Кофе готов, миледи
Мира расцвела. А я понадеялась, что приняла правильное решение. Вряд ли ребенок будет мне полезен, но в ином случае неизвестно, что ее ждет и кому ее продадут. Пусть лучше будет рядом.
– А за что Роберт тебя так не любит?
Она замерла, а пальцы, держащие чашку, побелели от напряжения:
– Вы и этого не помните, госпожа? – тихий голос, казалось, совсем не принадлежал девчонке.
– Нет, извини, – покаялась я, допивая бокал. Легкое и вкусное вино уже успело немного опьянить, поэтому постаралась налечь на фрукты.
– Я…. нечистая, – охрипший, но твердый голос заставил меня отвлечься от винограда. В смысле, бесноватая, что ли? Недоуменно поднятые брови вызвали у Миры судорожный вздох и она продолжила:
– Я больше не невинна.
Опа-на! Вот это страсти. Всё-таки не уследила. Постойте, я ведь так и не выяснила ее возраст.
– А сколько тебе лет?
– Два месяца назад я встретила четырнадцатое лето.
Ну да, и впрямь четырнадцать. Как же это ее так угораздило? Покачала головой, отгоняя внезапное осуждение, и потянулась. Ладно, пусть так. Лишь бы ее романы не привели к последствиям.
– Спасибо, Мира, можешь идти. И вот, возьми, – я опустила в ее передник оставшуюся конфету.
– Передать Берте? – спросила служанка, составляя на поднос посуду.
– Зачем? Съешь сама.
Девочка вытаращилась на меня так, будто у меня вырос хвост. Что такого? Пусть порадуется, мне не жалко. Бормоча слова благодарности, служанка двинулась к выходу.
– Погоди, а какие поручения я тебе, м-м-м, поручала? – сонно спросила я, отгоняя внезапную усталость.
– Воровать вам сладкое, передавать записки господину Клариссу, добывать всякие штуки для технического дела, иногда подслушивать разговоры старших господ, помогать вам сбегать на свидания, – пустилась в перечисление Мира, а у меня все больше отвисала челюсть. Кажется, Гретта не была пай-девочкой. Может ли это быть мне полезным? Наверняка. Но одно остается непонятным:
– Зачем воровать сладкое?
– Господин Роберт суров не только к слугам, но и немного к вам. Вы часто конфликтовали и он, как старший господин, предпочитал вас наказывать запретом сладкого, которое вы так любите. Несколько раз вы жаловались отцу, но он был солидарен с господином Робертом, поэтому мне приходилось тайно проникать на кухню, чтобы взять вам что-нибудь вкусное. Благо, Берта любит вас, как родная тетушка, и никогда не отказывает в просьбах.
Я понимающе кивнула, велев девочке не беспокоить меня до завтрашнего утра. Поднявшись, шагнула к стене и поняла, что совершенно не знаю, как открыть дверь в ванную. Вот досада. Беглый осмотр поверхности ничего не дал, как и более детальный. Пришлось искать на ощупь, что внезапно увенчалось успехом – казавшаяся монолитной стена внезапно поддалась и под пальцами появилось углубление, напоминающее встроенную ручку от комода. Потянув ее на себя, я открыла дверь и уставилась в темноту. Однако стоило сделать шаг, как комната озарилась мягким светом. Осмотр ванны показал, что помыться без помощи Миры я не сумею – понятия не имею, как пользоваться этими артефактами для водных процедур. Зато над раковиной стоял знакомый кувшинчик, только меньшего размера, который я наклонила по примеру служанки и с удовольствием подставила руки под прохладную воду. Не люкс, конечно, но и так сойдет.
Уже лёжа в постели, я ощутила острую тоску и подумала о доме. Меня некому там ждать и мне не по кому скучать. Мои родители умерли, я поздний ребенок, а своих детей так и не появилось. Зато мое дело, мое горячо любимое маленькое пристанище, наполненное ароматами самого вкусного кофе и свежей выпечки, заставило меня чуть ли не разреветься. Кому теперь достанется мое детище? Я же там каждую пылинку знаю: сама выбирала мебель, сама красила стены, сама стояла первое время за стойкой и готовила посетителям потрясающий кофе. А когда уволилась наша старенькая уборщица, оставалась после закрытия и мыла полы, протирала столы и окна. Несколько слезинок выступили на глазах, но я решительно вытерла их. Нужно как-то понять, умерла я там или нет. Если умерла, то вряд ли смогу вернуться обратно. И тогда нужно суметь прожить достойно эту жизнь. Если же есть шанс, что я жива и смогу вернуться, то нужно разбиться в лепешку, но попасть обратно. За этими мыслями меня сморил сон.
Утро началось с яркого света, щекотавшего мои ресницы и звука льющейся воды. Я села на постель и тщательно протерла глаза. Солнце освещало комнату через открытое окно, не натыкаясь на тяжелые портьеры, распахнуты чьей-то заботливой рукой. У прикроватного столика стояла длинная узкая ваза, в которой изумительно смотрелась ветка цветущей яблони, а около нее играл солнечными бликами стакан чистой воды. Дверь в ванную была приоткрыта и судя по звукам там кто-то хозяйничал, то ли напевая, то ли молясь.
– Госпожа, ванна готова, – бодрая и радостная Мира появилась из ванной, вытирая руки о крошечное полотенце, перекинутое через плечо. Не знаю, как можно быть такой доброжелательной с утра. Лично я всегда сама себе сову-убийцу напоминаю: хлопаю сонными глазами и вынашиваю планы мести, на все отвечая «угу», пока Валерий, наш бариста, не сделает мне большой капучино с кокосовым сиропом.
Решив ничего не отвечать, я просто кивнула и кое-как выползла из-под одеяла. Сегодня на платье служанки переливались алым атласные ленты, и я хмыкнула. Надо же, наверное, всю ночь пришивала. Хотя нет, это я бы всю ночь возилась, а местные работницы наверняка проворны и более умелые в рукоделии. Ванная встретила меня паром, запотевшим зеркалом и большой квадратной чашей, полной пены.
– Я взяла на себя смелость сделать вам пенную ванну, – служанка отвернулась к полочке с маслами и начала их перебирать. Я же предусмотрительно опустила одну ногу в воду. Ять! У них фетиш на кипяток, что ли? Кое-как попривыкнув к температуре, аккуратно бухнулась в воду. Хорошо-о-о-о. Дома моим максимумом был быстрый душ с утра, тут же мне устроили целую водную церемонию. Оказывается, лежать в этой чаше также удобно – от середины передней стенки и до самого дна задней шел покатый спуск, на который можно комфортно лечь.
