Кольчугинские сыщики (СИ) - Ирина Владимировна Соляная
Кот неистово мотал хвостом и лязгал зубами, пытаясь ухватить Степаниду. Окрик заставил его вздрогнуть и застыть с ощеренной зубастой пастью.
— А вы кто такой? И на каком основании командуете? — нагло спросил он.
— Следователь по особо важным делам Кольчугинского отдела Матузков Иван Матвеевич! — бодро, не теряя присутствия духа, ответил Матузков.
— Я вам не подчиняюсь. Так что катитесь-ка отсюда, — нагло заявило существо, но домовой подлетел и вцепился ему в холку со словами «Я тебе покажу, как следствию препятствия учинять! Я тебе покажу субординацию!»
— Мы — люди государственные, а налоги — паруса государства, — пискнула мышь, и этот аргумент неожиданно сработал.
Существо съёжилось и захныкало.
— Я нечисть молодая, всех порядков не знаю. Не бейте только. Я Налоговичок, поселяюсь там, где прибылей ждут. Ну и делаю свою работу. Порча да убытки — разорю до нитки.
— А зачем ты домовым притворялся? — возмутился Борода, — или ты настоящего домового укокошил?
— Упаси меня святой доллар, — прогнусавил Налоговичок, — пекарня меньше года, как построена и домового сюда и не звал никто. А домовым я притворялся для отвода глаз… Не бейте меня.
— Так ты и про угрозы Надмирной Инквизиции врал? И про заветный хлебный дух? — возмутилась Степанида.
Раздосадованный домовой тряхнул нечисть за холку, и Налоговичок пискнул: «Глубоко и искреннее раскаиваюсь. Впредь не повторится».
Свет в пекарне моргнул, погас и снова включился. Мышь потёрла кулачком глаза и изумлённо застыла. Прямо перед ней стоял не кто иной, как Надмирный Инквизитор. Он был высок, худощав и бледен. В этот раз без плаща и шпаги, но с огромным, сверкающим рубиновым перстнем на правой руке. Помещение цеха озарилось тревожными всполохами.
— Матвей Иванович, благодарю за содействие в поимке экспериментальной сущности, — сообщил он галантно, глядя поверх головы домового и, разумеется, мелкой лейтенантки.
Матузков ловко сунул в карман кителя какую-то мелкую вещь вроде пульта, извинился за суету и с достоинством поклонился. Степанида открыла рот. Борода отпустил Налоговичка, и тот растерянно хлопал глазами. Домовой медленно, чтобы не показывать своего глубинного страха, отодвинулся в сторону от мусорного мешка и завис над полом. Инквизитор кончиком шпаги прикоснулся к Налоговичку, тот с шипением съёжился и уменьшился до размеров кедрового орешка. Инквизитор нажал пальцем на рубиновый перстень, раздался щелчок, и камень откинулся как крышка шкатулки. Двумя пальцами Инквизитор взял орешек и поместил в лунку под камнем, а затем закрыл лунку рубином. Алые всполохи потухли, Инквизитор взмахнул полой плаща, намереваясь уйти без объяснений, но любопытная Степанида пискнула:
— Что это значит, «экспериментальная сущность»?
Инквизитор обернулся и вскинул брови.
— Степанида, вы чрезмерно любопытны. Но для девушки это небольшой грех, не так ли?
Мышь промолчала, а Матузков и Борода уставились на инквизитора с непониманием.
— Новый общественный строй — новые эксперименты. Вот и появляются сущности, от которых только вред. Леший, скажем, охраняет лес от чужаков, а не только грибников пугает. Кикимора нерадивой хозяйке помогает, а не только сметану проквашивает. А вот от Налоговичка никакой пользы нет, следует признать. Нечистая и зловредная субстанция, к тому же мало изученная. Возникла, по всей видимости, во время экономической программы «Пятьсот дней», но вместе с государственной нечистью не ушла, затаилась. Отслеживать такую непросто даже Надмирной Инквизиции.
— Раньше вот Оброчники были, — улыбнулся Матузков.
— Да! Сколько их переловили — не сосчитать, — улыбнулся Междумирный Инквизитор в ответ, и Степанида заметила, что во рту у него алый огонь и чёрная тьма. Домовой вжался в угол и смотрел на него немигающими глазами. Степанида брезгливо стряхнула на пол волоски из кошачьего хвоста, оставшиеся в её лапах.
— Плохо работаете, — скептически заметила она, — или у вас тоже, как у людей принцип «Рыночек порешает»?
Надмирный Инквизитор нахмурился. Свет в цеху замигал и выключился, а когда вновь лампочка засветилась, то никого, кроме кольчугинских сыщиков, не оказалось.
— Ты бы, Степанидушка, поменьше дерзила, — намекнул ей Матузков, предлагая прыгнуть в карман кителя, — начальство этого не любит.
— Правда глаза ест? — фыркнула она и выскочила из пекарни знакомым ходом, бросив на прощанье, что прогуляется до отдела сама.
* * *Мышь петляла по рыночной площади, по переулку и аллее. Следом брёл Матузков, на плече которого сидел озадаченный Борода. «Наладятся ли теперь дела 'Как у мамы»? — думала Степанида. «Кто такой этот Матузков в самом деле, если так спокойно вызывает Инквизитора» — думал Борода. «Ну и Степанида, не так проста, как кажется!» — думал Матузков. А о чём думал Надмирный Инквизитор — не знал никто.
Степанида против масонства
В Кольчугинском отделе МВД произошло ЧП. Преподнесённая в дар репродукция знаменитого кольчугинского живописца Буханкина была… сильно изгрызена мышами.
Степаниду вызвал на допрос следователь Матузков. Идти хвостатой лейтенантке было недалеко, как раз вылезти из-за сейфа и прибыть к столу начальства. Степанида самозабвенно шуршала и являться не собиралась.
— Степанида, не отлынивай, — добродушно увещевал её домовой Борода, — пара вопросов, и всё.
— Аблаката мне. Без аблаката не приду.
Матузков грубо отодвинул сейф, проворно схватил хвостатую лейтенантку за её длинное мышиное преимущество и шмякнул мышь на стол перед собой. Вид Матузкова был грозен и даже чрезмерно сердит.
— Сообщите, что подвигло вас на совершение этого ужасного злодения? — свёл он брови к самому носу.
— Картина была зловредная и ужасно антихудожественная, — отважно ответила мышь о том, о чём её не спрашивали.
— Тоже мне, Хрущёв нашёлся, об искусстве рассуждать, — предательски хихикнул Борода, но на него никто внимания не обратил
— Чем же зловредная? На ней изображен бурный горный поток. А присмотришься — это люди в белых плащах. Высоко духовные паломники.
— Энтот сюжет ведёт к разбощению людей и духовному неспокойствию, — важно сообщила мышь и деловито расправила сарафан, — а также к торжеству масонства. Которое осуждено Русской православной церковью.
Матузков покачал головой и включил чайник. Бесовский агрегат, которого боялась и мышь, и Борода, закипел быстро. Матузков насыпал кофе, искоса наблюдая за Степанидой. Пожалуй, она была единственной, кто мог удивить его нынче.
— Отчего же непременно масонства? — осторожно спросил он.
— Кажный монах с молотком. В
