Друиды (ЛП) - Лливелин Морган

По землям нашего племени пронесся призыв. Он передавался от пахарей к пастухам, от пастухов к лесорубам, пока не достиг нашего поселка, а оттуда уже дошел до Ценабума, расположенного от нас в двух переходах. «Вторжение! Нас атаковали!»

Подробности не заставили себя ждать. Большой отряд соседних сенонов вторгся на земли карнутов и теперь грабил отдаленные хозяйства, из тех, что побогаче. Наши воины вполне могли дать им отпор, защитить Рощу и те хозяйства, которые были поближе, но чтобы выбросить захватчиков с наших земель, нужны были воины Нанторуса. Вскоре они прибыли. Наши воины выбежали им навстречу, подняв при этом невообразимый шум.

Мы столпились в воротах, провожая отряды на битву. Рядом со мной в толпе оказался маленький рыжеволосый мальчишка. Он нетерпеливо дергал меня за тунику и все спрашивал: «Что ты видишь? Ну, расскажи!».

Я хотел поднять его повыше, чтобы он тоже посмотрел на воинов, и только тут заметил, что он слепой. Тогда я узнал его. Он был из клана мелких землепашцев, выращивавших ячмень сразу за воротами крепостью. Мать его работала в поле, а он вечно убегал и слонялся по селению. Бледно-серые глаза мальчишки от рождения покрывала мутная пелена, и целительница Сулис ничего не могла с этим поделать. Его уделом была вечная ночь. Я все-таки поднял его и посадил себе на плечо. Весу в нем не было никакого, этакая пичуга... Но жизнь била в нем ключом.

— Вот, вижу короля, — говорил я ему. — Нанторус едет в колеснице. На нем железный доспех. Он добыл его в бою с битуригами; они там у себя выплавляют железо. — Заодно я уж решил рассказать мальчонке кое-что о мире, в котором ему довелось жить. — Лошади в колеснице здоровенные; этих жеребцов отбили у туронов; У короля длинные волосы, они спадают из-под шлема... красивый такой шлем, бронзовый, с плюмажем, сделан в виде головы кабана — тоже военный трофей.

Парнишка аж задохнулся от восторга.

— А еще колесницы есть? А как в них сражаются?

— Нет, больше нет. Когда-то их было много, но, знаешь, биться на них не очень сподручно, они же перевернуться могут в самый неподходящий момент. Теперь все племена используют по одной. Еще до начала битвы вожди выезжают на них на поединок. Они кричат друг на друга, мечут копья и дротики, а воины орут и стараются как можно сильнее оскорбить противника, чтобы вывести его из себя. А потом уже начинается настоящий бой, с пехотой и всадниками.

— А всадники — это что? — удивленно спросил мальчишка.

— Это конные воины. Мой отец был всадником, — добавил я с неожиданной для самого себя гордостью. — А бабушка сажала меня на боевого коня, еще когда я был не намного старше тебя.

— А я научусь скакать на лошади? Я тоже хочу быть всадником! — ребенок подпрыгивал на моем плече от нетерпения.

Я понимал, насколько сужено его болезненное восприятие мира и не хотел добавлять ему огорчений.

— Нет, у тебя не получится. Твой клан занят другим важным делом, — сказал я по возможности мягко, не желая лишний раз напоминать ему о слепоте. — Понимаешь, только лошадные воины становятся всадниками. А боевые кони есть вовсе не у всех. Большинство воинов, хотя и принадлежат к благородному классу и имеют право носить золотое кольцо, все-таки служат в пехоте.

Пока я говорил, я увидел Тарвоса. Он бежал вместе с другими пехотинцами, крича и колотя копьем по щиту.

— Расскажи, ну расскажи мне о битвах! — упрашивал меня ребенок.

— Хорошо, я расскажу, — согласился я, пересаживая его на другое плечо. — Слушай. Наши короли заслужили свои земли в битвах. Они — герои, и сражаются как герои. Выезжают на колесницах на поле боя и начинают кружить по полю. Каждый хочет подавить противника своим видом и отвагой. Лошади в колесницах похожи на диких злобных жеребцов, хотя на самом деле они не такие. Вот они пугают-пугают друг друга, а потом спешиваются и сражаются на мечах. У каждого из них своя манера биться. Воины подбадривают своих вождей криками, а затем тоже бросаются друг на друга. Многие срывают с себя туники и дерутся обнаженными, что видно было, насколько они жестокие и мужественные. Так они и дерутся, волна за волной, пока какая-нибудь сторона не одолеет противника.

Мальчишка прижался ко мне и смущенно шепнул на ухо:

— Я тоже хотел стать героем на колеснице. — Его рыжие волосы пахли солнцем.

Тут к нам через толпу протолкался один из его родичей.

— А-а! Вот он где! — закричал он. — Где мы только не искали этого сорванца! — Хлебопашец принял у меня из рук парнишку, который явно не хотел меня отпускать. Странно, но я тоже расстался с ним с неохотой.

— Он все время убегает, — извиняющимся тоном произнес родич мальчика. — Совсем ничего не боится. — Такой отважный постреленок, хоть и слепой.

— Внутри стен ему ничего не грозит, — сказал я. — Мы же все соплеменники. Даже сеноны не стали бы ему вредить, ты же знаешь. Дети и друиды священны.

Я смотрел, как рыжая головка мелькает среди толпы. И в этот момент меня хлопнули по плечу. Я обернулся.

— Ты мне нужен, — озабоченно проговорил Менуа, выводя меня из гущи людей. — Ты обратил внимание на то, как исхудали наши воины? — неожиданно спросил он. — Это все плохая зима. Урожай еще не убран, еды мало. Им не с чего набрать силу. Сейчас они вопят, бегут на врага, но когда добегут, уже устанут. Друиды должны им помочь. И тебя это касается в первую очередь. — Глаза главного друида загадочно сверкнули.

Мы вошли в дом. Менуа порылся в резном сундуке и достал зеркало из полированного металла. Обратная сторона зеркала была богато украшена бронзовыми и серебряными накладками. На первый взгляд узор выглядел хаотично, но я знал, что в нем заключен глубокий смысл.

— Вот тебе зеркало, — главный друид протянул мне дорогую вещь. — Без него тебе не справиться. Расчеши волосы на четыре равные части. Свяжи вот этими тесемками: синяя для воды, коричневая для земли, желтая для солнца, красная для крови. Делай проборы как можно прямее, смотри, чтобы пряди не перепутались.

Должно быть, я посмотрел на него недостаточно серьезно. Менуа нахмурился.

— Сила должна накапливаться до тех пор, пока не понадобится. Волосы способны накапливать жизненную силу, они — часть тебя, они растут на голове, а мозг в твоей священной голове — это самый важный источник жизненной силы. Мы используем твою силу, усилив ее мощью Рощи, и отправим нашим воинам. Тогда они смогут победить в сражении. Делай, как я говорю, и делай точно и аккуратно, молодой друид. Сегодня ты поймешь, как мы меняем реальность с помощью магии. Ты должен овладеть магией пола.

Глава шестая

Мне никогда не приходилось видеть себя в зеркале, да еще в таком роскошном. Наши мастера постарались! У Розмерты зеркал не было, ей они были ни к чему; задолго до смерти собственное лицо перестало приносить ей удовольствие. В детстве я, конечно, видел отражения в прудах и лужах. Отражению можно было показать язык, скорчить рожу и расплескать. Но тут было другое. С поверхности полированного металла на меня смотрело лицо хотя и молодого, но, в общем-то, уже вполне состоявшегося человека. Если бы я не знал, что держу в руках зеркало, я бы, пожалуй, и не узнал того, кто в нем отражался. Наверное, можно было сказать, что это лицо умного человека с глубоко посаженными глазами, высокими скулами и крупным носом. Лицо сильного человека с несколько ироничным выражением. Глубокие глаза и губы с характерным изгибом намекали на довольно страстную натуру, привыкшую сдерживать себя. Знакомство было настолько неожиданным, что я едва не выронил зеркало.

— Я что, действительно так выгляжу? — невольно вырвалось у меня.

— Теперь ты, наверное, понимаешь, — ответил Менуа. — Мы не знали, как ты выглядишь на самом деле, пока твой дух не сформировался и не обрел определенные черты. Лицо еще будет меняться, но уже не слишком. Ладно, перестань себя разглядывать, пора за работу. Сделай все точно так, как я тебе велел. Скоро тебе предстоит работать с жизненной силой. — Менуа протянул мне бронзовую расческу, но руки плохо слушались меня, пробор никак не удавалось сделать достаточно ровным.