Небесам виднее - Ярина Рош
И вот мы уже заезжаем в свой дом. Иван открыл ворота, помог поставить повозки. Пока я с детьми выгружалась, он с Киреем распряг лошадей. Вот, что значит в семье мужчина. Они отвели коней на огород. А мы пошли смотреть и выбирать комнаты. Мы поднялись на второй этаж. Добрава с Анитой сразу заняли комнату. Она была шесть на шесть (мерила шагами). Тут девчата будут спать. Пока комната была пустая. Я выбрала другую комнату, около лестницы. Эта была такого же размера. Здесь я буду с Лисой. Для мальчиков выбрали комнату напротив девичьей. В принципе, комнаты все были одного размера. Пока набьем мешки травой, а потом будем делать кровати. Много чего надо в комнату. А самое главное- надо продукты. Пока дети таскали одежду наверх, я пошла в кухню, приготовить что-то на ужин. Поставила корзину, которую готовила для домового. Положила угли в печь. И сказала: ” Домовой, вот и наш дом. Будь хозяином. Если есть другой домовой, вы уж договоритесь. Никого не обижу”.
Продукты мне помог сгрузить Иван. Я поджарила вяленое мясо с луком. Срезала верх у тыквы, вынула косточки. На низ положила мясо, насыпала крупы, посолила, залила водой и поставила в печь. Сделала две такие тыквы. Пока я готовила, отправила в баню ребят. С ними пошел Иван, показать и приглядеть за ними. Глядя на него, я думала, что мы уживёмся с ним. Чувствовала, что наш человек. Другой бы нам и не помогал, а этот и баню растопил, и помог с живностью, и мешки с продуктами принёс. Все же, почему в таверне не было бани? Ведь за это и можно было деньги брать. Да и у Хелены её не было. Вот так и текли мысли, пока готовила. Добрава разбиралась с вещами, Аника играла с Лисой. Вот пришли мои мужички. Румяные, чистенькие.
— Мам, как хорошо. Я так никогда не мылся, — с восхищением проговорил Кирей. А Ераст от мытья уже клевал носом. Распарился совсем.
— Давайте за стол, а мы теперь пошли мыться. Иван, садись со всеми, — скомандовала я.
Я подняла Лису, Добрава взяла чистое бельё, и мы пошли в баню. Мы зашли в предбанник.
— Раздевайтесь здесь. Вещи оставьте на лавке.
Когда я открыла дверь в парную, оттуда пошел пар.
— Мам, я боюсь, — сказала Анита.
— Не бойся, это просто пар, — и я взяла её за руку. Они с опаской зашли, но там пара было немного, и они успокоились. На лавке лежал веник. Я стала мыть Лису, а девчата с осторожностью стали мыться сами. Я помылась и сказала:
— Добрава, ложись на лавку, лицом вниз. Я тебя попарю веничком.
И я стала по очереди их обхаживать веничком. Сначала они были напряжены, но потом расслабились и уже с удовольствием хлестали друг друга веником.
— А кто меня веником приласкает?
— Я, я.
И они в две руки начали меня веником хлестать. А Лиса в это время сидела в лохани и с удовольствием плескалась. Мы с удовольствием помылись и вышли из бани. Было чувство легкости, умиротворения, очищения. Девчата были все красные, но довольные. Мы поели и все улеглись спать на полу. Надо срочно кровати.
Утром я, как обычно, встала рано. Надо приготовить завтрак, сходить на рынок и купить продукты. Ещё неплохо присмотреться и решить, как пополнять свой бюджет. Да и самое главное- посадки. Надо посадить в огороде, пока время позволяет. Дел очень много. Вот занесла нелёгкая, и приходится проживать жизнь заново. Жалею? Нет, не жалею.
— Дед, а как тут нанять людей, на вскопку земли, — увидев, что он зашёл на кухню, спросила я.
— Дед?
— Ой, прости. Не знаю, как сорвалось, — стала извиняться.
— А, мне нравится. Как будто семью приобрел, — с хитрецой сказал он.
— Ты, не против? — удивилась я.
— Елена, есть время поговорить?
— Сейчас кашу поставлю в печь, и поговорим, — с удивлением произнесла я.
— Ставь, ставь. Елена, ты сама, откуда? Вижу, ты нездешняя. Я имею в виду, ты не из этого мира, — с настороженностью начал говорить Иван.
— Что так сильно видно, — я стала волноваться. Я уж думала, притёрлась помаленьку и не так заметно.
— Я, вижу. Я расскажу тебе о себе. Родился я в Ярославской губернии. В семье нас было пять душ. Я третий. Когда началась война, мне было девятнадцать. Стали призывать в армию, и жребий упал на старшого брата. Жена старшого упала на колени и стала просить пойти мне на службу, за него. Он кормилец в семье, где пятеро детей. Вот я и пошел. И в первом же бою был ранен, а очнулся на лавке у знахарки. Сначала не воспринимал этот мир, казалось, что сплю или в бреду, мне это всё привиделось. Но потом стал привыкать. Она была не простой знахаркой, о таких говорят у нас ведьма. А здесь ведунья. Долго я болел, за мной ухаживала и её дочь. Тихая, спокойная девушка. Только замуж не брали, боялись знахарки. Что там у них произошло, что люди настороженно относились к ним, я не знаю. Думал я, думал, и женился на своей Дуняши. Идти мне некуда, мира не знаю, вот и приткнулся я к ним. Постепенно кузню себе поставил и стал кузнецом в этой деревни. Стал хорошо зарабатывать. Ну, хотя бы взять косу. Здесь была коса, которой косили, нагнувшись, горбушей называли. А я им нашу стойку(название косы) сделал. Так она быстро в обиход пошла. Соха у них была деревянная, я сделал из железа. Вот так мы и жили. Когда знахарки не стало, стали мы замечать косые взгляды в нашу сторону. И вскоре поползли нелепые слухи о моей Дуняши. А потом мне один человек сказал, что наш сосед себе мою кузню хочет. Вот он и распространяет слухи. Подумали и решили уехать. Вот так и оказались здесь, — с грустью рассказал он.
— Плохо одно, не было ребятишек. Дом строил на большую семью, а вот и не вышло. Вдвоем жили, — он вздохнул.
— А кузню продали? — задала вопрос.
— А, как же, продал. Я её сжег, да так, что там восстанавливать нечего будет, — расхохотался он.
Тут подошли дети, уже все проснувшиеся и голодные, как галчата. Мы прервали наш разговор. В этот раз я сделала кашу из гречихи с молоком. Хлеб намазала джемом, из тыквы, довезли, не испортилось.
— Надо бы сходить на рынок и купить продукты, а то
