Ирина Эльба - Ёжка против ректора

Ровные лини рисунка на плоти — его и моей — в знаках связи и бесконечности. Вторая ступень…

И третья, последняя, после которой уже ничего нельзя будет исправить или изменить — заклинание «Кровный брат». Древний обряд, проводимый между воинами, доверяющими друг другу спину. Объединение не только жизней, но и душ. Магия, способная вытянуть из-за Грани и вернуть к жизни. Темнейшая магия…

Слова лились странной, пугающей мелодией, застывая в воздухе натянутыми нитями силы. И эти нити связывали нас, отрезая последние пути к отступлению.

Продолжая петь, я с каким-то внутренним удовлетворением наблюдала, как начинается процесс исцеления Мстислава. Сила текла из меня в шиалла — кровного брата, постепенно восстанавливая и… возвращая. И я очень надеялась, что к нам вернется тот же мужчина, что уходил за Грань. Ведь десяток ударов сердца в реальном мире может оказаться целой вечностью в обители душ. И никому доподлинно неизвестно, через что приходится пройти тому или иному существу.

Даже не знаю, сколько прошло времени в ожидании, прежде чем мой шиалл сделал первый вдох. Карие глаза распахнулись, с удивлением и недоверием рассматривая темнеющее небо, а рука двинулась к груди, в которой некогда зияла дыра.

— Невероятно… — хриплый шепот, от которого глаза снова стали влажными.

— В это жизни нет ничего невероятного… — улыбнувшись сквозь слезы, прошептала я. — Да и в другой — тоже…

— Ягодка моя, пора открывать глазки…

— Мамочка, можно я еще чуть — чуть посплю?

— Можно, милая. Только отвар выпей…

— Он горький, — хныкнула я, поворачиваясь на другой бок.

— А вот Мстиславушка пьет и не капризничает.

— Если пожелаете, могу и покапризничать, — насмешливый голос ректора прозвучал совсем рядом, заставляя меня отчаянно застонать и накрыть голову подушкой.

— А почему он пьет отвар именно в этом шатре? — из-за пуховой набивки голос прозвучал слегка приглушенно.

— Здесь он значительно вкуснее, — ответил сам мужчина, причем с изрядной долей иронии в голосе.

— А если серьезно?

— Если серьезно, всему виной одна мелкая бестия с геном «спасителя», которая провела, в общем-то, не очень законный обряд над собственным ректором. И теперь, для закрепления результата, это парочке придется некоторое время провести вместе. Еще вопросы, ягодка?

— Многие знаю, что Мстислав Яромирович остался жив?

— А что? — С любопытством переспросила мамочка.

— Можно было бы его того… чугунным котелком по головке и прикопать.

— Какая у меня добрая… сестрица.

— Какая есть, другой уже точно не будет. Так что, мамик, кто в курсе?

— Все выжившие нашего и Восточного племени…

— Ох!

Подскочив на месте, я с ужасом уставилась на маму, боясь задать самый главный вопрос. А она, как всегда все поняв с полувзгляда, мягко улыбнулась.

— Отец и братья живы, ягодка. Не зря они лучшие воины племени. С Кхаратом сидят обе бабушки — все-таки ему досталось больше всех, а с братьями — жены и сестры. Кстати, одна из твоих подруг тоже здесь. Остальные одиннадцать тоже порывались, но их не пустили.

— Одиннадцать? — с удивлением переспросила я.

— Десять ёжек и ваша новая подруга — оборотень. Милая, кстати, девочка, хоть и какая-то странная.

— Лейяка, — пояснила я и с удовольствием полюбовалась на вытянувшееся лицо родительницы.

— Слушай, а у нее жених есть?

— Мама!

— Ну что, мама? У тебя брат без невесты ходит! Непорядок!

— Думаю, лучше обсудить этот вопрос, когда Химаэнир немного придет в себя, — неожиданно вступился за меня Мстислав Яромирович. — А сейчас время пить вкусный отвар.

Видят предки, я еле — еле подавила желание показать мужчине язык! И кому? Ректору! Хотя, в данный момент он больше мой шиалл, нежели ректор. Кстати…

— Мамик, а как долго нам придется пробыть вместе? И на какое расстояние можно расходиться?

— В первые три дня после обряда желательно быть максимально близко. Два дня уже прошло, так что потерпите еще несколько часов. Далее, в течении месяца необходимо проводить вместе не менее шестнадцати часов. Думаю, этого времени хватит, чтобы связь наладилась и закрепилась. А дальше сможете жить, как обычно.

— Как обычно уже точно не будет… мама, — усмехнулся Мстислав Яромирович, а я напряглась.

Чуйкой чую, не избежать нам серьезного разговора. И произойдет он в самое ближайшее время, как только мамочка покинет шатер. Ну и ладно, скрывать-то все равно уже нечего. Почти нечего…

— Рассказывай, сестрица, как мы с тобой дошли до жизни такой? — Ой, а сколько в голосе ехидства.

— Как-как, жалостливая я слишком. Если бы не склад характера, ни за что не оживила садиста, который гонял двенадцать маленьких ёжек по полигону в снегопад!

— Между прочим, гонял вас не я, а мастер…

— Но приказ-то отдали вы! И вот спрашивает, за что?

— Дай-ка подумать… За «Ёжкины игры» на которых мои студенты выставлялись не в самом лучшем свете. Или за пакости в академии? Или…

— Да, в сущности, не важно, за что! — Перебила я, пока ректор не вспомнил еще чего. — Вы все равно обидели нас, маленьких!

— Вас обидишь, как же. Напомнить тебе про мой портрет нашпигованный стрелами?

— Как это низко, напоминать о пьяных поступках! А мы, между прочим, страдали! Мерзли, мокли!

— Не правда. Твои подруги вполне мило сидели на скамейке и ждали окончания пары.

— А я?

— А ты оказалась на удивление упорной и настырной.

— Это плохо?

— Как показали последние события, это… двояко. С одной стороны, твой поступок сущая глупость и ребячество, чуть не стоящее тебе же жизни. — Я сейчас обижусь! — Но с другой… Твои храбрость и смекалка спасли жизни многим оркам.

— Во — о-от!

— Но это не отменяет факта твоего наказания за побег из академии!

— Я же вам жизнь спасла! И вообще, вы теперь мой шиалл.

— Именно поэтому поблажек не будет. Теперь я лично буду следить за твоей посещаемостью и дисциплиной.

— Интересно, где мама оставила чугунный котелок?

— Поздно, Химаэнир. Слишком много свидетелей моего доброго здравия.

— Угу — у-у…

— Хима?

— Что? — недовольно покосившись на вредного ректора, спросила я.

— Спасибо, что спасла меня. Ты даже не представляешь, что именно сделала. И я перед тобой в неоплатном долгу.

— Если сделаете нормальный завтрак в академии, на котором будут подавать яйки, то мы квиты!

— Яйки? — удивленно переспросил Мстислав Яромирович.

— Ага, такие желтые солнышки в ореоле белой оболочки…