось, ни мелкие, ни бабушки не знали, что это был за человек (и почему у меня нет ни капли сомнения, что это был не человек?), и не видели, куда он делся, пока я падал.

Ловить в этом дворике больше было нечего, и я, взмахнув крыльями, единым слитным движением подпрыгнул вверх, сразу оказавшись метрах в пяти над землей.

Стремительный облет улиц по периметру тоже не дал результатов. Испарился он, что ли?!

Сев на одну из крыш, я прислонился к имевшейся на этой самой крыше кирпичной постройке и вознамерился слегка отдохнуть. На часах было только шесть вечера, и, кажется, я даже умудрился уснуть…

— Стреляйте, мать вашу, стреляйте!..

Вскочив как ужаленный, я тут же подался в ту сторону, откуда доносился крик, и взглянул с крыши на небольшой тупик меж трех пятиэтажек. Мой недавний противник в коже держал у горла человека в милицейской форме нож. А в них целились из автоматов еще человек десять, и один уговаривал двухметровую человекообразную тварь отпустить их капитана.

— Стреляйте, кретины! — опять зарычал пленный капитан.

— Мы не можем стрелять, заденем вас!

— Сквозь меня стреляйте!

Не понял. Это что за жертвенность такая — мол, меня убьете, так туда и дорога?! Не, так не пойдет. Держись, человек, сейчас я вмешаюсь.

Мне от рождения дано много. Значительно больше, чем всем этим людям. И ответственность, которую я несу, — несравнимо большая, чем у всех у них вместе взятых. Даже если бы этот человек сейчас малодушно молил о спасении, соглашаясь на все требования твари, даже если бы я знал, что мне могут ударить в спину, все равно не смог бы пройти мимо. Ответственность за чужие жизни лежит на моих плечах с самого рождения. Даже если эти жизни не имеют ко мне ни малейшего отношения… Ведь этот же факт дает мне право и убивать.

Быстро закатав рукава рубашки, я приготовился к прыжку. Эх, на перестройку мышления по типу Призрака нет времени! Ну ничего, обойдемся и так. Отрастить когти и частично трансформировать руки, покрыв их черной чешуей брони, упрочнить кости. Готовность, крылья навыпуск. Три, два, прыжок!

Стремительно метнувшись вниз, распластать тело вдоль самой стены, бесшумно расправив полупрозрачные крылья. Тело действовало практически независимо от мыслей, подчиняясь заранее составленному плану. В стремительном полете схватить эту тварь за руку с тесаком, который с большой натяжкой можно назвать ножиком. Нож в сторону, свободной рукой удар в голову, извернуться и пнуть ногой по локтю другой руки, и желательно во время приземления сломать гаду руку!

Руку сломать не получилось, как и прибить урода на месте. Но пленника он выпустил и в обратном движении впечатал мое высочество в стену. Стремительно вывернувшись и не выпуская крепко сжатого запястья врага, я взбежал по стене и успел ударить двухметровую дылду каблуком в затылок. После чего он дернул меня за ногу, и я опять впечатался в стену. Ай, больно! Ну все, я злой!

— Гр-рах! — Утробный рык фамильным кличем вырвался из моего горла. Увернувшись от ножа, я вгрызся заметно удлинившимися клыками в руку противника, не забывая при этом пинаться и не позволяя схватить себя за глотку.

Мой враг все-таки вбил меня в стену и в третий раз, и с такой силой, что потемнело в глазах. Когда я очнулся, бравые омоновцы уже повязали этого нелюдя и увлеченно пинали. Фи, не хочу участвовать в избиении.

— Эй, паренек, ты живой? — Ко мне склонился уже немолодой капитан с седыми висками.

Главное, что ты живой, человек. Иначе я бы себе твоей смерти не простил.

— Угу, — кивнул я, и капитан помог мне подняться на ноги.

Чешую и когти я предусмотрительно убрал, да и клыки уменьшил до нормы. Сплюнув, брезгливо вытер губы и просительно посмотрел на капитана:

— А у вас вода есть?

— В машине есть, пойдем, — кивнул капитан, невольно улыбнувшись.

Знаю, я — обаятельная сволочь. И бессовестно этим пользуюсь.

— Валерий Иванович Тартынский, капитан милиции, — представился мне по пути человек. — Можно просто дядя Валера.

— А меня Ирдес зовут, я рыцарь Тьмы, — ответил я, мечтая избавиться от пакостного привкуса во рту.

В это время мы уже подошли к служебному «уазику», и капитан достал бутылку воды. Этот человек вызывал какое-то безотчетное доверие. Я даже удивился, с чего бы это.

— А не слишком ли ты молод для титула рыцаря? — приподнял бровь милиционер. — Тебе лет-то сколько, паренек?

Да, не освещают журналисты жизнь темных. Кому хочется попасться под горячую руку имеющему право на убийство чешуйчатому гаду? Газетчику — смерть, темный же отряхнется и дальше пойдет. Меня, кажись, в последний раз лет десять назад в средствах массовой информации упоминали, с четырех лет успел изрядно подрасти, а Ирдес — редкое, конечно, имя для темного, но не уникальное.

— Четырнадцать, — пожал плечами я, прополоскав рот и с отвращением сплюнув. — Ответы на следующие вопросы: да, слишком молод, рыцарь уже четыре года, потому что так получилось, это не моя вина, но моя обязанность. Вот. И эту тварь вашим людям лучше бы не пинать. Я чую в нем демона из Инферно. Кстати, за что его взяли?