Костяной Скульптор. Война (СИ) - Розин Юрий

Что могу сказать… статуи впечатляли, тут никаких вопросов. Не только размерами, но и качеством исполнения. Я мог рассмотреть, казалось, каждый волосок и каждую морщинку на лицах колоссов, естественно, как и полагается богам, преисполненных мудрости, благости и силы. Друг на друга боги были довольно похожи, оно и не удивительно, ведь согласно мифологии церкви они были братьями, но при этом и различия были легко ощутимы. И не только в причёсках, но и в самих лицах и даже в оттенках отражённых на них эмоций. Определённо, тот, кто ваял эти статуи, был настоящим гением. Когда подчиню себе мир, надо будет и себе такую статую установить. Хотя, надеюсь к тому моменту найдутся те, кто сделает это за меня.

Я поёжился. Несмотря на то, что я вернулся на пик формы, святая аура, наполняющая весь город, кусала кожу и пощипывала глаза, словно я находился на сильном морозе. Всё-таки я правильно сделал, что заявился сюда уже после того, как разобрался со всеми последствиями ранения. Иначе даже просто нахождение в Астранте стало бы испытанием силы воли.

— Куда?

Чёрный кардинал переглянулся с напарником и нехотя поднял руку, указывая на боковые окна храма высоко под крышей. Было очевидно, что их до сих пор терзали сомнения. Правильно ли они поступали, фактически отдавая лидера всея святой церкви в руки монстра? На их месте я бы тоже сомневался. Однако было довольно очевидно, что их молчанка мало что изменила бы. Не укажи они мне, куда двигаться, я бы вошёл в главный храм через главный вход и в поисках Святейшего Отца переубивал бы всех, кто встретится на пути. С текущей силой даже все пять Правителей церкви вместе взятые были мне ни по чём. И Воплощение церкви далеко не факт что успел бы явиться, с учётом творящегося в мире беспредела. Куда лучше было свести меня с равным по силе противником без лишнего шума. Однако привкус предательства у них сто процентов остался и я был нисколько не удивлён их кислым минам.

Соскочив со спины Пёрышка, которая, недовольно шипя из-за святой ауры, тут же поспешила устремиться к горизонту, я, вновь держа кардиналов за волосы, легко влетел в широкое стрельчатое окно. Витраж, изображающий одно из множества мифических деяний троицы богов, правда пришлось расколотить вдребезги. Но, думаю, у церкви было достаточно денег, чтобы вставить новые стёклышки.

Хоромы Святейшего Отца, надо сказать, были под стать всему главному храму. Десятиметровые потолки, с которых свешивались просто гигантские люстры, кровать с балдахином, на которой вполне можно было бы устроить оргию человек на двадцать, в глубине — целые комнаты с одеждой, по большей части белых, золотистых и светло-коричневых тонов, на стене напротив кровати огромное зеркало… жил глава церкви, мягко говоря, не бедствуя.

Сам Отец всех верующих и помазанник трёх богов, сейчас как раз стоял перед этим самым зеркалом, с помощью слуг облачаясь в тяжёлые и явно очень неудобные одежды, видимо для какой-то церемонии. И, надо сказать, внешне в главном символе церкви не было ничего особенного. Среднего роста мужчина с небольшим возрастным животиком и залысиной, встреть такого на улице — и пройдёшь мимо, даже не запомнив лица. Правда, он был Живой Крепостью на пике ранга и исходящая от него святая сила была настолько чистой, что в моём энергетическом видении он казался маленьким солнышком. Такое было сложно забыть. Для обычных людей, у которых даже слабенькая святая сила какого-нибудь монаха могла вызвать прилив благостных мыслей, Святейший Отец, должно быть, казался едва ли не ещё одним богом. Если забыть о внешности, на свою роль лидера церкви он подходил более чем отлично.

Да и с точки зрения характера у него тоже вроде бы всё было в порядке. Когда разбилось окно, он первым делом закрыл своим телом пару слуг, спрятав их за спиной. Жест чисто инстинктивный, а потому говорящий о человеке куда больше тысячи слов. В общем с папочкой верующим, можно сказать, повезло. Не мне, конечно, говорить такие вещи, но моё отношение к парочке Правителей немного ухудшилось. Предательство такого лидера было куда неприятнее, чем предательство какого-нибудь подлеца или подставной пустышки. И сам Святейший Отец, узнав в моей ноше чёрного и пурпурного кардиналов, сам тоже явно не пришёл в восторг. Однако, как и у них, у столь высокопоставленного человека в первую очередь шёл рассудок и здравый смысл, а уже потом вера. Так что бросаться в бой он не поспешил, более того, обратился ко мне неожиданно вежливо.

— Кто вы?

Пока что, конечно, без «здравствуйте» и «пожалуйста», но уже на вы, что не могло не радовать. И я решил, что на такое стоит ответить взаимностью.

— Меня зовут Ганлин. А тебе стоит как можно быстрее связаться со стоящим за церковью Воплощением. Нам с ним нужно серьёзно поговорить.

Глава 227

— Ганлин…

Мужчина, стоящий передо мной, был полной противоположностью того, что обычно представлялось в ответ на имя «Светлейший». Тёмные мешковатые одежды, на вид ровесники стоявших у стеночки кардиналов, чёрные сальные волосы, свисающие на землистого цвета лицо, колючий взгляд очень светлых, почти белых глаз, тонкий разрез губ, изогнутых в, похоже, перманентном недовольстве… Однако в том, что он был тем самым Воплощением, что я искал, не было никаких сомнений. Потому что если аура Святейшего Отца походила на маленькое сияющее солнышко, то его аура без всяких шуток могла поспорить с нависшим над главным храмом светилом. Тем более с учётом того, что моё лицо явно не вызывало у Светлейшего положительных эмоций и его гнев просачивался в его святую энергию, делая её жгучей словно кислота.

После того, как кардиналы объяснили главе церкви положение дел, всё прошло неожиданно гладко. Святейший Отец ушёл куда-то в глубины своих хором, похоже в какое-то хранилище, и вернулся, держа в руках магический артефакт, напоминающий крупное куриное яйцо на вырезанных из металла ножках. Недовольно глянув на меня напоследок, он рукой раздавил верхнюю половину яйца, достал из него простой перстень с пресловутым тройным крестом и надел на палец. В ту же секунду перстень воссиял мощнейшей святой силой и растворился в ничто вместе с пальцем, на котором находился. Не удивительно, что Святейший Отец так на меня смотрел. И не успел я подумать о том, насколько это было бессмысленно, Воплощение уже стояло в покоях главы церкви, буравя меня взглядом.

— И тебе не хворать, — огрызнулся я. Очень не люблю, когда на меня так смотрят. — Кстати, тебя как звать?

— Я — Светлейший.

Вы посмотрите, какой пафосный сучий потрох!

— Я скорее убью тебя, чем буду так называть.

— Ну попробуй, рискни. Мне всё равно очень хотелось узнать, чего ты стоишь в реальном бою.

Его аура вспыхнула ещё ярче, настолько, что даже без воли Воплощения начала влиять на реальность. Кровать Святейшего Отца, многочисленные церемониальные одежды и даже зеркало с люстрами — всё начало тлеть, обугливаться и плавиться. На лице главы церкви, стоящего чуть поодаль и баюкающего травмированную руку, отразился целый спектр из разных оттенков страдания. Он сам при этом, да и побитые мной кардиналы, оставался совершенно невредим, даже наоборот, было отчётливо видно, как их тела наполняются силой. Всё-таки святая магия была очень странной.

Однако удивление и любопытство не могло затмить того факта, что мне открыто бросали вызов. Светлейший Хрен хотел помериться, у кого длиннее и я не собирался отказывать себе в удовольствии поставить святошу на место.

Чёрное пламя вспыхнуло вокруг меня, мгновенно оттеснив святую силу до середины комнаты. Сейчас я контролировал силу, так что разрушений подобных тем, что спалили часть волос на головах кардиналов, не последовало. Но, как и у моего оппонента, полная сила не могла не сказываться на окружении. На ранге Воплощения энергия в принципе начинала резонировать с миром и ни я, ни он уже не могли с этим ничего поделать. И на моей половине хором Святейшего Отца разрушения были куда серьёзнее. Даже усиленный святыми заклинаниями камень пола, стен и потолка начал темнеть и крошиться.