Керстин Гир - Таймлесс. Сапфировая книга

Мистер Марли от восторга затаил дыхание.

— Мистер Марли сегодня впервые наблюдает хронограф в действии, — сказал мистер Уитмен и подмигнул мне. Кивком он указал на фонарик, который лежал на столе. — Возьми его на всякий случай с собой, вдруг там проблемы с электричеством. Чтобы не пришлось тебе сидеть в темноте и дрожать от страха.

— Спасибо, — я на секунду задумалась, не потребовать ли мне вдобавок аэрозоль против насекомых — такой старый подвал наверняка кишит пауками и, возможно, даже крысами! Как несправедливо всё-таки, что я должна отправиться туда совершенно одна. — Может, мне полагается ещё что-нибудь вроде дубинки?

— Дубинки? Гвендолин, ты всё равно никого не встретишь.

— Но там ведь могут водиться крысы…

— Крысы сами испугаются тебя гораздо сильнее, чем ты их, поверь мне, — мистер Уитмен развернул хронограф. — Впечатляет, не правда ли, мистер Марли?

— Да, очень впечатляет, сэр, — мистер Марли с благоговейным трепетом уставился на прибор.

— Вот пройдоха! — сказал Химериус. — С рыжеволосыми всегда надо держать ухо востро, скажи?

— Я представляла его более крупным, — сказала я. — Никогда бы не подумала, что машина времени так похожа на настенные часы.

Химериус тихонько присвистнул.

— Ничего себе камешки! Если они настоящие, тогда понятно, почему они запирают эту штуковину в сейф.

На хронографе действительно располагались двенадцать драгоценных камней невероятно больших размеров. Они сверкали как самые настоящие королевские сокровища, а вокруг них вились странные письмена и рисунки.

— Гвендолин выбрала для своего прыжка 1948-ой год, — сказал мистер Уитмен. Он отворил заслонку и начал заводить маленькие зубчатые колесики. — Что случилось в том году в Лондоне, мистер Марли, вы знаете?

— Летние Олимпийские Игры, сэр, — сказал мистер Марли.

— Вот заучка, — сказал Химериус, — рыжие всегда заучки.

— Очень хорошо, — мистер Уитмен выпрямился.

— Гвендолин прибудет в двенадцатое августа ровно в полдень и проведёт в 1948-ом ровно сто двадцать минут. Ты готова, Гвендолин?

Я вздохнула.

— Мне бы ещё очень хотелось узнать… Вы правда уверены, что я там ни на кого не наткнусь?

Кроме пауков и крыс.

— Мистер Джордж давал мне своё кольцо, чтобы никто не сделал мне ничего дурного…

— Твой прошлый прыжок состоялся в документариуме, который активно использовался во все времена. Но эта комната всегда была совершенно пуста. Если ты будешь вести себя, как подобает, если будешь сидеть тихо и не станешь выходить из подвала — а он, кстати, всё равно заперт, — то совершенно точно никто тебя не увидит. В послевоенные годы эта часть здания практически всегда пустовала. В те времена лондонцы гораздо больше были озабочены наземным строительством, — мистер Уитмен вздохнул. — Такое увлекательное было время…

— Но если всё-таки кто-то случайно зайдёт в подвал именно в это время, а там — я? Скажите мне хотя бы пароль того дня.

Мистер Уитмен поднял брови, было видно, что он начинает сердиться.

— Никто сюда не войдёт, Гвендолин. Повторяю ещё раз: ты окажешься в закрытом помещении, посидишь там сто двадцать минут и прыгнешь обратно. Никто из 1948-го года даже не догадается, что ты побывала у них в гостях. Если бы случилось что-нибудь непредвиденное, в Хрониках Хранителей была бы соответствующая запись. Кроме того, у нас сейчас нет времени, чтобы смотреть, какой там был пароль дня.

— Главное — участие, — робко сказал мистер Марли.

— Что-что?

— Пароль во время Олимпийских игр звучал так: «Главное — участие», — мистер Марли смущённо вперился глазами в пол. — Случайно запомнил. Просто остальные пароли обычно на латыни.

Химериус состроил презрительную гримасу. У мистера Уитмена был такой вид, будто бы он тоже с удовольствием скривился.

— Вот как? Что ж, Гвендолин, теперь ты знаешь всё, что хотела. Пароль, конечно, не пригодится, но если тебе так будет спокойней… Ты идёшь?

Я подошла к хронографу и подала руку мистеру Уитмену. Химериус приземлился рядом со мной.

— А что теперь? — нетерпеливо спросил он.

Теперь пришло время неприятной процедуры. Мистер Уитмен открыл заслонку хронографа и вложил мой указательный палец в отверстие.

— Я буду держаться за тебя крепко-крепко, — сказал Химериус и обвил лапки вокруг моей шеи. Вообще-то, ощутить его прикосновение я не могла, но вдруг у меня возникло странное чувство, будто кто-то обмотал вокруг моего горла мокрый шарф.

Мистер Марли от нетерпения широко раскрыл глаза.

— Спасибо за пароль, — сказала я ему. Вдруг я зажмурилась, потому что в палец впилась острая иголка, и комната наполнилась красным светом. Я крепко сжала фонарик. Цвета и люди замелькали перед глазами, сильный толчок пронзил моё тело.

~~~

От 25 июня 1542, Флоренция

Глава ордена сообщил о странном происшествии, которое стало делом чрезвычайной секретности и возбуждает недюжинное любопытство: в Елизавету, младшую дочь М,[5] которую десять лет назад заточили в монастырь, по слухам, вселился Суккубус,[6] а сие есть верный знак прелюбодеяний с Сатаной. В монастыре мне довелось воочию узреть, что девушка беременна и немного безумна. Госпожа аббатиса, которая располагает полнейшим моим доверием и является человеком глубоко разумным, не исключает и естественного объяснения сего явления.

Но отец девушки утверждает, что дочь его — ведьма. Он якобы собственными глазами видел, как Сатана в обличье красавца-юноши обнимал её в саду, а потом растаял в клубах дыма,[7] оставив лишь слабый запах серы. Две послушницы монастыря подтвердили, что видели Сатану несколько раз в обществе Елизаветы и что он преподнес ей в дар драгоценные каменья.

Сия история не похожа на правду, принимая во внимание сильнейшую привязанность М. к М.Р.[8] и некоторым братьям в Ватикане. Потому не разделяю опасений отца девушки, хотя следует безотлагательно покарать её за распутное поведение. С завтрашнего дня начну допрашивать свидетелей по этому делу.

Глава третья

— Химериус? — странное ощущение чего-то мокрого пропало.

Я скорее включила фонарик, но вокруг и без того было светло. С потолка свисала маленькая лампочка.