Анна Гаврилова - Испытание Огня

Тут же прижала оную к груди — пусть поводов верить Глуну не было, расставаться с подарком я не хотела. А вдруг? Глун не успел объяснить, но вдруг это что-то действительно нужное?

Примерно секунд десять ушло на то, чтобы собраться с духом, поправить покрывало и заставить себя отправиться обратно к двери. И вновь замереть, прислонившись ухом к очень тонкой щели между дверным полотном и стеной.

Поскольку в двери отсутствовала даже замочная скважина, шансов подслушать этот разговор было мало. Тем не менее, кое-что я все-таки смогла разобрать:

— Ризар, я уже сказал — у меня нет такого зелья. То, что вы его потеряли, это ваши…

Пауза. Но не потому, что там, в гостиной замолчали, просто кое-кто голос понизил.

— Эмиль! — А вот кое-кто другой, в ком теперь с трудом, но все-таки угадывался ректор, громкости, наоборот, прибавил. — Эмиль, вы не должны оставаться в стороне…

— Это не моя проблема! — раздался через некоторое время голос куратора.

И еще через пару секунд:

— Я не буду запрашивать для вас новую порцию зелья. Решайте свои вопросы сами.

— …опасно! Что, если она…

— А я говорил — не надо ее приводить.

— Но приказ…

Опять тишина. И на этот раз окончательная.

В смысле — если там о чем-то еще и говорили, то так тихо, что я не слышала. Но это не мешало вслушиваться, потому что уровень тревоги, как и уровень любопытства, взлетел до небес.

Это что же получается? К Глуну ректор пришел? Жалуется на отсутствие в закромах академии того самого зелья, которое делает иномирян послушными и тихими? И просит у Глуна такое зелье, а Глун может его заказать, но по какой-то причине отказывается.

Спрашивается, почему? Уж не потому ли, что Глун, в отличие от Коргрина, знает, что я могу услышать?

Еще несколько минут в позе любопытной горничной успехов не принесли. В результате я решила отойти от двери и притвориться хорошей девочкой, которая даже не думала подслушивать.

Собственно, именно так я и поступила. Правда, стоило отвернуться от двери, как на глаза вновь попалась широкая кровать, накрытая алым покрывалом. А подсознание, воспользовавшись моментом, подло подкинуло очень неуместную картинку…

Я, в короткой юбке и декольтированной маечке, лежу на этих самых простынях и завороженно смотрю на склоняющегося к моим губам Эмиля фон Глуна. Куратор уже избавился от рубашки, длинные черные волосы струятся по плечам, синие глаза потемнели от желания. И в этот миг он кажется таким умопомрачительным. Это непреодолимый соблазн, это сильней меня. И я таю и выгибаюсь со стоном, когда его ладонь касается моей груди…

— Нет! — снова рыкнули за дверью, вырывая меня из грез.

Стиснув зубы, я сердито тряхнула головой и глубоко вздохнула. Вот о чем я, спрашивается, думаю? Какого черта мое воображение в эти дебри понесло? И как не думать о неприличном, если перед тобой огромная, роскошная кровать, не раз фигурировавшая в твоих снах?

В попытке спастись от неподобающих мыслей я направилась к ближайшему из окон. Тяжелые алые гардины были отдернуты, сквозь стекло в спальню проникал тусклый серый свет. Несмотря на то, что уже вечерело, дождь так и не прекратился. Вот на нем-то я и попыталась сосредоточиться.

Но тут меня новая подлость ждала — на подоконнике, в самом дальнем уголке, стояла небольшая деревянная шкатулка. Я зацепилась за нее взглядом сразу же, едва приблизилась к окну.

Любопытство? Нет, в тот момент я его не испытала — щеки еще пылали нездоровым румянцем, а сердце билось куда чаще положенного, и было совершенно плевать на всякие лакированные ящички.

Исполнив серию глубоких вдохов, я продолжила разглядывать серый, по-осеннему промозглый мир. Хмурое небо, иголочки дождя, полуголые деревья… А еще отсюда, с высоты башни, был виден город. Выглядел он ровнехонько в стиле классического фэнтези, с низкими домами, черепичными крышами и извилистыми улицами.

Понятия не имею, как долго я таращилась на эти крыши и окружающую их серость, но эффект данная терапия все-таки возымела. И в какой-то миг я поймала себя на мысли, что то и дело возвращаюсь взглядом к шкатулке.

Вот он! Порок по имени любопытство!

Пара мысленных оплеух меня не вразумили. Короткая, но емкая тирада «на тему» — тоже. Вновь обретенное спокойствие медленно, но верно трансформировалось в нетерпеливый зуд. И я не выдержала.

Поудобнее перехватив бутылку, оглянулась на дверь и осторожно потянулась к шкатулке. Она была очень простой, без всякой резьбы и тем более замков.

Запирающих заклинаний тоже не имелось — крышка поддалась без труда. И вот как только она поддалась, я застыла в удивлении.

Шкатулка была до отказа забита какими-то мелочами, а поверх этого добра лежала крупная, покрытая синей эмалью брошь. Она имела форму щита, и кроме прочего, на ней было изображение — голова неизвестного мне клыкастого зверя.

Герб семейства фон Глун? Интере-есно…

Я взяла брошку в намерении рассмотреть получше и застыла опять. В наполненной мелочами шкатулке, под гербом, лежала еще одна «крупная» вещь. И такую я уже видела, причем не далее как вчера.

Металлическая испещренная странными символами бляшка с характерной выемкой под кристалл. Только не подкопченная, а блестящая. То есть новая!

А в следующий миг я чуть не завизжала — настенные светильники вспыхнули слишком резко, и голос куратора фон Глуна тоже очень неожиданно прозвучал.

— Что там, Дарья? Что-то интересное?

Я швырнула брошь обратно в шкатулку, захлопнула лакированную крышку и повернулась. Но попытка притвориться, будто ничего не случилось и я ничегошеньки не видела, конечно, не удалась.

Губы синеглазого брюнета, который стоял на пороге спальни, дрогнули в неприятной усмешке.

— Даша-Даша… — с наигранной усталостью протянул Глун. — Ну что же тебе спокойно не живется? Что же ты все время норовишь куда-нибудь влезть?

Я нервно сглотнула и прижала к груди бутылку с непонятным зельем. Мозг судорожно просчитывал варианты побега, но, черт! Не было этих вариантов!

В момент, когда куратор первого курса и и.о. декана по совместительству плавно двинулся ко мне, я поняла — просто так не дамся. Силы не то что неравны — они несопоставимы, но я буду драться!

Однако, вопреки решению, я даже шевельнуться не смогла. Взгляд синих глаз действовал гипнотически, пробуждая в душе… нет, это даже не страх был. Первородный ужас! И единственное, на что меня хватило — попятиться, чтобы тут же упереться попой в подоконник.

А Глун не стеснялся… Он подошел вплотную, остановившись в каком-то полушаге от меня. Одна рука легла на тот самый подоконник, вторая потянулась к шкатулке. Еще миг, и я снова увидела новенький блестящий детонатор. Глун едва ли не к самому моему носу его поднес.