Ева Никольская - Чужая невеста

"Ильва, жду тебя в саду через три шахра*! Е. Л."

И если то, что шахры по местной временной шкале примерно соответствовали пятиминуткам, я знала, то кто такой этот "Е.Л." — не имела ни малейшего понятия. И все же мы пошли на встречу. Мы — это я, Люль с его напарником, очередная "немая" монахиня с невыразительным лицом и невидимый Лааш. Таинственный Е.Л, стоявший в тени раскидистого дерева, от нашей делегации впал в ступор, но быстро справился с эмоциями и, скинув с головы капюшон, серьезно так заявил, вернее заявила:

— Ну надо же. Не врут слухи! Ты действительно спятила, Иль.

— Я память потеряла, — решила сходу просветить девушку, которую ошибочно приняла за парня.

А все потому что по росту и фигуре она походила на прежнюю меня: худая, длинная, плоскогрудая. К тому же многое скрадывал плащ. На мне был почти такой же, только белый, как у монахинь Рассветного. Кожа лэфири отличалась особой восприимчивостью к прямым лучам Римхольта, и потому в дневное время суток народ здесь носил одежду с глубокими капюшонами и полупрозрачными клапанами, прикрывающими лицо. На руках же и у меня, и у незнакомки были надеты тонкие перчатки. И только нордам яркий свет был совершенно до лампочки — и в этом состоял один из главных плюсов их мутации.

Внешне Е.Л. кого-то мне напоминала, но сходу определить, кого именно, я была не в силах. Поэтому просто стояла напротив, разглядывала незнакомку и мысленно гадала, кем она может мне приходиться. Йен вроде про сестру что-то упоминал, вдруг она и есть?

— Память, говоришь? — прищурилась брюнетка, переводя взгляд с меня на мой эскорт. — А наедине поговорить нам дадут?

Норды демонстративно сложили на груди руки и не двинулись с места, монашка же коротко поклонилась и ушла.

— У нас приказ — охранять Ильву, — отчеканил Люль, а его соратник выразительно кивнул в подтверждение слов друга.

— Ну и охраняйте! — согласилась гостья. — Только отойдите во-о-он к тому дереву и дайте нам с Иль поболтать о своем, о женском, — мило улыбнулась им она, но мужчины поджали губы и продолжили упрямо стоять. — Люль, Ивар! — брови девушки сошлись на переносице, а на лбу появилась вертикальная морщинка. — Вы же меня прекрасно знаете. Прекратите дурить! Дайте нам пообщаться.

— Еванна, нам велели никого к ней не подпускать без нашего присутствия, — вздохнув, начал объяснять один из охранников. — А получать втык от Грэма за нарушение приказа, сама понимаешь, не хочется.

— Всего два шахра, — попросила девушка.

— Нет.

— Один, — сложив ладони в молитвенном жесте, проговорила она.

— Не…

— Да дайте уже нам поговорить! — не выдержала я и, немного подумав, добавила: — И познакомиться.

— Иль, а… — брюнетка замолчала, странно на меня посмотрела, после сама же себе и ответила на незаданный вопрос: — Ну да, точно, ты ж память потеряла, — и более веселым тоном представилась: — Я Еванна Ликс — младшая сестра Таша.

И вот тут до меня, наконец, дошло, кого именно напоминала девушка. Нет, на монстра она ничем не походила, но разрез и цвет глаз, чуть смешливый изгиб губ… все это было почти таким же, как у ее брата. А вот сходства с Кассом в ней не наблюдалось совершенно. Видимо, Таш и Ева, как мысленно сократила ее имя я, оба пошли в мать.

— Ты, правда, решила выйти за него замуж? — ее неожиданный вопрос вырвал меня из размышлений. Пару раз растерянно моргнув, я неуверенно кивнула. Оба охранника заулыбались, а собеседница нахмурилась. Затем снова накинула на голову капюшон, застегнула полупрозрачный клапан, после чего схватила меня за руку и потянула за собой. — Пошли-ка погуляем, подружка, — заявила она. И в этой ее "подружке" мне не послышалось ничего дружеского.

Люль с Иваром шли сзади, словно конвой. Мы же наворачивали круги по монастырскому саду и со стороны, наверное, действительно выглядели как две приятельницы, мило шушукающиеся между собой. На самом же деле Еванна шипела мне в ухо не самые приятные вещи:

— Ты опять играешь его чувствами, да? Что за манера, Иль! Притянуть — оттолкнуть, поманить беспочвенной надеждой, а потом снова указать ему на место. Ты же знаешь, что он с детства в тебя влюблен был. А когда стал меняться, ты же первая от него отвернулась. И что теперь? Какую игру ты затеяла, Иль? Решила поиздеваться напоследок, а потом уехать к своему дану?

Хотелось опровергнуть все ее обвинения, сказать, что я не такая, я не стану играть чужой жизнью и…

— Я память потеряла, — вместо горы оправданий, произнесла вслух. — Не помню ни тебя, ни его, ни себя. Не будет никакой свадьбы с даном, потому что меня изнасиловали, остригли и заклеймили вивьерой, после чего подвесили на цепи в Стортхэме в качестве подарка для твоего брата.

— Кто? — мрачно спросила Ева, внимательней вглядевшись в мое прикрытое полупрозрачной вуалью лицо.

— Знать бы, — криво усмехнулась я.

— Все это, конечно, очень печально, Иль, — немного помолчав, снова заговорила Еванна. — Но причем тут мой брат? Он бы никогда не поступил так с тобой. Зачем же ты втягиваешь его в свои авантюры?

— Все просто, — спокойно сказала я. — Во-первых, если наш с Ташем брак будет добровольным, то обвинить его в изнасиловании, которого он не совершал, станет практически невозможно. А это спасет как его, так и репутацию общины нордов…

— И с чего это ты, всегда презиравшая меченных, вдруг решила позаботиться об их благополучии? — ехидно поинтересовалась собеседница.

— Об их, о нашем, о своем собственном, — не глядя на нее, проговорила я. — Скандал не нужен никому. А для меня этот брак — тоже шанс на спасение. Думаешь, охота становиться шлюхой, отцовской посудомойкой или вообще в монастырь уходить? Я жить хочу, любить, ребенка ро…

— Лер-р-ра! — раздался предупреждающий рык невидимого Лааша, и я оборвала свою пламенную речь на полуслове.

Какое-то время мы шли молча, причем руку мою Еванна отпустила и теперь просто шагала рядом. И, когда мне уже показалось, что продолжения диалога не будет, она спросила:

— А ты как память-то потеряла? Головой ударилась, да?

Я подарила ей хмурый взгляд из-под края капюшона и вместо ожидаемой неприязни увидела в черных глазах девушки смешинки. От неожиданного открытия даже с шага сбилась и чуть не споткнулась, но спутница поддержала меня, не дав упасть.

— Знаешь, Иль, — улыбнулась она. — Сейчас ты напомнила мне прежнюю себя. Ту мелкую девчушку, которая играла с нами в детстве. Смелую, добрую, открытую… Я и забыла, что ты такой была.

— А какой стала… до потери памяти? — осторожно спросила ее.

— Молчаливой, нелюдимой… тенью своего отца, — сказала Ева и, снова улыбнувшись, добавила: — Учти, подружка! Если обидишь брата… ну, ты меня знаешь. Боевые искусства — мое любимое хобби.