Бармалей и Снегурочка - Геннадий Тарасов
– Да нет, Боря, окстись! Что-то ты тут совсем уж шпиономанию развел. Во-первых, как? А, во-вторых, и в главных, повторюсь: на мошенницу она совсем не похожа. Неужели сам не видишь? Так присмотрись лучше! И прекращай это дело. Развел тут охоту на ведьму. Негоже! Марфушка не ведьма, а ангел, сам же так ее назвал. И поделом!
– Предупрежден, значит, вооружен! – Бармалей поднял палец над головой. – Вот я о чем.
– Ну и ладно! Предупредил, и хватит. Поговорили, и довольно! – Василию Павловичу разговор этот, как он складывался, не понравился, и выглядел кукольник явно раздосадованным. Дальнейшее обсуждение Марфы он прервал категорично: – И, Боря, больше не поднимай эту тему! Договорились? Даже не хочу слушать. Давай лучше в «кадочку» поднимемся, я хочу тебе там кое-что показать.
– Что показать? Да я там был уже сегодня, вроде, все посмотрел.
– Нет, этого ты не видел. Куклу Злозвона я только днем из театра принес, да наверх поднял, чтобы тут не мешалась. Она новая, ты не мог ее видеть. К тому же я ее доработал маленько. Мне ведь Марфушка подсказала, как ее изменить следует. Сосульки на шляпе вместо бубенцов устроить. И, знаешь, значительно лучше стало. Хотя, все одно еще не то. Еще дорабатывать надо. Но что да как, я пока не соображу. Может, и ты что подскажешь? Знаешь, у нашей Марфушки золотые руки. Впрочем, я это уже говорил. Не девка, а настоящий клад!
– Видел, дед, видел. Она уже и Алису приручила.
– И не только ее. Я же говорю: умница, все буквально на лету схватывает. Я давно такой способной кукольницы не встречал. Если честно, кроме нее, и вовсе никого не припомню. Разве что, мать твоя, покойница, такой же была. Да еще ты.
– Ну нет, дед. Какой из меня кукольник? Фантазии! Что ты! Мое дело вон, байк да гитара. Это мое. А куклы – даже не представляю.
– Я тебе говорю! А говорю то, что знаю. Ведь ты моя кровь, тебе мои способности передались естественным образом. Перетекли, как из одной баклажки в другую. Я тоже не сразу к куклам пришел. Всему свое время! И я тебя, Борька, уверяю, вы с Марфуткой могли бы замечательную, на самом деле – выдающуюся пару артистов-кукольников составить. Вот как мы с Раисой Петровной. Лучше!
– Да ладно, дед, не сочиняй! Что-то ты не на шутку разошелся.
– Слушай меня, тебе говорят!
– Слушаю, слушаю... Ну, ты даешь! С Марфой уже меня свел. Нет, она, конечно, ничего...
– Красавица!
– Не спорю. Но...
– Настоящая женщина. В будущем. Расцветет в скорости, глаз не отвести будет. Я же вижу.
– Кот в мешке, – в настоящем.
– Ты язык-то контролируй!
Так, разговаривая и слегка пикируясь, по винтовой лестнице, которая тут же, в углу гостиной и была устроена, поднялись они наверх, в «кадочку». Там Василий Павлович остановился посреди мастерской и вдруг стал как-то неуверенно озираться по сторонам.
– Ничего не понимаю, – бормотал он. – Что за черт?
Бармалей остановился у него за спиной и положил руки ему на плечи.
– Что случилось, дед? – спросил он немного насмешливо. – Ты будто потерял что.
– Так ведь и потерял! – растерянно сказал кукольник. – Я сам лично перед обедом положил коробку с куклой на этот верстак, а теперь ее здесь нет. Сам посмотри.
– Действительно, на верстаке ничего нет. Но может, она где-то еще? Может, Марфа переложила куда?
– Коробка довольно большая, голубой бумагой обклеена. Ты видишь здесь такую?
– Пока нет.
– Вот и я, нет.
Василий Павлович подошел к лестнице и, опершись на перила и глядя вниз, в люк, принялся звать девицу.
– Марфуша! Марфушка! А поди-тко сюда!
Вскоре девушка была в «кадочке», она держала посудное полотенце, которым на ходу вытирала руки. За ней следом в мастерскую поднялась и Раиса Петровна. Такой переполох в их доме, случай небывалый, значит, надо узнать, в чем дело.
– Что за шум? – спрашивала она.
– Марфеня, девочка моя, ты, случаем, не ведаешь, куда могла голубая коробка со Злозвоном запропаститься? – спросил Василий Павлович.
– Нет, дедушка, не ведаю, – отвечала Марфуша. – Я сюда и не поднималась больше, после того, как Алисе лески подтягивала. Вот, с Борей мы вместе отсюда ушли. А после я все время обедом занималась. Нет, дедушка, не видела я коробки.
– Да я и сам знаю, что ты не видела. Это я так, на всякий случай спрашиваю...
– Что случилось, Вася? – спросила Раиса Петровна тревожно. – Что ты потерял?
– Злозвон наш пропал куда-то. Сам, что ли, ушел, негодный? И так не желал в спектакле участвовать, а тут и вовсе куда-то подался.
– Ой!
– Унес кто-то?
– Злозвон вышел вон!
– Не ерничай, Борис!
– Нет, я просто думаю. Кто унес? Кому надо? Да и как? Тут все закрыто.
В опровержение его слов, подхваченная порывом ветра, открылась и вновь со стуком закрылась дверь, та, что на крышу.
– Дверь! – вскричала Марфушка. – Она открыта!
– Может, я оставил? – засомневался Василий Петрович. – Не помню что-то такого. Вроде, не выглядывал...
– Нет-нет! Я проверяла! – стала утверждать, горячась, Марфута. – Я всегда ее проверяю перед уходом. Все было закрыто! – Она подбежала к двери, посмотреть. – Да тут запор сломан! – закричала она от двери.
– Выходит, кто-то поднялся на крышу, каким-то образом открыл снаружи дверь...
– Которая, вообще-то, снаружи в принципе не открывается. Это же внутренний засов...
– ...и выкрал куклу. Вопрос: кто? Другой вопрос: зачем? Зачем кому-то кукла? Зачем прилагать столько усилий, чтобы завладеть ей? Или, может, кто-то хочет, чтобы спектакль не состоялся?
– Видимо, так. Кто-то желает сорвать наш спектакль.
– Кто? Почему?
– Карачун? – высказал неожиданную гипотезу Бармалей. Кажется, он хотел пошутить, однако получилось у него не очень убедительно.
Василий Павлович посмотрел на внука со значением, и в глазах его виделось понимание и согласие. И совсем не проглядывало даже намека на шутку.
Неожиданно лязгнула зубами Марфутка.
– Простите, – сказала она, обхватывая собственные плечи и дрожа, – это я от холода.
– Конечно, сквозит, – поддержал ее Волшебник. – Бориска, ну-ка, закрой дверь
