Стивен Кинг - Бесплодные земли

– Я хочу сказать то, что я в это верю, – Роланд улыбнулся. Мимолетный изгиб губ в отблесках от костра. – Это моя догадка.

Он на мгновение замолчал, потом подхватил с земли прутик, расчистил немного места, раздвинув ковер из сосновых иголок, и нарисовал на земле картинку.

– Круг – это мир. Такой, каким мне его обрисовали, когда я был маленьким. Крестики – это Врата, образующие кольцо по его вечному краю. Если соединить их по парам с помощью шести линий… вот так…

Он поднял глаза.

– Видите, линии пересекаются в центре?

Эдди почувствовал вдруг, как его руки покрылись гусиной кожей. Во рту пересохло.

– Это то, что я думаю, Роланд? Это…?

Роланд кивнул. Лицо его стало суровым и жестким.

– В этом узле расположен Великий Портал, так называемые Тринадцатые Врата, которые правят не только этим отдельным миром, но всеми мирами вместе.

Он вдавил кончик прутика в центр круга.

– Это – Темная Башня, которую я искал всю жизнь.

– У каждого из двенадцати меньших Врат Древние поставили по Стражу, – подытожил Роланд. – В детстве я мог перечислить их всех… в стишках, которым меня научила няня… и повар Хакс… но когда оно было, детство? Давным – давно. Помню, Медведь там был, ясное дело… Рыба… Лев… Летучая Мышь. И еще Черепаха… очень важная Черепаха…

Стрелок запрокинул голову к звездному небу и, задумавшись, сморщил лоб. А потом суровые его черты озарились вдруг лучезарной улыбкой, и Роланд продекламировал нараспев:

– Есть ЧЕРЕПАХА, представьте себе,Она держит мир у себя на спине.В ее мыслях неспешных – весь мир и все мы,Для любого – частичка ее доброты.Она слышит все клятвы и все примечает,Она знает, кто врет, но подскажет едва ли.Она любит землю и любит моря,И даже такого задиру, как я.

Роланд озадаченно хохотнул.

– Ему меня Хакс научил. Напевал, помню, замешивая глазировку для торта, а потом дал мне ложку облизать. На ней оставалась глазурь. Такие тягучие капельки. Странная штука – память. Но когда я повзрослел, я перестал верить в Стражей, то есть, в то, что они существуют на самом деле… я стал думать о них как о неких символах, умозрительных, а не вещественных. Однако, похоже, я был не прав.

– Я назвал его роботом, – сказал Эдди, – но это был не совсем чтобы робот. Сюзанна права… роботы не истекают кровью, если в них всадить пулю. Наверное, это был киборг. Так у нас называется существо, состоящие частью из плоти и крови, а частью – из механической и электронной аппаратуры. Есть один фильм… мы же тебе говорили о фильмах и о кино?

Улыбнувшись, Роланд кивнул.

– Ну так вот, фильм называется «Робокоп», и его главный герой мало чем отличается от медведя, которого пристрелила Сюзанна. Но откуда ты знал, куда надо было стрелять?

– Я кое-что еще помню из старых сказок. Хакс в свое время немало мне их рассказал. Если б не он, ты бы, Эдди, сейчас переваривался у медведя в желудке. В вашем мире, если ребенок чего-то не понимает, вы ему говорите, чтобы он надел свою думалку-кепку?

– Да, – сказала Сюзанна. – Говорим.

– И мы тоже. Так вот, выражение это произошло из легенды о Стражах. У людей мозги в голове, а у Стражей – на голове. В такой шляпе. – Стрелок поднял глаза, страшные, затравленные, и опять улыбнулся. – Только оно не похоже на шляпу, верно?

– Нет, – согласился Эдди. – Но все равно эта ваша легенда оказалась достаточно точной, чтобы спасти наши филейные части.

– Теперь мне уже кажется, что я с самого начала искал кого-нибудь из Стражей, – продолжал Роланд. – Когда мы отыщем Врата, которые охранял этот Шадик… а теперь это нам не составит труда, надо просто вернуться по его следам… у нас наконец будет правильный курс, которого мы и станем держаться. Надо лишь встать спиною к Вратам и идти прямо вперед. К центру Круга… где Башня.

Эдди открыл было рот, чтобы сказать нечто вроде: Отлично, давай побеседуем об этой Башне. Давай наконец разберемся с ней раз и навсегда… что это такое, чем она так для тебя важна и, самое главное, что с нами будет, когда мы все-таки до нее доберемся, – но потом передумал. Еще не время… пока еще – нет. Надо дать Роланду время прийти в себя, превозмочь эту боль, что терзает его неотвязно. Не сейчас, когда только отблески от костра сдерживают натиск ночи.

– Теперь мы подходим к самому главному, – продолжал Роланд с горечью в голосе. – Я наконец-то определился, нашел свой путь… после стольких лет… но в то же время, мне кажется, я теряю рассудок. Ощущение такое, как будто он выпадает, и я не могу его удержать… это как земляная дамба, размываемая дождем. Это мне наказание за то, что я допустил смерть парнишки. Мальчик, которого не было. И это тоже – ка.

– Что за мальчик, Роланд? – спросила Сюзанна.

Роланд взглянул на Эдди.

– Ты знаешь?

Тот покачал головой.

– Но я же тебе про него говорил. То есть, я о нем бредил, когда мне стало хуже с моим заражением и я едва там не отбросил копыта. – Тут вдруг голос стрелка сделался на пол-октавы выше. Он так хорошо передразнивал голос Эдди, что Сюзанна невольно поежилась от какого-то суеверного ужаса. – «Если ты не заткнешься сейчас же, Роланд, если не прекратишь поминать этого чертова ребетенка, я тебе сделаю кляп из твоей же рубашки! Меня уже рвет – не могу больше слышать о нем!» Помнишь, Эдди?

Эдди задумался. Во время их долгого и мучительного перехода по пляжу от двери с надписью «УЗНИК» к другой, с надписью «ГОСПОЖА ТЕНЕЙ», Роланд о чем только ни говорил, упомянул, кажется, не одну сотню имен в своем горячечном сбивчивом монологе: Алан, Корт, Жами де Кьюрри, Катберт (его стрелок вспоминал чаще всего), Хакс, Мартин (или Мартен?), Уолтер, Сьюзан, какой-то парень с вообще уже жутким именем – Золтан. В конце концов Эдди устал слушать обо всех этих людях, которых он в жизни не видел (и до которых ему было по барабану), в то время его занимали свои проблемы, причем они вовсе не ограничивались хронической героиновой недостаточностью и глобальным расстройством биоритмов. И, уж если по-честному, он тоже тогда доставал Роланда своими Сказаниями-в-Ломке, как они с Генри выросли вместе и вместе заделались наркоманами.

Но Эдди никак не мог вспомнить, чтоб он грозился заткнуть Роланду рот, если тот не прекратит болтать о каком-то ребенке.

– Неужели не помнишь? – переспросил Роланд. – Вообще ничего?

Что-то такое мелькнуло? Какое-то щекочущее прикосновение, как то ощущение deja vu, которое он испытал, увидев рогатку, сокрытую в древесном наросте на пне? Эдди попробовал удержать это чувство, но оно тут же прошло. Он решил, что ему показалось, потому что он очень хотел припомнить. Из-за Роланда которому было сейчас так плохо.