Его темная целительница (СИ) - Крааш Кира

– А злишься ты почему?

– Потому что я не могу быть все время рядом, – раздраженно ответил он.

С этим, конечно, было сложно поспорить, только зачем он мне все время рядом?

– Ты не обязан меня опекать, – заметила я.

– Ты мне нравишься, и я буду это делать, – тоном, не терпящим споров и возражений, заявил Валентайн.

– Ты помолвлен, – напомнила я.

– И как я это исправлю, если тебя сожрут?! – рявкнул маг.

Я хотела сказать, что помолвку нельзя исправить, но прикусила язык – сама хороша. Интересно, Бешеный принц оторвал опекуну голову за мой побег, или тот отвертелся? Впрочем, неинтересно.

– До вечера, – бросил Валентайн едва мы шагнули во внутренний двор замка и, даже не повернув голову в мою сторону, зашагал в сторону казарм.

23

В принципе, остаток дня прошел так буднично, что даже скучно. Вторую половину дня я провела в своей комнате, погрузившись в чтение философских трактатов. Ну как погрузилась – отчаянно боролась со сном, читая одну страницу по десять раз, пытаясь вникнуть в вековую мудрость темных философов, которые даже спустя века после смерти продолжали издеваться над студентами.

Ужин проходил в подозрительной тишине. Некроманты все еще гоняли нежить, Валентайн казался отстраненным и можно было даже предположить, что маг погружен в себя, но периодически он так странно хмыкал, как будто у него в голове играла своя музыка.

– Подслушиваешь? – флегматично поинтересовалась одна из близняшек.

– И подсматриваю, – подмигнул ей парень.

Поймав мой растерянный взгляд, Валентайн пояснил:

– Мы с Алариком поспорили, как долго они будут искать моего суетолога.

Аларик важно кивнул, как будто они спорили на закладную какой-нибудь особо прибыльной мануфактуры.

– Но ты же сказал, что демоны тревожат нежить, – нахмурилась я.

– Тревожат, – согласился Валентайн, – но мне-то что?

– А разве это не опасно?

– Что конкретно?

– Ну, вырвется разозленная нежить из некрополиса...

И сожрет-таки одну маленькую целительницу. Но на мои опасения весь стол внезапно рассмеялся.

– Ты такая смешная, светлая, – потрепал меня по волосам Валентайн. – Как думаешь, почему нежить не покидает некрополис?

– Эм... – многозначительно протянула я.

– Ну ты же некромант, давай, – подбодрил меня Аларик с самым задорным видом.

– Ну... Не может? – ответила я наобум.

– Верно, – кивнул темный паладин. – А не может почему?

– В‘алите, магистр! – возмутилась я.

Темный хмыкнул.

– Потому что некрополис окружен заградительной чертой, о чем выпускница факультета некромантии должна знать, – занудным тоном рассказал Аларик и поправил воображаемые очки.

Присутствующие за столом расхохотались, а Валентайн наоборот, недовольно цыкнул.

– Поймали? – победоносно оскалился Аларик.

– Весельчак поймал, – поморщился Валентайн.

– Нууу... – разочарованно протянул паладин, – это не считается.

И оба печально вздохнули. Как дети, право слово.

– А кто такой Весельчак? Макс? – спросила я.

– Темный упаси! – скривилась одна из близняшек.

– Это твой декан, светлая, – с недовольным видом пояснила вторая.

В этот момент в столовую ввалилась толпа потрепанных, но удивительно веселых некромантов.

Я бегло оценила их помятый вид и вскочила на ноги.

- Ты куда? – Валентайн поднял на меня глаза.

- В лазарет.

- Так время еще.

- Ну и что? Он небось уже забит до отказа, ты только взгляни на них!

- Сядь! – рявкнул Валентайн, и я от неожиданности вправду села. – Ничего с ними не сделается. Если у Весельчака на факультете был бы хоть один беспечный некромант, то, поверь, он уже не студент, а пособие.

- Это ужасно! – ахнула я.

- Ты в Темнейшей академии, - напомнил маг, - тут веками учились только чудом выжившие от ваших священных костров. И, поверь, несколько лет оттепели в отношениях света и тьмы не сильно сказывается на местный контингент.

Я поджала губы. В целом, Валентайн прав, конечно. Но лекарь во мне зудел, что нужно бежать, спасать чужие жизни.

Но чужие жизни в спасении не нуждались. Даже те, кто продолжал лежать в лазарете с момента моего появления в Темнейшей, не нуждались в целительской магии.

Успокоенная и расслабленная я пришла к выводу, что жизнь моя, наконец-то наладилась и вошла в стабильное русло. С этой приятной, умиротворяющей мыслью я и уснула.

Чтобы быть разбуженной в два часа ночи оглушительными ударами в дверь.

Это было что-то из прошлой, беззаботной жизни. Ночь, грохот, требовательные полукрики-полувопли «лекаря!». Меня выдернуло из сна прямо в суровую реальность, где грохот не прекращался. Я сорвалась с кровати одним рывком и, как была босая в сорочке, так и распахнула входную дверь.

В коридоре стоял Максимилиан. Забрызганный кровью, грязью и какой-то смердящей дрянью он был бледен, но в то же время стремительно-собран.

- Ты нужна… - сказал он.

«…в лазарете» уже раздалось мне в спину. Я знала этот взгляд, это выражение лица. Эти поджатые губы и пустые глаза. Так смотрят, когда знают, что целитель уже не нужен. Когда все уже опоздали, и гонец сам не верит в чудо.

Я не стала тратить время на одежду или обувь, мне не нужны ни инструменты, ни особые лекарства. Я сорвалась прямо так, в сорочке и босиком. По каменным плитам древнего замка, по пустым гулким коридорам и так невовремя возникающим лестницам. Я бежала так, как не сбегала из дома – как будто за мной гонятся все чудища туманных чащ.

Даже когда гонец не верит в чудо и лекарь бессилен, у целителя еще остается шанс.

Крошечный.

Призрачный.

Ускользающий.

Но все же он есть, и я должна ухватить его.

24

Я влетела в лазарет. Мозг выхватывал картинку частями: грязные следы от обуви на полу, кровавая дорожка, несколько людей толпятся у кровати, госпожа Скальон с безвольно опущенными руками. Я не видела, кто лежит на койке, но внезапно и совершенно беспричинно мне стало страшно.

Чья же кровь на полу?

Взгляд пробежался по лицам и зацепился за Валентайна. Он стоял отдельно ото всех с точно таким же выражением лица, как у Макса. Маг посмотрел мне в глаза одну драгоценную секунду, а затем опустил взгляд. А я… я протиснулась к раненому.

На узкой кровати лазарета лежала одна из близняшек с окровавленным животом, а рядом на полу билась в истерике ее сестра. Ее истошный, душераздирающий вопль оглушал, ослеплял, разбивал склянки и пробирки.

И никто, никто в этой комнате не понимал, что у смертельно раненной девчонки еще были шансы.

Я подлетела к кровати и распростерла ладони над телом.

– Ты-ы-ы!!! – захлебываясь слезами и злобой, прорычала близняшка.

– Все вон, – сказала я, не особенно надеясь на результат.

– Ты-ы-ы!!! – глаза у девчонки засветились нехорошей магией.

И я даже успела подумать, что умереть от рук благодарных родственников пациента – это только я так могу вляпаться, как вдруг всех вымело из лазарета.

Вот прям взяло и вымело.

Пациентов – аккуратно вынесло на кроватях, а сочувствующих – кувырком.

В помещении остались лишь я, Валентайн и девушка с разодранным животом и тающим шансом на спасение.

– Николетта? – неуверенно произнес темный, но я уже его не слышала. Я закрыла глаза и погрузилась в магию. Потребовался поток такой силы, что даже сквозь прикрытые веки пробивалось зеленое сияние.

Острые как бритва когти вспороли живот, задели кишки и требуху и, кажется, даже царапнули по позвоночнику. Не знаю, что за дар у близняшек, но в живучести ей не отказать. Магия звенела, магия кричала, магия лилась. Зализывая раны, очищая кровь, сращивая ткани.

Еще и еще.

Еще и еще.

Я чувствовала, как дрожат ноги, как от напряжения скрючивало пальцы, но не могла остановиться.

Не имела права.

По моим ощущениям, прошло не меньше часа, прежде чем я рухнула на приятно холодный пол без сил. На койке мирно посапывала вполне себе живая близняшка. Ее еще, правда, придется с неделю на ноги ставить, но жить будет. Даже рожать будет, чем я особенно гордилась. Чувство удовлетворения от выполненной работы было приятным и усыпляющим.