Макс Фрай - Вся правда о нас

— Так, — еле слышно пробормотал полицейский.

— Ну и зачем было выдумывать? — изумился капитан Друти Боумблах.

Похоже, он совершенно не ожидал такого поворота. Это плохо. Свои кадры надо знать. В смысле, понимать, кто что способен выкинуть, в том числе, в самый неподходящий момент — например, в присутствии въедливого столичного начальства.

— Ну мне же мне не положено просто так соваться в палатку, — скорбно объяснил рядовой Клус. — И вы сами, когда меня инструктировали, говорили: «Только не вздумай ему мешать, зря под руку не лезь…» Зачем мне лишний выговор?

— Ну так ты же, получается, не зря туда полез, — успокоил его капитан. — Спас человека.

— Значит я всё правильно сделал? — обрадовался Клус.

— В этом конкретном случае — правильно, — подтвердил я. — А вот сочинять отсебятину — это была очень плохая идея. Намеренное введение следствия в заблуждение ради сокрытия своих проступков — вот как это называется. Между прочим, от полугода до восьми лет в Нунде можно получить за такие фокусы, если следователь сердитый попадётся, и нанесённый вред будет признан существенным. Да не смотри ты на меня так, никто тебя в судне потащит. Был я однажды в этой Нунде с инспекцией, слишком мрачное место, чтобы обычных врунов вроде тебя туда отправлять.

Бедняга уже был ни жив, ни мёртв, так что я почти пожалел о сказанном. С другой стороны, не мог же я оставить всё как есть. Полицейскому, который врёт начальству, чтобы не получить выговор, следует узнать, чем это чревато. Лучше поздно, чем никогда. И лучше от меня, чем от кого-нибудь другого. О моём тяжёлом характере ходят легенды, однако на то они и легенды, чтобы приукрашивать мрачную действительность. И скрывать от широкой общественности моё совершенно непрофессиональное добродушие. Столь шокирующего откровения эта самая широкая общественность, пожалуй, не переживёт.

— Значит так, — подытожил я. — В палатку пророка вошёл белолицый человек в странной одежде. Когда некоторое время спустя ты туда заглянул… Кстати, а какое время спустя? Минуту? Больше?

— Да и минуты наверное не прошло, — признался Клус.

— Замечательно. Ты почти сразу заглянул в палатку и увидел — что?

— У него в руках был нож. Большой, очень хороший. Такой, что даже издалека смотреть на него было страшновато, а это верный признак настоящего боевого оружия.

Интересное, кстати, наблюдение. И, скорее всего, верное.

— И что было дальше?

— Да ничего особенного. Человек с ножом стоял, а пророк смотрел на него и смеялся.

— Смеялся? Не кричал, не ругался, не пытался отобрать нож или ещё как-то защититься? А просто смеялся?

Хлама Клус молча кивнул. Воцарилась тягостная пауза.

— Послушай, — наконец сказал я, — а с чего ты вообще взял, будто это было покушение?

— Ну, он же исчез, когда увидел меня. То есть, сбежал. Значит, замышлял плохое. С ножом в руках!

— Да он мог просто смутиться. Или испугаться. Или решить, будто ты подслушал какую-нибудь ужасную правду о нём, и предпочёл скрыться подальше от такого свидетеля. А ты, толком не разобравшись, наплёл невесть чего, так что уже дело о покушении на пророка заведено. При том, что сам пророк не пострадал и никаких жалоб не приносил. Какая нелепость!

— Так вы думаете, не было покушения? — недоверчиво спросил капитан Друти Боумблах.

— Не знаю, — честно сказал я. — Будем разбираться, что там на самом деле произошло. В любом случае, это больше не ваша проблема.

— Да, точно, — оживился он. — Спасибо, что забрали это дело себе. Чем дальше, тем меньше мне хочется с ним разбираться.

— Пошли знакомиться с пророком, — сказал я Нумминориху. — Если хочешь, можешь зайти первым. А то от всей правды обо мне у кого хочешь нервы сдадут, ищи его потом по всем Приютам Безумных.

Нумминорих деловито кивнул и рванул в хвост очереди, хвала Магистрам, довольно небольшой. Я вчера думал, будет гораздо хуже.

Я пошёл было за ним, но напоследок всё-таки спросил Хламу Клуса:

— А ты сам просил пророка рассказать всю правду о тебе?

— Никак нет! — гаркнул тот и зачем-то подскочил, стукнувшись при этом об край прилавка. Отличный ход: это позволило ему зажмуриться от боли и, таким образом, избежать моего испытующего взгляда.

Но я и так уже понял две вещи. Во-первых, он, конечно же, расспросил пророка. Готов спорить, в первый же день, причём наверняка в обход очереди, воспользовавшись своим служебным положением. А во-вторых, ничего мне не расскажет. И вообще никому. Даже под пытками.

Ладно, чёрт с ним. Имеет полное право.

Очередь к пророку двигалась довольно быстро. Перед нами было чуть больше дюжины человек, и мало кто из них задерживался в палатке хотя бы на минуту. Выходили практически сразу, выглядели при этом задумчивыми, иногда озадаченными, но всё же скорее довольными, чем нет. Одна юная девица в диковинной шапке из кусочков меха, ткани, кожи и цветного стекла вышла, улыбаясь до ушей и убежала вприпрыжку, явно чрезвычайно воодушевлённая правдой о себе. Мрачным, испуганным или хотя бы просто огорчённым от пророка не выходил никто. По крайней мере, при нас такого не было.

Наконец пришла наша очередь, и я пропустил Нумминориха первым, как и обещал. Причём вовсе не из великодушия, просто его обоняние — самый безошибочный способ отличить спящего от бодрствующего. Мерцают они всё-таки далеко не всегда, опытные сновидцы умеют прикидываться своими в любой приснившейся им реальности, а вот от запаха собственного сна поди избавься. Впрочем, как я понимаю, никто и не пытается. Нюхачей вроде Нумминориха исчезающе мало, а что сновидение имеет ярко выраженный, отличный от всех прочих аромат, никому кроме нюхача и в голову не придёт.

В общем, храбрый первопроходец Нумминорих переступил порог полосатой палатки Правдивого Пророка, а минуту спустя вышел обратно. И это было незабываемое зрелище. В своём роде.

Перед поездкой в Нумбану мы оба изменили внешность. Я — самостоятельно, а Нумминорих с помощью сэра Кофы. Не то чтобы он совсем не владел этим искусством, просто опытный мастер, если необходимо, может внести изменения надолго; говорят, даже сто лет — не предел. А работа начинающего продержится хорошо если полдня. Моих усилий сейчас хватает максимум на трое суток, и это считается очень крутым достижением. То есть, вызывает такое уважение окружающих, что они наотрез отказываются мне помогать. Говорят: «Отстань, ты уже и сам отлично справляешься», — и умывают руки, садистски ухмыляясь в усы, вне зависимости от их наличия. Я уже говорил, что меня окружают исключительно коварные злодеи и безжалостные мучители? Ничего, значит повторюсь.